Фронтера - Шайнер Льюис

— Господи Иисусе, — вырвалось у Молли. — Она этим утром все про связи да про связи. Должна была я догадаться.

— Не думаю, — сказал Риз, — что это теперь имеет какое-то значение.

— И не должно было, — ответила Молли. — Для рационально мыслящего человека. Но Кёртиса провоцировать опасно. Вы, ребята, в даймоны и пифии не годитесь.

— Я никогда никому об этом не говорила, — заметила девочка. — И никому не скажу впредь.

Риз еще раз посмотрел на нее, пытаясь представить возвышенный дух в перекособоченном теле, и не смог.

— Молли говорила, ты меня к себе на завтрак пригласишь, — промямлил он наконец.

Сара — Глаголь — кивнула.

— Я с вами потом пересекусь, — сказала Молли. — Вы поосторожней, ага? Держите носы по ветру. Кёртис не из тех, кто вам позволит просто так тут околачиваться.

— Хорошо, — ответил он. — А что с Кейном и остальными? Как у них дела?

— Не знаю, — отозвалась она и ушла.

Под куполом наступило утро. Высоко на открытом участке пластика снаружи Риз заметил фигуру в скафандре, зависшую над цилиндром; колонист тщательно полировал небольшие царапины, оставленные пылью в порывах ветра и способные в итоге, накопившись, лишить весь купол прозрачности. Еще выше бледно-розовый небосклон переходил в испещренную звездами синеву с выделявшейся яркой точкой — Деймосом.

Впереди, подобно клеткам шахматной доски, чередовались дома и поля, занимая в сумме более трех акров территории между контрольным постом и южной стеной купола. Риз вспоминал работу, которую пришлось проделать, чтобы почва стала пригодна для сельского хозяйства: удалить из нее излишки солей, серы и извести, обогатить переработанными канализационными стоками и азотом, почерпнутым из тонкой марсианской атмосферы. Вспоминал первые всходы и бесконечные редиски.

В ту пору все было новым и блестящим, источало целеустремленность и запланированную структурированность, с пылу-с жару из строительного грузовичка. Через двенадцать лет конструкции уже миновали средний возраст, образовались марсианские эквиваленты кресел-качалок на крылечках да сорняков во дворах, вот только не было здесь скоростного шоссе, чтобы лица за герметичными окнами могли бессознательно фокусировать на нем внимание.

— Ты голоден? — спросила Глаголь. Риз кивнул.

— Можем зайти к нему домой, — сказала девочка, кивнув на мальчишку, сидящего в нескольких ярдах от них, на бетонной скамейке. — Его мама сейчас на работе.

Он заметил внезапную неуклюжесть ее движений, скованность неозвученными фразами, потребность коммуницировать нечто, не оформленное словами. Он интуитивно понял то, что ранее определил рациональной частью мозга. У этой девочки есть ответы.

Она позвала мальчишку и представила его Ризу. Риз потряс руку паренька, задумавшись, откуда тот почерпнул клише внешности ботана в очках, перемотанных изолентой на переносице: очевидная прихоть в пору легкодоступной хирургии или контактных линз.

Трое двинулись по красной гравийной дорожке вокруг здания контрольного поста. Риз остановился у восточного загончика для животных и понаблюдал через пластиковый пузырь за козами. Те скользили по нему равнодушными животными взглядами карих глаз. Дальше виднелись тесные курятники: Риз почти чувствовал кислый запах сквозь двойную изоляцию пластиковой стенки и кислородной маски.

— Сколько тут коз? — спросил он.

— Коз? — Девочка взглянула на него так, словно вопрос касался динозавров. — Я не делаю коз.

— Неважно, — сказал Риз, вспомнив предостережение Молли. Странная, такая странная, что тебе и не представить. Но в действительности — не такая уж и странная, заключил он. Скорее создает впечатление своей принадлежности этому месту, где Риз — чужак, а дети — как мудрая и загадочная раса предтеч, которую все давно мечтали отыскать.

Риза провели мимо свежезасеянного поля люцерны к бледно-желтой коробке из пенопласта, с имитирующими сосновые доски выступами стен и дверью на шарнирах — в пластиковые прозрачные панели врезаны проволочные пружины. С какой изобретательностью стараются тут обустроить преграду между участками с разницей давлений в пару сотен миллибар.

Он сел за зеленый стол «формика» в кухне, внезапно исполнившись благодарности за эту возможность. Ноги словно распухли. Он подозревал, что так и есть.

— Тут мало, — сказал мальчишка. — Яйца?

— Яйца вполне подойдут, — ответил Риз. — Хочешь, я приготовлю?

— Наверно, лучше ты.

Риз разбил три яйца на электрическую сковородку с антипригарной поверхностью, боковым зрением следя за Глаголью.

— Вы в школу ходите или еще куда?

После неловкого молчания Глаголь откликнулась:

— Не совсем. Мы учимся по компьютерам, всякое такое.

— А что вас интересует? Физика? Твоя мама всегда любила физику.

— Многое.

— Вы тут что-нибудь… случайно не сооружаете? Вроде транспортера, способного перемещать материю на значительные расстояния? Порядка световых лет?

Голос девочки упал до шепота.

— Что тебе известно?

— Глаголь? — окликнул ее паренек. — Эй, Глаголь, ты ж говорила, нам нельзя про такое трепаться.

— Я помню, что я говорила. Заткнись, будь так добр. — Девочка снова развернулась к Ризу. — Я дала обещание, как ты не понимаешь?! Я пообещала, что никому не проболтаюсь.

— Уже протекло, — сказал Риз. — Поздно пытаться остановить. Диана передавала инфу по радио Моргану, так на Земле стало известно, чем вы заняты, и тогда он послал нас. Думаю, Кейн тоже в курсе. И, возможно, Такахаси. Не уверен, на чьей они стороне. Но Моргана я не люблю и помогать ему не собираюсь.

— Не знаю. Может, лучше сначала с мамой поговорю.

— Послушай меня, — сказал Риз. Внутри у него нарастало отчаяние, но он не хотел, чтобы девочка это заметила. — Тебя интересует физика, да? В смысле, это самая важная штука в твоей жизни.

— Что ты имеешь в виду?

— Представь, что ее у тебя отобрали. Забрали твои компьютеры и приказали тебе заняться чем-то другим.

Девочка уставилась на него, поморгала и не ответила.

— Вот с мной именно так и получилось. Двадцать лет назад я установил тут, на этой планете, американский флаг. Это была высшая точка моей жизни. Тогда мы надеялись, что доберемся как минимум до Ганимеда и Титана, а в глубине души каждый лелеял видение антивещественной ракеты или чего-нибудь в этом роде, двигателя, способного унести нас из тесной системки на просторы Галактики. Но вместо этого… все тупо развалилось на части. Такое… такое впечатление, что нас заперли в шкафу в большом красивом доме, а снаружи холмы и деревья, реки и города, остальной мир, и нам туда нет доступа.

— Ты яйца спалишь, — заметил мальчишка.

Риз выложил еду на тарелку и принудил себя откусить, хотя у него желудок скрутило. На Марсе не мусорят, тем более не выбрасывают настоящую еду.

Он взглянул на Глаголь. Та ерошила пальцами одной руки свои грязные спутанные волосы.

— Ну, — проговорила она, — антивещественный двигатель уже появился. В любом случае через пару лет он у нас будет.

— Но это еще не все, не так ли?

— Транспортер? Да, но это игрушка. Не исключаю, что он окажется неработоспособен. Мы не уверены.

— Я не могу дожидаться антивещественного двигателя, — сказал Риз. У него похолодело в груди, слова полились изо рта бездумно, ведь стоило призадуматься над ними, как он бы вообще замолчал. — Когда и если снова запустится хоть что-то, я уже буду слишком стар. Я уже стар. Если бы Морган не отчаялся, меня бы и в эту экспедицию не взяли.

— Чего тебе надо? Чего ты ко мне пристал?

— Я хочу дальше, — сказал Риз. — Мне нужен билет в один конец.

— Мы посылали парочку мышей, — ответила Глаголь. — Мы послали их… из места, где находится машина, в мою спальню. Одна появилась там. Другая — нет. В обоих случаях все было идентично. Непонятно, что произошло. Мы не знаем, почему. Мы на переднем крае, ты понимаешь? Это все безумные идеи, гибрид физики с философией дзен. Ты в квантовой теории что-нибудь смыслишь?