Роберт Вардеман - Гамбит клингонов
– Лейтенант, пожалуйста, оставьте меня в покое. Мне нужно время, чтобы обдумать происходящее.
– Спок, у вас нездоровый вид. Вам необходимо обратиться к доктору Маккою.
– Этот врач почти не разбирается в физиологии вулканцев. М'Бенга более компетентен в данном случае.
– Пусть будет М'Бенга. Вы хорошо себя чувствуете?
В ее глазах была искренняя тревога за него. Спок был тронут. Никто еще не заботился о нем так, как Кандра. Чувства любви, заботы о том, кто тебе дорог, нежность и ласка, являясь нелогичными, были ему незнакомы и предстояло или познать их, или отторгнуть окончательно.
– Я не болен. Мне нужно время для медитации.
– Я… я буду рядом, Спок. Если нужно будет, позовите меня.
– У меня есть коммуникатор… И мне не понадобится ваша помощь, лейтенант. Пока вы могли бы помочь доктору Треллвон-да.
– Доктор вполне может сам произвести сейсмические измерения, – ответила Авитс, не на шутку обеспокоенная состоянием Спока. Она сделала шаг к нему, но тут же замерла на месте, пораженная странным мерцанием в его глазах. Ей стало ясно, что сейчас Споку необходимы одиночество и покой. С сожалением Кандра покинула небольшую кабину наблюдательного модуля, оглянувшись всего лишь раз на бесстрастную фигуру дорогого ей существа. Спок сидел на полу, скрестив ноги и закрыв глаза.
Вулканец погрузился в транс медитации и сейчас плыл между мирами, поднимаясь от солнца к солнцу, дрейфуя в потоке солнечного ветра, погружаясь в гравитационные колодцы и вновь взмывая в космос. Его тело расслабилось. Удары сердца стали настолько редкими, что лишь доктор, поднаторевший в анатомии вулканцев, смог бы обнаружить пульс.
Его разум успокоился, и тревожные эмоции, несколько дней мучившие Спока, исчезли бесследно. Стало возможным, удалив следствие, исследовать детально и бесстрастно причину. Физическое влечение? Абсурд! Оно вело лишь к ревности и иссушающей разум любви. Не подходит… Любовь? Это всего лишь термин, придуманный людьми для обозначения одного из видов безумия, которым они часто страдали. Состояние «пон фар» было для них почти непрерывным. Весьма нелогичный способ удовлетворения потребностей расы в размножении. Семилетний цикл гораздо более логичен. Логика… Спокойствие. Техника медитации, совершенствовавшаяся на протяжении полумиллиона лет, умиротворила пришедший в смятение разум и заставила его функционировать в соответствии с предназначением. Его получеловеческая часть вторглась в чуждые ей сферы. Самым надежным средством против подобного вмешательства была тотальная логика. Он должен стать живым, дышащим компьютером и взвешивать каждое решение на весах логики. Если введенные данные окажутся недостаточными, он их не будет экстраполировать. Вот и все. Этот путь привел человечество к безумию. Экстраполяция окрашивает действительность… в цвета надежды, амбициозности и другие еще более гнусные эмоции, присущие только человеку. Спок отверг все эмоции. На него снизошло хладнокровие и окутало в свои ледяные одежды. Ледяной холод – и крошечное пятнышко яркого света, более яркого, чем свет звезды. Спок попытался определить характер этого пятнышка, подманить его поближе, но оно прыгал почти рядом и постоянно ускользало от него.
Несмотря на всю глубину медитации, его сердце вдруг встрепенулось и стало биться все чаще и чаще, набирая разбег, словно стремилось нагнать это пятнышко. Он все понял! В этом свете заключались ответы на все вопросы, которые только существовали во Вселенной. Его разум жадно потянулся за пятнышком, но оно исчезло. Спок заставил себя успокоиться, вывел за пределы своего сознания чувство любопытства, и свет появился вновь. Пятнышко подплыло к нему совсем близко и стало дразнить его исполнением всех его мечтаний. О, только бы дотронуться до него! Его разум приготовился, хищно напрягся… прыгнул, промахнулся и закружил рядом.
Пятнышко света находилось до умопомрачения близко! И опять нахлынувшие эмоции прогнали прочь то единственное во всей Вселенной, что могло его соблазнить. Спок сконцентрировал всю свою волю на этом пятне, и оно начало постепенно приближаться. Теперь ни одна эмоция не ложилась тревожной тенью на безупречно отполированное зеркало его совершенного разума. Он вполне мог считать себя теперь компьютером из плоти и крови. Световая точка прыгала рядом, в нескольких миллиметрах, и в то же время каждый из этих миллиметров был равен световым годам.
Весь космос был сейчас сосредоточен на этом пятнышке… Все время… Все…
К нему пришли ответы на главные вопросы. Его разум ужаснулся огромным масштабам эти ответов. Его логика подвергла информацию безжалостному хирургическому анализу, рассекая ее на все более мелкие части. Он понял…
Ни один вопрос не остался без ответа. Он был богом! Его разум протянулся к незнакомому светлому пятнышку, чтобы слиться с ним и достичь тем самым следующей фазы в развитии своего сознания.
Щупальца разума Спока коснулись пятна… Триумф переполнил грудь вулканца!
Светлая точка взорвалась с яростной энергией солнца, превращающегося в новую звезду. Спок, ошеломленный, опрокинулся назад и упал на спину.
Открыв глаза, он увидел над собой лишь потолок примитивного модуля. Свет исчез. Абсолютное познание ускользнуло от него в самый последний момент, напуганное этим проклятым чувством торжества. Даже находясь в глубоком медитационном трансе, Спок не сумел полностью избавиться от человеческих эмоций.
Он горько заплакал. Совершенно не стыдясь слез, он плакал и чувствовал ручейки теплой влаги, стекавшие по его щекам. Зарыдав, Спок перевернулся со спины на живот и в отчаянии стал молотить кулаками по полу, давая выход своему гневу. Прошло некоторое время, прежде чем злость, вызванная чувством острого разочарования и безысходности, улеглась, и ему удалось взять себя в руки.
Вулканец встал с пола, стряхнул пыль с формы и вышел наружу. Яркий солнечный свет заставил его прищуриться. Тут же мелькнула мысль, что этот интенсивный свет желтого солнца казался тусклым пламенем свечи в кромешной тьме, по сравнению со светом конечных знаний, которые чуть было не влились в его разум.
– Мистер Спок? – раздался голос лейтенанта Авитс. – Я слышала шум в модуле, похожий на плач. С вами все в порядке?
– Вы же видите, что со мной ничего не случилось, лейтенант. Прошу вас, занимайтесь своими прямыми служебными обязанностями и перестаньте вмешиваться в мои личные дела. Так будет лучше для всех нас.
– Простите меня, Спок. Я не хотела огорчать вас…
– Явитесь к доктору Треллвон-да и сообщите ему, что я возвращаюсь на борт «Энтерпрайза», выполнив свою задачу и собрав определенные данные, которые должен теперь же предоставить капитану Кирку.
– Слушаюсь, сэр, – поспешила ответить Кандра, но в голосе ее прозвучало сомнение. Она стояла, понурившись, и с грустью наблюдала за тем, как луч транспортатора вцепился в молекулярную структуру Спока, бросая вызов всей квантовой физике и принципу Гейзенберга, и метнулся в космос, где ждала приемная аппаратура «Энтерпрайза». Печально вздохнув, Авитс повернулась и поплелась на поиски андорианского ученого.
* * *– А вот и он, Джим, – сказал Маккой, стоявший у консоли транспортатора и со скептической улыбкой поглядывавший на пульт, где вспыхивали и гасли разноцветные индикаторные лампочки. – В целости и сохранности. Чертова машина могла перепутать его внутренние органы… А впрочем… Никто бы не заметил разницы. Он сам похож на машину, у которой все части взаимозаменяемы.
– Ваши комментарии отличаются отсутствием логики, доктор, – сухо произнес Спок. – Если бы транспортатор изменил внутреннее расположение моих органов, изменились бы и функции тела. Произошло бы разрушение энзимов и установился иной уровень аминокислот. Таким образом, на основе анализов наиболее очевидных противоречий вашего утверждения можно сделать вывод о его ошибочности.
– Спок, вы и родились таким? Без чувства юмора? Или его вам удалили хирургическим путем?
– Хватит, Боунз. Докладывайте, мистер Спок. Меня очень интересуют подробности деятельности клингонов на Алнате.
Вся троица миновала холл и, пройдя несколько десятков метров по коридору, очутилась в кают-компании, где присутствовало несколько свободных от вахт младших офицеров. Приказав им удалиться, Спок начал свой доклад.
– К тому, что уже известно, мне почти нечего добавить, капитан. Клингоны ведут землеройные работы в том самом месте, которое характеризуется наименьшей толщиной грунта между поверхностью и сводом пещеры. Вскоре они будут там.
– В это трудно поверить, Джим, – сказал Маккой. – клингоны никогда не интересовались археологией.
– Если только они не рассчитывают добыть ценную информацию, – возразил Спок. – У меня возникли кое-какие соображения, которые могут иметь отношение к этому делу.
