Тимоти Мэдден - Запредельник
Книга вторая
ЯН С. МАККЕНЗИ
«Вспомни, что говорили нам о том, как зарождается жизнь.
Как стареющие звезды испускают свой свет, пока в гигантском катаклизме возникшая волна не подхватывает этот легкий светящийся газ и не сжимает гигантским прессом. Зачатые этим сжатием возникают новые звезды и планеты. А потом в свой срок при наличии благоприятных условий на них зарождается жизнь.
Эта непростая наука гласит: мы все созданы подобным космическим процессом. И наука эта трудна еще и потому, что нас заставляют постигать ее и понимать таким образом, откуда мы взялись. Мы переполняемся извечным ужасом, понимая, что нашему извечному стремлению к бессмертию противостоит суровая реальность.
И все же где-то глубоко в тайниках души звучит своя потаенная мелодия, словно наигрывает на лютне неведомый менестрель. И эта скрытая мелодия убеждает нас в другом. И разбуженные ею, мы вдруг понимаем, что мы все дети звезд, зачатые в причудливых играх света.
О, какая это разница быть не просто газом, а крупинками звездной пыли!
Но намного важнее вопрос, который я задаю сейчас: откуда же пришел этот неведомый нам менестрель в мир сверкающей пустоты?»[2]
Глава 11
Маккензи все еще никак не мог понять, где он находится.
Он помнил, что заснул на диагностическом столе рядом со Светлой Стоковик. Проснулся он из-за того, что его подняли два дюжих охранника из Службы Внутренней Безопасности, одетые в темную форму. Ничего, кроме снившегося ему волшебного сна, он не помнил. И не имел ни малейшего представления о том, сколько времени пробыл без сознания.
Сначала он мог с трудом стоять, и полицейские почти волокли его по темному тоннелю, а затем вверх по металлической лестнице. Там они ненадолго остановились на площадке перед темной, тоже сделанной из металла, дверью и подождали, пока камеры безопасности просвечивали их. Когда дверь наконец открылась, он уже был в состоянии двигаться сам.
Войдя в керамический коридор, они повернули направо.
С потолка ярко светили расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга лампы. В тишине коридора шаги охранников отдавались гулким эхом. В конце коридора виднелась еще одна стальная дверь, которая открылась, как только они приблизились. Они вошли в длинную прямоугольную комнату.
В самом дальнем углу за бронзовым столом восседала женщина. Бледный свет падал на нее из матового окна, отражаясь высоко над головой от стены. Он высвечивал серебряную эмблему и знаки отличия на отлично сидевшей форме. Она была полковником Службы Внутренней Безопасности.
Взглянув на Маккензи, она сказала:
— Пожалуйста, садитесь, — указав на хромированный стул напротив себя.
Один из охранников грубо толкнул Маккензи, и он с трудом удержался на ватных непослушных ногах. Опустившись на стул, он в замешательстве взглянул на женщину.
Она улыбалась, но ее каменные глаза застыли в мертвенной неподвижности. Лицо отличалось болезненной худобой, заострялось книзу. Заметно выделялись удлиненные челюсти. Ее челка была зачесана наверх каким-то острым углом, отчего весь ее облик смахивал на вдовий. Эта челка подчеркивала неестественную натянутость кожи на лбу. Сильно напомаженные черные волосы были зачесаны назад и безжалостно стянуты в тугой узел.
Движением руки отпустив охрану, она улыбнулась Маккензи и сказала:
— Я полковник Пьета Ван Сандер, Начальник Службы Внутренней Безопасности Красного Утеса. Мне поручено вести расследование вашего дела.
Маккензи ошеломленно ответил:
— Что происходит? Где я? Где мой корабль?
Полковник окинула его скептическим взглядом.
— Вы что, действительно не имеете представления, где вы находитесь? Какая жалость! А мы-то надеялись, что вы нам хотя бы что-нибудь проясните в этом явлении.
— В каком явлении? — пробормотал Маккензи.
Ему вдруг стало плохо.
Она постукивала длинными тонкими пальцами по столу, внимательно изучая его своими неподвижными глазами цвета темного камня.
— Ну, что же, может быть, в данной ситуации пока это и неплохое решение для вас, а? Но вам еще надо в этом убедиться!
Он пытался поднять глаза на полковника Ван Сандер, но ему это никак не удавалось. Почувствовав внезапный приступ тошноты, он опустил голову.
— Послушайте, — сказал он, — вам, безусловно, платят за вашу подозрительность, но я говорю правду. И я ничего больше не намерен говорить, пока не узнаю, что происходит.
Ван Сандер скептически хмыкнула. Достав из кармана хрустящий белоснежный платок, она неторопливо вытерла лицо. Теперь ее натянутый лоб блестел заметно меньше.
— Хорошо, командор, позвольте мне вам объяснить, что происходит. Три дня назад ваш корабль вдруг материализовался на побережье рядом с Отелем Фонтана. О вашем приближении не было никаких сигналов. Да и вообще не было ничего, что свидетельствовало бы о вашем присутствии в нашем векторе. Но и это не все. Мы знаем, что всего за несколько секунд до вашего волшебного появления вы находились в ловушке за пределами межзвездного гравитационного поля, на расстоянии примерно одного светового года полета. Вам удалось каким-то образом перенестись оттуда сюда.
Маккензи согласно кивнул головой:
— Ценю вашу наблюдательность. Это бесспорный факт.
— Но вы же сами понимаете, что произошедшее невозможно. Если только вы не ведете двойную игру, что, кстати, является вполне логичным объяснением. Ваше неожиданное появление наделало много шума в официальных кругах. Нам приказано в кратчайшие сроки выяснить, что произошло на самом деле.
Маккензи выдавил саркастическую улыбку:
— И вы всерьез рассчитываете, что я поверю в эту сказочку?
— Это уж на ваше усмотрение, так как по сути ничего не меняет. Как я сказала, мы надеемся, что вы все же объясните, что с вами произошло на самом деле. Если же вы не в состоянии этого сделать, нам придется прибегнуть к плану Б. Ведь должно же быть что-то, объясняющее ваш секрет! Наша задача — выяснить это, пока проделываются разные эксперименты и анализы. Вы, без сомнения, понимаете важность происходящего.
Маккензи очень не нравилась эта женщина. Она казалась слишком миролюбивой. Обычно все эти типы из Внутренней Безопасности были властными и высокомерными, озабоченными лишь тем, как бы побольше отловить простодушных дурачков в военных частях, распускавших язык без разрешения. Ходили даже слухи, что у Внутренней Безопасности существовали какие-то показатели проделанной работы, и все офицеры не останавливались ни перед чем, чтобы их выполнить. Он знал, что следовало быть предельно осторожным, но вдруг почувствовал сильнейшее головокружение и потерял нить мыслей.
— Прежде чем мы продолжим наш разговор, покажите ваше удостоверение личности, — сказал он первое, что пришло в голову.
Пьета Ван Сандер бросила на него сердитый взгляд.
— Разве это так необходимо?
— Это поможет нам избежать в дальнейшем ненужных формальностей.
Она выдвинула верхний ящик стола, достала карточку удостоверения и швырнула на стол перед ним.
— Пожалуйста. Теперь вы можете убедиться, что я действительно та, за кого себя выдаю.
Маккензи взглянул на удостоверение. Оно выглядело настоящим, но он прекрасно знал, что все равно не смог бы отличить подделку. Полковник тоже понимала это. Тогда он решил сменить тему беседы.
— Послушайте, но это же глупо. Никто не может перенестись через один световой год за такое короткое время!
Он вновь попытался поднять на нее глаза, и ему это почти удалось.
— Что вы хотите от меня получить в результате этого розыгрыша?
— Розыгрыша, командор? — повторила она. — Что вы имеете в виду?
Маккензи не знал, что ответить. Его мозг снова парализовала волна слабости.
— …Возможно, меня захватили в плен… Может быть, вы — рашадианка!
Ван Сандер изумленно взглянула на него.
— Не будьте смешным, командор. Будь я рашадианкой, я бы давно сломала вас и выбросила, как сухую ненужную палку. — Затем с внезапным озлоблением она рявкнула: — Вы, запредельники, любите строить из себя неизвестно что! Вы воображаете, будто вы особой породы! Несмотря на всю эту дешевую чушь Командования Управления Полетами, именуемую пропагандой, мы-то хорошо знаем, что вы не более чем разболтанные неврастеники. Только по этой причине вы можете находиться годами в одиночестве, патрулируя Запределье, без человеческой помощи и поддержки. Вы все от чего-то бежите. И рашадианцы прекрасно об этом осведомлены. Они давно бы изучили вашу деформированную личность и сломили бы ее сопротивление. Им не требуется никаких розыгрышей.
Теперь ее ответ вполне соответствовал тому, что можно было услышать от офицера Службы Внутренней Безопасности. Ни для кого не было секретом, что им не нравилось влияние Полетного Командования на политическую жизнь Конкордата, а это политическое влияние во многом зиждилось на высокой общественной оценке деятельности запредельников. То, что Ван Сандер наконец-то показала свое настоящее лицо, вернуло ему уверенность в себе.
