Карен Тревис - Войны клонов
Да, он был настолько доволен собой, насколько только может дроид. Вентресс проследила за отредактированной последовательностью эпизодов и поняла почему.
Энакин Скайуокер и девочка-тогрута Асока стояли перед камерой, съемка шла как раз с точки над их головами. Изображение телекамеры системы безопасности внизу имело строку, в которой шел отсчет местного времени — секунда за секундой. Тон Скайуокера был грубым: «Они все так воняют. Он же хатт. Ненавижу их… мы не сможем уничтожить их, если не захватим его детеныша». Двое джедаев вошли в камеру, исчезнув из поля зрения на мгновение, пока следующая голокамера — внутренняя — не поймала их вместе с вопящим, явно напуганным до ужаса малышом. Временные показатели резко скакнули вперед. «Давай вытащим его отсюда». Тогрута нагнулась над Роттой и подняла его на руки. После этого в камеру вошел солдат-клон. «Этот криффов хатт смердит, сэр. Его папаша, должно быть, использует разлагающуюся тушу нерфа как освежитель воздуха. Может, затолкать его в грузовой отсек?» Тогрута с некоторым усилием засунула малыша в армейский рюкзак. Потом Скайуокер повернулся и вышел первым, лица его было не видно, зато хорошо слышен голос: «Да, давайте выбираться отсюда, пока я не передумал». Ракурс телекамеры опять изменился, снова переместившись в наружный коридор, и, в то время как тогрута выносила неподвижного теперь детеныша в рюкзаке на плечах, было слышно, как она говорит: «Ты нам нужен, чтобы заставить твоего папочку разрешить нам пользоваться его космическими путями».
Вентресс невольно усмехнулась. Это было гениально. Действительно, джедаи предоставили им такую прекрасную фактуру.
Дроид повернул голову, чтобы сфокусировать на ней свои фоторецепторы.
— Еще требуется некоторая доработка. Но, когда я заполню временные разрывы небольшими вставками с соответствующим светом и звуком, это будет выглядеть как одно неразрывное событие в реальном времени, у меня есть много кадров со Скайуокером, где лицо его не попадает в объектив, и поэтому можно наложить на них любую подходящую запись его голоса. Не нужно синхронизировать с движениями губ. Теперь я затушевываю всю последовательность эпизодов легким туманом от помех, ставлю фиктивный отсчет времени, благодаря чему все будет выглядеть так, как будто ничего вовсе не вырезалось, — и никто не заметит разницы.
Блестяще. Вентресс снова взглянула на хроно.
— У тебя три минуты.
— Я справлюсь за две, — сказал 4А-7.
И он справился. Его манипуляторы двигались быстрее, чем она могла уследить. Она наклонилась к нему через плечо и, словно загипнотизированная, наблюдала за тем, как реальность лишается первоначальной достоверности и превращается в новую и в равной степени убедительную запись событий.
Правда — вещь гибкая, даже в лучшие времена. В руках технологии, однако, она становится крайне подвижной вплоть до утраты значения. Правда-реальность такова, какой ты хочешь или стремишься ее видеть. Может быть, извращение фактов ее смущало, потому что она никогда не считала себя бесчестной. Но она успокаивала себя тем, что если детали этого события и были искажены, то действительность для нее была бесспорной. Джедаи ведут торги от лица Республики, а Республика коррумпирована и преследует только свои интересы. Правда в широком понимании этого слова все же оставалась правдой.
Вентресс проверила короткую, но красноречивую голографическую запись.
— Прекрасно.
— Спасибо, мэм.
Вентресс открыла комлинк и повернулась к голографическому передатчику. В то же мгновение появилось изображение Дуку. Он был в нетерпении, выжидая и заговаривая зубы жаждавшему узнать обо всем Джаббе.
— Я сейчас перешлю запись, мой господин. — Она не улыбалась. Она давно разучилась улыбаться. Рожденный успехом энтузиазм продлился только мгновение. Его сменило угрюмое удовлетворение, потому что никакое техническое мастерство не может отредактировать прошлое и воскресить мертвых. Теперь она была способна только работать, чтобы изменить будущее. — Я добьюсь желаемых результатов. Оставайтесь на связи.
Она жестом приказала 4А-7 переслать запись. Потом проследила за выражением лица Дуку, когда он глянул на приемник данных в своей руке.
Дуку тоже был не из тех, кто улыбается жизни. Однако он поднял брови.
— Великолепно, Асажж, — тихо восхитился он. — Миссия выполнена. Теперь у вас будет другое задание.
— Да, мой господин?
— Верните хаттенка живым и здоровым. Не дайте Скайуокеру остаться с ним.
Вентресс ответила холодным официальным кивком.
— Считайте, что дело сделано, мой господин.
* * *
ДВОРЕЦ ДЖАББЫ — ПЛАНЕТА ТАТУИН
— Ваше время вышло, — проворчал Джабба, когда Дуку опять вернулся в тронный зал.
— Я хотел убедиться, Правитель Джабба, — сказал Дуку. — Даже меня это поразило.
Он установил голопроектор на ближайшем столе и пару секунд подождал, чтобы подчеркнуть важность момента. То, что хатт сейчас увидит, несомненно, должно было явно задеть за живое. Джабба сидел в напряженном ожидании, и рядом почти никого не было — никаких декоративных танцоров или музыкантов, или даже зверинца с экзотическими существами — только два стража-никто.
Отредактированная улика ожила. Джабба, к его чести, дождался, пока прозвучит оскорбительная фраза, прежде чем взорвался яростью. Его узкие зрачки расширились, и он разразился такими ругательствами и угрозами, что Дуку, несмотря на свое владение хаттским, не смог в точности понять их смысл. Это был куда более сложный и витиеватый жаргон, чем могли представить себе нехатты. К тому моменту, когда Джабба перешел на более простую лексику, крича о том, что бы он сделал со Скайуокером, если бы тот все еще был рабом здесь, и что в любом случае с ним сделает, поймав его рано или поздно, и что произойдет со всяким джедайским пуду[23], который посмеет проникнуть в хаттское пространство, Дуку был вполне удовлетворен. Теперь между Джаббой и Республикой вбит клин размером с Корускант.
— Мой сын! — Джабба в негодовании замер, как бы отказываясь верить. — Вы слышали его крики?! Они обращаются с ним, как с животным!
Дуку спрашивал себя, не является ли ярость Джаббы всего лишь необходимой частью создаваемого им имиджа опасного врага — если это нужно было подчеркнуть, но теперь он не чувствовал здесь и следа притворства.
— Простите за то, что вам пришлось все увидеть, Правитель Джабба, но это было необходимо. Я взял на себя смелость отправить мои войска дроидов и агентов на поиски Ротты, и сейчас они занимаются людьми Скайуокера.
— Его благополучие, — сказал Джабба, почти шипя от расстройства, — превыше всего. Ошибок быть не должно. Он не должен пострадать.
— Даю вам слово.
— И?
— Боюсь, я вас не понимаю, Правитель Джабба. — Дуку действительно не понимал, что тот имеет в виду. — И — что?
— Чего вы хотите в обмен на эту помощь? Потому что это будет стоить вам солдат, а в этой галактике никто ничего не делает бесплатно. Даже у ханжей-джедаев свои расценки, как мы уже видели.
— Отлично, я попрошу кое о чем, что будет выгодно и вам, и мне.
— Сколько?
Дуку отмахнулся от этого предложения. Деньги ничего не стоят. Это было нечто, что не покупалось и не продавалось. И от его слов сейчас зависела успешность всей галактической операции, против неизбежности которой даже Республика была бы бессильна.
— Я прошу вашей поддержки, Правитель Джабба, — произнес Дуку. Он не собирался лгать ему — ну, по крайней мере, не в чем-то настолько важном, фальсифицированная голографическая запись была неизбежным злом. В то, что он сейчас говорил, он верил сам и верил всеми фибрами души. Он был готов умереть за это. И уж конечно сам ввязался в это дело не ради обогащения. — Пришло время освободить галактику от влияния республиканцев. Поддержите Конфедерацию Независимых Систем, Правитель Джабба. Республика превратилась в язву, а джедаи будут поддерживать ее могущество, пока живы. Так помогите же системам, которые пытаются вырваться и покончить с диктатурой навсегда. Ибо это диктатура. Планеты живут по-республикански или вовсе не живут. Иными словами, почему бы просто не предоставить им возможность выйти из альянса?
— Мир хаттов не является частью Республики. — Джабба не намерен был торговаться сейчас, это было ясно. Казалось, что раньше он не рассматривал ситуацию с такой позиции. — Мы и так независимы.
