Роман Злотников - Мир Вечного. Лучший дуэт галактики (сборник)
Полубой цыкнул зубом, отсоединил тестер, вздохнул, а затем легонько сжал его в кулаке.
Пластик лопнул, брызнуло стекло экрана. Касьян с чувством выругался.
— Что там у тебя? — забеспокоился Лимас.
— Тут какая-то хрень прямо на тестер свалилась, — огорченно сказал Полубой, — вдребезги разнесла.
— Черт! Хозяин разорется, — уныло сказал Тони, — работу хоть сделал?
— Сделал. — Полубой ссыпал остатки капризного прибора в сумку, вынул из кармана универсальный дешифратор, быстро прозвонил распределительный щит, устранил неполадку и вновь связался с напарником: — Я выхожу.
— О'кей.
Через десять минут Полубой влез в глидер, стоявший возле «Ойл ривайвл» — компании, откуда пришел очередной вызов, и бросил на колени Лимасу сумку с обломками тестера.
— На, полюбуйся.
Лимас сунул в сумку вислый нос и огорченно покачал головой.
— Вызовы еще были? — спросил Касьян.
— Нет. Поехали в контору. Все равно рабочий день почти закончился.
Полубой поднял старенький глидер на общий уровень и влился в плотный поток машин — клерки, секретари и секретарши, менеджеры и прочие обитатели Нью-Вашингтона, закончив рабочий день, торопились домой.
В компанию со скромным названием «Мэджик оксиген» он поступил после недельных занятий с Сандерсом. В занятия входила теория — три часа под пиво и воспоминания о приключениях на Хлайбе, а также формирование легенды, — и шесть дней шлифовка акцента переселенца с Кардиффа — планеты, где выходцы из Уэльса обрели наконец независимость от Англии. На Кардиффе государственным языком был кимрийский, который кроме настоящих валлийцев никто не понимал, да и не хотел ввиду ненадобности. Конечно, и в Нью-Вашингтоне можно было нарваться на знатока древнего языка, который мигом бы раскусил Полубоя, однако вероятность была исключительно мала — Кардифф не входил ни в одно из объединений государств и располагался очень далеко от этой области Келлингова меридиана. Жил Полубой всю неделю у Ричарда, и они были друг другу не в тягость. Но самое большое впечатление на Полубоя произвело то самое загадочное «некое лицо».
Это самое «некое лицо» появилось на ранчо один раз, ранним утром, через сутки после того, как Полубой прилетел к Сандерсу. Накануне вечером приятели устроили холостяцкую вечеринку. Ричард вызвал из города знакомых девиц, и все было бы чудесно, если бы Касьян не дичился поначалу — отвык он от женщин легкого поведения. Девицы, однако, предупрежденные Сандерсом, что его приятель с периферии, чурбан неотесанный и скромняга, каких мало, проявили максимум такта, и вечер закончился как и предполагалось — приятели разошлись по комнатам каждый со своей подружкой.
Утром Полубоя разбудил стук в дверь. Выскочив в коридор второго этажа, где Сандерс отвел ему комнату, он наткнулся на Дика, который, будучи завернут в простыню, мрачно сообщил ему, что то самое пресловутое «некое лицо», дай ему Бог здоровья, висит в глидере в миле от ранчо и ждет, когда сможет нанести визит. Время было половина пятого утра.
Девиц пришлось срочно отправлять домой, благо они прибыли на собственном топтере, и прощание оказалось скомканным и не таким долгим, как хотелось Касьяну, вошедшему во вкус.
Когда это самое «некое лицо» появилось на пороге, челюсть Касьяна едва не отбила ему пальцы ног. Дик, стоящий рядом, вовсю наслаждался зрелищем. Впрочем, наверное, и сам мистер Вилкинсон, глава самой могущественной спецслужбы Содружества американской конституции, также получил от увиденного искреннее удовольствие. Впрочем, ненадолго. Полубой захлопнул рот и, покачав головой, произнес:
— Да-а, видно, дела у вас совсем дерьмовые, ежели для выполнения жизненно необходимого задания глава самого Федерального бюро вынужден обращаться к уволившемуся со скандалом отставнику и представителю… конкурирующей иностранной державы.
Дика слегка перекосило, но Вилкинсон только молча кивнул:
— В вашем профиле так и написано, мистер Полубой: «обладает редкими способностями к молниеносной оценке обстановки». Рад, что это подтвердилось. — Он повернулся к Ричарду и продолжил: — Если вы проснулись, господа, то можно заняться делом.
— Не бережете вы себя, шеф, — пробормотал Сандерс, заваривая кофе, — в вашем возрасте недосыпать исключительно вредно. Если бы вы появились на три часа позже, мы нисколько не обиделись бы.
— Не сомневаюсь, — иронично ответил Вилкинсон. — Итак, господин Полубой, майор спецназа в отставке… или… не совсем? — Он насмешливо вздернул бровь. — Ладно, ладно, это ваши игры, и я в них не лезу. Мне своих проблем хватает. И одна из них — корпорация Макнамары. Иметь врага, которого не можешь взять, очень плохо, но иметь врагом человека, под музыку которого пляшет половина сената, это никуда не годится.
— Вы уверены, что он враг? — спросил Полубой. — Нам он здорово подгадил в деле с гетайрами. Командование подозревает, что это он или его люди навели гетайров на эсминец «Дерзкий».
— Да, я знаю эту историю, — кивнул Вилкинсон. — Ричард, ты познакомил господина майора с тем, что у нас есть? — Дождавшись положительного ответа, Вилкинсон открыл файл и пригласил всех ознакомиться с его содержимым. — Беда в том, что у нас нет своего человека возле Майкла Макнамары. Даже в его офис я не могу никого пристроить, поскольку приходится действовать полуофициально, но кое-что мы сможем сделать.
Над столом выросла голограмма небоскреба штаб-квартиры корпорации с поэтажным планом. Увеличивая нужный этаж, Вилкинсон принялся объяснять суть операции. Все было и просто и сложно одновременно: штаб-квартиру обслуживали исключительно собственные службы — от охраны до уборщиков. Каждый человек многократно проверялся службой безопасности концерна и находился в здании под постоянным наблюдением. Это обеспечивалось тысячами датчиков и видеокамер. После пятнадцатиминутного изучения предложенной информации Дик покачал головой и откинулся на спинку стула.
— Глухой номер.
Полубой хмыкнул:
— Если бы это было так, мистер Вилкинсон нас вряд ли сегодня посетил бы, Дик. Так что давай послушаем, что он нам скажет.
Сандерс фыркнул:
— Вот в этом между нами разница, Касьян. Мы — полевые агенты, привыкли сами нарывать себе информацию. А вы, чертовы русские диверсанты, просто ждете, пока вам преподнесут все на блюдечке с голубой каемочкой.
— Угу, ждем, — кивнул Полубой, — а потом идем и разносим все на молекулы. Напрочь обесценивая всю добытую такими тяжкими трудами вас, полевых агентов, информацию.
Оба хмыкнули, а затем, не выдержав, заржали в голос. Даже в углу рта Вилкинсона, похоже, мелькнула легкая улыбка. Впрочем, в этом Сандерс был не уверен…
— А почему бы просто не устроиться туда на работу? — продолжил, отсмеявшись, Дик.
— Дело в том, Сандерс, что они не берут людей с улицы. Сегодня устроиться полотером в штаб-квартиру «Макнамара инк.» сложнее, чем оперативником в Бюро. Для того чтобы хотя бы получить шанс представить дело их кадровому отделу, необходимо иметь, как минимум, годовую историю пребывания на Нью-Вашингтоне. Причем проверяемую историю.
— И в чем дело? Наши ребята разучились готовить легенды? — хохотнул Дик, но тут же осекся. Потому что Вилкипсон помрачнел.
— С тех пор как ты ушел, Дик, многое изменилось… — Он мгновение помолчал, а затем тихо произнес: — Неделю назад на работу в «Макнамара инк.» перешел Джозеф Коешти.
— Джо? — изумленно ахнул Саидер. Джозеф Коешти был заместителем Вилкинсона по кадровой работе. Вилкинсон кивнул.
— Да… поэтому я могу быть твердо уверенным в том, что десяток сотрудников точно работает на меня, но быть уверенным в том, что кто-то из остальных не работает на Макнамару — нет. — Он повернулся к Касьяну: — Понимаете, мистер Полубой, наша демократия — это один из мифов. На самом деле любая свобода выбора в столь сильно структурированном обществе возможна только за счет того, что в нем наличествует несколько конкурирующих центров силы. То есть все эти разговоры о правах человека, о свободе выбора, о правах меньшинств и так далее навсегда остались бы лишь разговорами, если бы, не выступая в защиту чего-нибудь и, соответственно, против одного из центров силы, вы не выступали бы в интересах какого-нибудь другого. Иногда даже совершенно не зная и не желая этого. Хотя настолько наивных людей у нас сейчас почти и не найдешь. Поэтому когда у нас затевается какая-нибудь гражданская кампания, то среди ее организаторов, причем, как правило, не из числа наиболее известных и уж явно не из тех, что являются, так сказать, ее «знаменами», эти обычно из числа искренне уверенных в своей правоте простачков… обязательно находятся люди, которые способны просчитать, против кого вырисовывается удар и кто для них конкуренты. И запросить у этих конкурентов поддержку: когда в виде информационной кампании в принадлежащих данной группе средствах массовой информации, когда в виде юридической помощи за вроде как символическую цену со стороны аффилированных с этой группой юридических структур. — Вилкинсон слегка сморщился и, отвлекшись от темы, пояснил: — Наши адвокаты любят громогласно заявить, что, мол, готовы сражаться за попранные интересы простых граждан за символическую плату в один доллар, — это хорошо влияет на имидж, но очень далеко от истины… когда используя поддержку входящих в этот центр силы политиков, а когда и прямым финансированием. И это вполне нормально. Пока… — тут Вилкинсон вздохнул, — один из центров силы не оказывается сильнее всех остальных вместе взятых…
