Сергей Баталов - Катакомбы Кромоса
…К очередному рывку через Океан все было готово через семь дней, три из которых занял поиск более-менее безопасного для обитания острова, а четыре – ловля рыбы и разных, страшных с виду, но вкусных морских гадов. Рыбу и «гадов» «окуривали дымом», говоря по-простому – коптили в полом стволе упавшего дерева.
– Как вы обходитесь без компаса? – Заречнев давно уже заметил, что кромосяне в своих морских путешествиях ни разу не использовали магнитную стрелку, или что-то, отдаленно её напоминающую.
– А что это такое? – заинтересовался подросток. Сашка объяснил.
Вдова, как обычно, долго молчала, с неприкрытым удивлением рассматривая землянина, ответила.
– То, что вы называете магнитным полем планеты, у нас на Кромосе практически отсутствует. Есть легенды, которые говорят, что до Большого Взрыва некоторые предметы обладали способностью самостоятельно указывать на то место, где над нашим миром находится северный треугольник. Но после Огня, который, как говорят, сжег весь воздух, и выпил весь Океан (хотя я в это, если честно, не очень верю – как можно выпить Океан?), ни один прибор не может точно указать, где находится то место, куда показывали своими острыми концами те приборы, о которых ты упомянул. Как ты их назвал? Компасы? Так вот, таких приборов у нас нет!
– И все-таки, как вы ориентируетесь?
– Просто! Скажи сынок, где сейчас находится наш город? Мальчишка уверенно показал на запад.
– Откуда ты это знаешь?
Подросток пожал плечами. – Не могу объяснить! Знаю, и – все! И все рыбаки тоже знают!
– А ты смог бы найти туда дорогу с завязанными глазами?
– Конечно? А какая разница?
– Как это происходит, объяснить можешь?
– Не знаю. Попробую…. На нашу планету как будто накинута рыболовная сеть. Только очень большая. И я её чувствую. Вот все. Звездный рекрут замолчал, потрясенный.
Разумеется. Александр знал, что многие птицы на Земле обладают способностью необъяснимым образом определять верное направление даже в полной тьме. Но чтобы – люди? Точнее – кромосяне…
«Видимо, в момент катастрофы быт такой мощный скачок магнитного поля Кромоса, что в организмах жителей планеты в одно мгновение произошла мутация, необратимые изменения, позволяющие им теперь обходится без компаса и других топографических приспособлений.
«Круто»! – землянин неожиданно почувствовал легкий укол зависти. – «А интересно, в Космосе они тоже смогут ориентироваться без звездного атласа? Или их способности распространяются исключительно на их родную планету»?
Глава 6.
Изменение генома.
– Клешня! Измени курс! Возьми левее! – приказала Матт землянину, сидевшему на корме, у рулевого весла. Она уже довольно долго всматривалась вперед с носа баркаса. – Что-то не нравится мне во-он та баржа! Или – плот? С такого расстояния разобрать невозможно!
– Чем она тебя так напугала? – насмешливо поинтересовался Заречнев, зачем-то отступив от собственного правила не задавать наводящих вопросов «командиру корабля».
– Ты часто видел, чтобы один плот сопровождали сразу четыре крупных торговых судна?
– Я? – изумился Александр. – Вообще-то – ни разу!
– Вот и я тоже – ни разу! Наверняка на этом плоту – что ценное! Такое, которое нужно тщательно охранять от посторонних, или скрывать от чужих глаз. Так что лучше – обойти!
Сашка слегка изменил курс баркаса. Впрочем, рыбачка сразу заметила его хитрость – пройти стороной, но так, чтобы все-таки увидеть, что именно охраняют неизвестные торговые суда. Заметила, но промолчала. Видно, любопытство в ней тоже оказалось сильнее осторожности. Все-таки это был плот.
Большая вязанка толстых деревьев, накрытых сверху плотным навесом из стеблей растений, напоминающих земной камыш.
Действенная маскировка, но только от тех, кто захотел бы обнаружить груз плота с воздуха.
«С воздуха?» – Заречнев едва не бросил весло. – «Что же они скрывают там такого, что не должно быть обнаружено с воздуха?»
Он слился с рулевым веслом, превратился в один сплошной орган зрения, стараясь рассмотреть груз плота, так тщательно скрываемый от посторонних.
Утренней Лакус на мгновение оказался точно за плотом, как рентгеном просветил камышовые внутренности морской хижины. Сашка протер кулаком глаза, отказываясь верить собственным глазам.
Под камышом, в нескольких тысячах километров от побережья материка кромосяне прятали… спарку Звездной Академии!
Чей это истребитель? Как, при каких обстоятельствах аборигены завладели суперсовременной машиной? Как смогли тайно переправить её к Океану; как не «уронили» в море за время путешествия? – вопросы закружились в голове человека, как пчелы из улья, вывернутого наизнанку наглым бурым любителем меда. Игра мыслей и чувств не ускользнула от внимательного взгляда вдовы.
– Ты что-то заметил? Что? – быстро спросила она, тоже внимательно всматриваясь в сооружение на плоту. Но «линия Лакуса» была уже пройдена и она ничего не заметила.
– Так…. Показалось…. – ушел от прямого ответа землянин. – Наверное, Лакус глаза ослепил!
Женщина сделал вид, что поверила Александру. Но её взгляд говорил, что она еще вернется к этой теме – в другой, возможно, более благоприятный для этого момент. А пока она приняла, пожалуй, единственное правильное решение. Она пришла на корму, отобрала рулевое весло у Заречнева, сама повела баркас – так, чтобы не вызвать никаких подозрений у владельцев плота, что их тайна, возможно, раскрыта.
Повинуясь распоряжению вдовы, Александр забрался в низкий и душный «трюм» – пространство между палубой и корпусом лодки.
У него уже стали затекать ноги, когда со стороны моря послышался чей-то властный окрик. Захлопал спускаемый парус, лодка замедлила движение.
– Кто такие? Что здесь делаете? – грубый голос принадлежал, несомненно, мужчине.
– Мы ищем моего мужа, рыбака! – послышался взволнованный голос Матт. – Он пропал где-то здесь, два года назад.
– Поищите в другом месте! – мужчина прокричал название острова. Сашка вздрогнул – кромосянин говорил о тот самом куске суши, где они с Таллом «заправлялись» водой. – Говорят, там есть какие-то рыбаки, спасшиеся после сильного шторма. Возможно, один из них – твой муж!
– Хорошо! – ответила Матт. – Спасибо! На обратном пути обязательно зайду!
– Уф-ф! Пронесло! – Талл едва протиснулся в «трюм». – Можешь выбираться! Они уже далеко! На этом их «приключения», по сути, и закончились.
Лодка день и ночь шла вперед, обходя стороной каменные чирьи вулканов. На одинокое суденышко никто из обитателей редких судов и лодок не обращал внимания, а если и замечал, то не пытался приблизиться, или преследовать.
Когда за кормой баркаса остался последний из островов основной части архипелага «тыльной стороны» Кромоса, землянин обратился с вопросом к рыбачке:
– Штормы на море часто бывают?
– А ты-то сам – как думаешь? – усмехнулась вдова. От её «берегового» благодушия давно уже не осталось и следа. Здесь, в Океане, она была и Бог, и царь. – Сколько мы дней в пути? Тридцать? Сорок? И во сколько бурь за это время угодили? Правильно! Ни в одну! Шторм – большая редкость! Потому и гибнут моряки – нет опыта плавания при сильном ветре.
А почему ты спросил, Клешня? Что, на Кромосе есть место, где сильный ветер бывает часто? Заречнев замялся, не зная, что ответить.
Пока Матт ни разу даже не намекнула, что знает, или догадывается о том, что он из другого мира и для кромосян – инопланетник. Сашка не особо это и скрывал. Просто не говорил об этом прямо – и всё. Хотя всего один его вопрос о том, как они, рыбаки, ориентируются в море, выдавал его, что называется «с головой». Врожденное чувство пространства должно ведь быть у всех кромосян, а не только тех, кто живет на побережье. Возможно, причина была в подростке – рыбачка не хотела, чтобы мальчишка знал что-то лишнее.
Вдова насмешливо посмотрела на человека, разумеется, заметила его «потуги» придумать что-то правдоподобное, приказала:
– Сейчас – твоя вахта! Держи курс по Лакусу! После полудня я тебя сменю! И вновь потянулись однообразные дни-вахты.
Понимая, что Сашке сложно выдерживать верное направление исходя только из внутреннего чувства пространства, Матт, взвесив все «за» и «против», довольно скоро приняла верное решение – приказал Сашке взять на себя ночные вахты.
Ориентируясь только по звездам, землянин за ночь практически не отклонялся от выбранного вдовой курса.
Местное светило для него было худшим «маяком», чем бездонная чернь над головой, утыканная «алмазными» огоньками.
Примерно через пятьдесят пять или шестьдесят дней после того, как Заречнев впервые ступил на палубу судна братьев-бородачей, на горизонте показался тоненький конус вулкана. Лакус и морской воздух сделали свое дело. Человек за два месяца палубного бытования изменился до неузнаваемости.
