Сады Дьявола (СИ) - Гагарин Павел Александрович

— Спасибо, доктор Стерн, но мы на службе…, - начал было Пульхр, неправильно истолковав ее жест.

— Не волнуйтесь, это я не вам, — успокоила его Стерн.

Бармен выстроил перед ней в ряд три стакашка. Стерн взяла левый (как будто начала с новой строки) и одним упругим комком отправила его содержимое в себя.

Томпсон смотрел на нее с легкой завистью и некоторой романтической задумчивостью.

— Что-то празднуете? — поинтересовался капитан.

— Угу, — подтвердила доктор, раскусывая оливку. — У меня сегодня свадьба.

Капитан не понял шутка ли это, или доктор говорила серьезно, но уточнять не стал.

— Поздравляю, но вы не слишком налегайте, — посоветовал Пульхр. — Через несколько часов прыжок, алкоголь может причинить неудобства.

— Поэтому и пью. Я туда больше трезвой не полезу, — Стерн почему-то показала вниз.

— Куда?

— Ну, в гиперпространство, пятое измерение или куда там корабль проваливается во время прыжка?…

— Боитесь прыжков? — догадался Пульхр.

— А вы не боитесь?

— Не особо. Ощущения, конечно, не особо приятные, но чтобы бояться…

— Часто прыгаете?

— Бывает, — ответил Пульхр, который на настоящий момент совершил ровно один прыжок на лемурианском двигателе. — Давайте, мы проводим вас…

— Во сколько вылет?

— В восемь…

— Значит, у меня есть еще как минимум пять часов на подготовку. Можете заниматься своими делами, я доберусь сама. В семь буду на пристани, не беспокойтесь.

Капитан что-то прикинул.

— Вы не против, если я вас угощу?

— Я-то не против, — снова блеснула зубками Стерн. Капитан сделал бармену знак, что финансовые вопросы отныне надо решать с ним. — А как же погрузка?

— По уставу за погрузку отвечают боцман Олсен и офицер Томпсон. Хотите, он заодно отнесет вашу сумочку на челнок?

Томпсон разочаровано сполз с табурета.

— Не надо, сама допру. У меня будет еще багаж, его скоро привезут к вашему шаттлу. Вы его сразу узнаете — тридцать одинаковых черных чемоданов.

Доктор явно была не из тех, кто путешествует налегке. Капитан кивнул Томпсону. Тот козырнул и неохотно удалился. Спровадив помощника, капитан взял себе коньяка. Доктор Стерн сосредоточилась на мартини и оливках. Пульхр подумал, что она себя переоценивала — на пять часов таким темпом никакого здоровья не хватит. Чтобы избежать травм от падения с высокого барного стула, Пульхр предложил Стерн переместиться за столик. Он галантно перенес рюкзак, по пути удивившись — как она, такая мелкая, таскает на себе такую тяжесть? В недрах рюкзака отчетливо побулькивало, видимо, доктор возила с собой все необходимые этнографу растворы. Рюкзак заботливо усадили на стул, со стороны он смахивал на толстого дядюшку, прикорнувшего за столом после слишком плотного обеда.

Чувствовалось, что Стерн долгое время была лишена достойного собеседника. Из вежливости поинтересовавшись прошлым капитана, она перебила его на полуслове и принялась рассказывать о себе.

Как у всякого порядочного этнографа, жизнь ее была полна разнообразных приключений. Еще во время учебы в Парижском университете на отделении этнопсихологии, она заинтересовалась маргинальными группами людей в естественной среде обитания. Так что темой дипломного проекта она выбрала социальную иерархию клошаров. Жизнь — лучший учитель, и перед написанием диплома Стерн целое лето прожила в коммуне клошаров под Новым мостом. Там она приобрела бесценный опыт, с блеском защитила диплом, но объект исследований ее немного разочаровал: парижские бомжи оказались слишком веселыми, упитанными и безобидными.

Проходить интернатуру Стерн отправилась в Могадишо. Там она подружилась с одним местным багачом (пятьсот верблюдов), который свел ее со своим родственником — главарем банды сомалийских пиратов. Несколько месяцев она увлеченно изучала быт и нравы маргинальных сомалийцев, и настолько влилась в их сообщество, что однажды ей удалось принять участие в нападении на грузовое судно. Исследования на самом интересном мъсте прервал Альянс, устроивший плановую зачистку побережья. Банду уничтожили, а доктора, приняв за заложницу, вернули на родину.

Подлечив подхваченный где-то тиф, Стерн продолжила научные изыскания. На этот раз ее закинуло в Тихуану, в процветающий наркокартель, где она под видом элитной проститутки проводила полевые наблюдения за сбором урожая. В нее по уши втрескался Энрике, младший брат одного из боссов. Что-то пошло не по плану, и во время разборок, вспыхнувших между боссами картеля, Энрике вместе с братом взорвались в машине. Стерн должна была находиться там же, но ее что-то задержало в доме, и она буквально на пару минут разминулась со смертью. За взрывом последовала перестрелка. Стерн оказалась в госпитале «Альянса» с двумя пулевыми ранениями и осколками в левой ноге. Врачи высказывали опасения, что с ногой ниже колена ей придется расстаться. Стерн не унывала, и за три месяца, проведенных на больничной койке, сумела дописать докторскую. После серии операций врачи все-таки сумели сохранить ей ногу.

Получив степень, Стерн в очередной раз решила сменить континент и контингент. Когда она лежала в больнице, ее вдруг невероятно заинтересовала самобытная культура афганских контрабандистов. Вместе со своим любовником-караванбаши Ахмедом свежеиспеченная доктор совершила два перехода через пустыню, вникая в культурные и этнографические тонкости контрабанды оружия и опия. Во время третьего перехода стоянку каравана расстреляли налетевшие со всех сторон черные вертолеты Мезальянса. В живых остались только Стерн и пара верблюдов, по счастливому стечению обстоятельств отлучившиеся из лагеря пописать. Благодаря урокам покойного любовника, Стерн сумела в одиночку завершить свой переход. На китайской границе ее задержали, и следующие три недели ей пришлось провести в китайской тюрьме, пока подтверждалась ее личность. За вклад в популяризацию китайской культуры в мире (статья «Китайский Новый год в китайской тюрьме» в National Geographic) китайское же руководство представило ее к спецордену «Крадущийся тигр, затаившийся дракон».

Остаток года Стерн решила посвятить своему новому увлечению — литературе. Ей виделся автобиографический роман под видом приключенского, с обязательным (но ни к чему не обязывающим) уточнением, что все события (хе-хе) выдуманы, а совпадения — случайны. Но на этом проприще ее ждало разочарование. Литературный мир оказался слишком жесток. Она не успела написать ни строчки, как ей присудили престижную литературную премию, с солидным чеком в догонку. На вручении премии один окололитературный полковник кулуарно намекнул ей, что больше никаких романов писать не надо, и вообще порекомендовал ей покинуть Землю, потому что родственники Ахмеда и Энрике очень ее ищут, и, учитывая ее беспокойный образ жизни, вполне могут найти…

Тут ученая вскинула руку, сфокусировала взгляд на часах, что-то прикинула, и сбавила обороты, вместо мартини налив себе апельсинового сока. Видимо, у нее имелась какая-то самобытная система управления алкогольным опъянением.

…доктор Стерн решила последовать доброму и квалифицированному совету. Она вдруг осознала, что всю предыдущую жизнь занималась ерундой, в то время как существовала очень многочисленная и чрезвычайно маргинальная социальная группа, которую начисто игнорирует классическая этнография, — лемурианские каперы.

Пройдя ускоренные поварские курсы, Стерн устроилась коком на каперский корабль. За несколько недель она добыла немало интереснейшей информации не только о лемурианских каперах, но и о самих лемурианах. И вдруг, ни с того ни с сего, капитан заподозрил ее в шпионаже. Стерн, конечно, рассказала всю правду, что она мирный ученый, дала ссылку на свои научные работы и предложила связаться с ее научным руководителем. Но невежественный главарь, став жертвой чисто внешнего сходства деятельности этнографа и шпиона, ей не поверил. Пираты пустили кока по кругу, собираясь въ конце хоровода ее — как не удержался пошутить главарь — кокнуть, и, чтобы избежать ненужных вопросов или просьб, заранее накинули ей на шею петлю. Когда она полностью смирилась с тем, что ее научной карьере наступает преждевременный и даже скоропостижный конец, с пиратами кто-то связался.