Андрей Ливадный - Резервный космодром
Несколько болидов, оставляя в темном небе огненные шлейфы, пронеслись почти над головой, ударив в многострадальную насыпь.
Инга даже не вздрогнула от близких взрывов. Ее взгляд застыл, остановился, казалось сознание девушки не тут, она как будто погружалась в себя, уходя таким образом от страшной действительности.
Вадим тем временем предпринял еще одну попытку выйти на связь с кем-то из офицеров гарнизона. Бесполезно. Никто не отвечал, хотя до границы космодрома всего-то пара километров.
Прошло лишь десять минут с того момента, как в небесах Алексии появился терпящий бедствие КРК «Пенелопа», но по внутренним ощущениям галакткапитана, стремительное развитие событий уже приняло необратимый характер: планета была атакована, неизвестный противник, действуя с грубой прямолинейностью, сумел добиться значительного преимущества, уничтожив спутниковые сегменты противокосмической обороны.
Что дальше?
Вадиму приходилось собирать информацию буквально по крупицам. Сеть не работала, и он сейчас полагался лишь на личное мнемоническое восприятие.
Пока он пытался разобраться в хаосе кипящих энергий, выделить среди них читаемые сигнатуры объектов или распознать сигналы от вошедших в автономный режим кибернетических устройств, Иван, доковыляв до середины склона, сел на выступающий из-под земли валун и, сняв кожух с правой ноги, принялся устранять неисправность сервоприводов.
Рощин сосредоточил свое внимание на инопланетном корабле.
Тот отступал от планеты. Вадиму не удалось зафиксировать явной работы двигательных систем, — исполинский диск, окруженный облаком обломков, по-прежнему генерировал маскирующее поле, очертания объекта скрадывались, казались нечеткими, размазанными, но корабль явно удалялся от Алексии, его контур как будто таял…
Стряхнув напряжение, Рощин взглянул на Ингу, потом перевел взгляд на Ивана, который завершил ремонт и теперь стягивал фрагменты обгоревшей пеноплоти, пытаясь закрепить их вместе с лохмотьями одежды.
— Идти сможешь? — Спросил Вадим.
— Без проблем. — Кивнул андроид.
— Поднимись на насыпь отсканируй окрестности. Наметь безопасный маршрут к территории космодрома, в обход батарей ПКО. Я пока поговорю с Ингой. Кстати, связь с Ильей Степановичем есть? — Вадим втайне надеялся, что системы древнего сервомеханизма, рассчитанные для эксплуатации в условиях чуждых планет, оснащены более мощными передатчиками, чем личный коммуникатор или микроустройства имплантов.
— Все частоты забиты помехами. — Покачал головой Иван. Действительно, в его поведении, жестах было очень много человеческого, перенятого от людей, а не запрограммированного. — Но, думаю, что причин для беспокойства нет. — Тут же добавил он.
— Откуда такая уверенность?
— Илья Степанович решительный человек. Я давно его знаю. Он обязательно выведет людей к укрытиям.
— Будем надеяться… Хотя ты видел, что такое слепой случай, — Рощин выразительно кивнул в сторону конической воронки.
Андроид ничего не ответил. Видимо не хотел допускать и мысли о возможных неприятностях.
Пока Иван совершал восхождение по дымящемуся склону дорожной насыпи, Вадим присел рядом с Ингой, осторожно обнял ее за плечи.
Она повернула голову. Нервные, заострившиеся черты лица, плотно сжатые в бескровную линию губы, взгляд не испуганный и даже не вопросительный, — похоже отпущенная Вадимом минута не помогла ей справиться с полученным стрессом.
Не говоря ни слова, Рощин достал компактную, умещающуюся на ладони упаковку боевых и метаболических стимуляторов, которую всегда имел при себе. Жизнь научила его быть готовым к любым, самым фантастическим и непредсказуемым оборотам судьбы.
Взяв из набора одноразовый инъектор, он, не спрашивая мнения Инги, ввел препарат ей в плечо прямо через обгоревшую ткань одежды.
Секунд через десять Инга вновь повернула голову, молча обожгла Вадима странным, благодарным, и отталкивающим одновременно взглядом, затем тихо произнесла:
— Нужно идти?..
Вадим кивнул.
* * *Одинокая фигура андроида появилась над насыпью; Рощин на мгновенье задумался, не правильнее ли будет отправить Ивана и Ингу к укреплениям древнего колониального форта, но решил, нет, до бункерной зоны космодрома ближе.
Взяв девушку за руку, он помог ей встать.
Они едва успели подняться на исковерканное воронками дорожное покрытие, как Рощин внезапно остановился.
— Что? — Мгновенно напряглась Инга.
— Секунду… — Ответил Вадим. — Не двигайся!..
Его рассудок постоянно балансировал на грани двух реальностей, — не смотря на потерю связи с кибернетическими системами космодрома и спутниковой группировки, он вел постоянное сканирование и производил собственный анализ ситуации: застыть на месте его заставили странные сигнатуры, немногим отличающиеся от энергетических засечек множества сгорающих в атмосфере Алексии обломков.
Разум мнемоника, оторванный от привычной виртуальной среды, начинает воспринимать окружающую действительность еще более чутко. Он собирает и анализирует любые доступные проявления энергетической активности, делая это на уровне подсознания.
Неосознанная тревога, резанувшая по нервам, заставила Рощина насторожиться, еще раз обратить внимание на сгорающие в атмосфере Алексии частицы разрушенных конструкций.
Мгновением позже он понял, что именно вызвало острое подсознательное ощущение смертельной опасности: среди хаоса бушующих в небесах энергий Вадим безошибочно выделил несколько десятков одинаковых сигнатур, стремительно снижающихся над Пятым Резервным.
Молчание зенитных батарей «РК-5» немо свидетельствовало, что автоматика космодрома воспринимает высокоэнергетичные объекты, как крупные, разрушающиеся в атмосфере обломки.
Мгновенный анализ выявленных сигнатур наводил лишь на одну мысль: среди обломков снижались контейнеры, внутри которых были заключены временно стабилизированные плазменные тела…
Чуждые технологии…
— Назад! — Вадим схватил Ингу за руку и резко толкнул к краю насыпи.
Она попыталась сопротивляться, не понимая, что происходит, но хватка Рощина была железной, он тащил ее за собой, ничего не объясняя, следом, поддерживая девушку, торопливо спускался Иван, казалось галакткапитан и андроид одновременно сошли с ума…
— Да в чем дело, объяснит мне кто-нибудь?! — Стимулятор действовал на Ингу не совсем корректно, вызвав повышенную нервозность, раздражительность.
— Пригнись! — Резко ответил Вадим. — Пригнись и зажмурься!
Она хотела что-то ответить, но в следующий миг нестерпимые для человеческого глаза вспышки, полыхнув магниево-белым, разлились внезапным мертвенным светом; за насыпью, откуда только что били батареи импульсных орудий, вскипели выброшенные на десятиметровую высоту гейзеры расплавленного металла и сгорающей почвы, затем огненный вал на миг поглотил всю территорию космодрома.
Инга оцепенела, — ее имплант, настроенный в режим связи, сейчас автоматически принимал информацию от Вадима. Она зажмурилась, но картины, что невольно впитывал ее рассудок и записывал кибстек, не укладывались в сознании, уничтожающее разум зрелище по своим масштабам и абсолютной, тотальной беспощадности удара было сравнимо, разве что с некоторыми документальными записями периода Первой Галактической, когда в огне противостояния сгорали целые планеты…
Рощин как будто не замечал, что его видение ситуации передается Инге, он так же присел, замер, но не прекратил приема и передачи данных.
…Одно из попаданий сверкнуло у основания тридцатиметровой башни диспетчерского контроля, и та вдруг начала подламываться, распадаясь на части, оседая вниз, окутываясь белесым облаком бетонной пыли, которое тут же вспыхнуло, превышаясь в частицы витающей в воздухе сажи.
Мгновением позже меж зданиями Пятого Резервного ударили тысячи ветвящихся электрических разрядов, сопровождаемые оглушительными раскатами грома.
Почва под ногами ходила ходуном, как при землетрясении, ураганные порывы ветра вдруг превратились в шквал, Инга, зажав ладонями уши, сидела, плотно зажмурившись, не смея ни кричать, ни дышать — ей казалось, что спасения уже нет…
…
Минут через десять все стихло так же внезапно, как и началось.
Ватная, ненатуральная тишь навалилась со всех сторон, она казалась вязкой, враждебной и осязаемой. Порывы ураганного ветра постепенно ослабели, лишь по ту сторону искусственной возвышенности мутными воронками вращались несколько запоздалых смерчей.
В наступившей глухой тишине особенно отчетливо, зловеще слышалось потрескивание остывающего стеклобетона, да редкие, отдаленные, смягченные расстоянием звуки обвалов и осыпей — это продолжали разрушаться здания, не выдержавшие адской температуры плазменного удара.
