Лоис Буджолд - Осколки чести
Подступившая к горлу тошнота показала ей, что ее приказ выполнен.
Теперь чувство времени отказало окончательно. Кругом царили мрак и тишина, только изредка доносился шорох ткани, когда кто-то шевелился в своем кресле. Воображение рисовало, как импульсы барраярских локаторов прикасаются к ее кораблю, прикасаются к ней самой, проводя ледяными пальцами по позвоночнику. «Я – скала. Я – пустота. Я – тишина…» Сзади кого-то вырвало, кто-то приглушенно чертыхнулся. «Проклятое вращение. Надеюсь, он успел взять пакетик…»
Они ощутили рывок и ускорение под странным углом. Парнелл издал ругательство, похожее на рыдание.
– Нас зацепили буксирным лучом! Все.
Корделия облегченно вздохнула и потянулась к приборам.
– Ну что же, поглядим, кто нас поймал.
Ее руки взлетели над пультом. Поспешно взглянув на экран наружных мониторов, она нажала кнопку, включившую компьютерную память спасательной шлюпки и коды опознавания.
– Ну как? – обеспокоенно спросил инженер, подошедший к ней сзади.
– Два крейсера и перехватчик, – сообщила Корделия. – Похоже, нас немного поменьше.
Он расстроенно фыркнул.
По комму рявкнул слишком громкий голос, без изображения.
Она поспешно уменьшила громкость.
– …не объявите о сдаче, мы вас уничтожим.
– Это спасательный катер А5А, – откликнулась Корделия, следя, чтобы голос ее звучал ровно. – Командует капитан Корделия Нейсмит, экспедиционный корпус Беты. Мы – невооруженная спасательная шлюпка.
Из комма донесся удивленный возглас, затем короткое резюме:
– Еще одна чертова баба! Никак вас не научат.
Послышалось какое-то бормотание, и он опять заговорил официальным тоном:
– Вас возьмут на буксир. При первом же признаке сопротивления вы будете уничтожены. Вы меня поняли?
– Сообщение принято, – отозвалась Корделия. – Мы сдаемся.
Парнелл гневно покачал головой. Она отключила комм и вопросительно на него взглянула.
– По-моему, нам следовало попытаться вырваться, – сказал он.
– Нет. Эти типы – стопроцентные психи. Самый нормальный, которого я встречала, не выносил закрытых дверей – дескать, никогда не знаешь, что за ними. Если они говорят, что будут стрелять, лучше им верить.
Инженер и Парнелл обменялись взглядами.
– Давай, Нелл, – подбодрил его инженер, – излагай, не бойся.
Парнелл откашлялся и облизнул пересохшие губы.
– Мы хотели сказать вам, капитан, что если, по-вашему, э-э… лучше было бы взорвать шлюпку, мы не возражаем. Никто из нас не питает особого желания попасть в плен.
Такое заявление застало Корделию врасплох.
– Это… очень отважно с вашей стороны, старший пилот, но совершенно не обязательно. Не льстите себе. Нас отобрали именно потому, что мы мало знаем. Все вы лишь смутно догадываетесь, какой груз везут наши корабли, и даже мне неизвестны технические детали. Если мы разыграем покорность, то по крайней мере у нас есть надежда выйти из этого живыми.
– Мы… не о секретной информации думали. Мы имели в виду обычаи барраярцев.
Наступила неприятная тишина. Корделия вздохнула, уйдя в водоворот печальных сомнений.
– Ничего, – наконец проговорила она. – Их дурная репутация сильно преувеличена. Некоторые из них – вполне приличные люди.
«Особенно один, – насмешливо подсказала ей память. – И если даже предположить, что он еще жив, неужели ты действительно надеешься найти его во всей этой каше? И, найдя, спасти его от дьявольского сюрприза, доставку которого так ловко обеспечила несколько минут назад? А как насчет долга? Или это просто способ одновременного самоубийства? Не надо себя обманывать, дорогая…»
Наблюдавший за ней Парнелл мрачно покачал головой.
– Вы уверены?
– Я в жизни никого не убивала. И не собираюсь начинать со своих друзей. Оставьте это, ради Бога!
Парнелл признал ее право на окончательное решение насмешливым пожатием плеч, не сумев скрыть вздоха облегчения.
– И вообще, – добавила Корделия, – у меня есть причины цепляться за жизнь. Эта война не может длиться вечно.
– Кто-то ждет дома? – спросил он и, заметив, как она повернулась к пульту, уточнил: – Или где-то здесь?
– А… Да. Где-то здесь.
Парнелл сочувственно кивнул.
– Это тяжело. – Всмотревшись в ее застывший профиль, он попробовал ее ободрить: – Но вы правы. Наши ребята рано или поздно выбьют отсюда этих недоносков.
Она механически кивнула и начала массировать лицо кончиками пальцев, пытаясь снять напряжение. Ее внезапно посетило видение: огромный военный корабль раскалывается на части, и из него, как из чудовищного стручка, вылетают живые двуногие горошины. Замерзшие, безжизненные семена, уносимые солнечным ветром, раздувшиеся от декомпрессии, вечно вращающиеся… Можно ли после этого узнать лицо? Она отвернулась от Парнелла, давая понять, что разговор окончен.
Не прошло и часа, как их взял на буксир барраярский перехватчик.
Сначала в ноздри ударил знакомый запах: нагретый металл, машинное масло, озон… Запах барраярского военного корабля. Два высоких солдата, крепко держа Корделию за локти, провели ее через последнюю овальную дверь туда, где, как она догадалась, находился тюремный отсек флагмана. Ее и четверых бетанцев ее экипажа безжалостно раздели, тщательно обыскали, подвергли медицинскому осмотру, голографии, потом сняли отпечатки сетчатки, установили личность и выдали бесформенные оранжевые пижамы. Ее людей куда-то увели. Вопреки собственным недавним уверениям, Корделию мучила тошнотворная мысль, что с их сознания вот-вот начнут снимать слой за слоем, добираясь до информации, которой у них нет.
«Успокойся, – говорил разум, – наверняка барраярцы сохранят вас для обмена пленными».
Внезапно охранники вытянулись по стойке «смирно». Повернувшись, она увидела, что в комнату обработки входит высокопоставленный офицер. Ярко-желтые нашивки на воротнике темно-зеленого парадного мундира свидетельствовали о звании, которого она пока еще не встречала. Поразившись, Корделия вспомнила, что это – цвет вице-адмирала. Определив звание, она тотчас же поняла, кто это такой, и устремила на вошедшего пристальный взгляд.
Форратьер – вот его имя. Командует барраярской армадой совместно с кронпринцем Зергом Форбаррой. Наверное, именно он выполняет основную работу: она слышала, что ему прочат должность военного министра. Так вот как выглядит эта восходящая звезда.
Он был слегка похож на Форкосигана: немного выше, хотя, наверное, весит примерно столько же, но не за счет костей и мышц, а за счет жира. Волосы – тоже темные, чуть более курчавые и меньше тронуты сединой. Даже возраст примерно тот же, хотя этот тип был немного смазливей. И совершенно необычные глаза – темно-карие, бархатные, опушенные длинными ресницами. Таких выразительных глаз у мужчин она еще не видела. Где-то в подсознании рождался отчаянный вопль: «Ты думала, что сегодня уже познала глубины страха, но ты ошиблась! Вот он, настоящий ужас, окончательный, уже без надежды». Странно – казалось бы, такие красивые глаза должны быть привлекательными. Корделия отвела взгляд, решительно сказав себе, что неловкость и моментальная неприязнь – это просто нервы, и стала ждать.
– Назовите свое имя, бетанка. – Тон, которым это было сказано, не предвещал ничего хорошего.
Стараясь владеть собой, она четко отсалютовала и произнесла:
– Капитан Корделия Нейсмит, экспедиционный корпус Беты. Мы – военная команда. Боевая часть.
Каламбур был понятен только ей.
– Так, так. Разденьте ее и поверните.
Он отступил назад, для лучшего обзора. Двое солдат с ухмылками повиновались.
«Не нравится мне такое начало…»
Корделия заставила мышцы лица расслабиться, призвав на помощь все свои запасы хладнокровия. «Спокойно. Спокойно. Он хочет тебя запугать. Это видно по глазам, по его голодным глазам. Спокойно».
– Немного старовата, но сойдет. Я пришлю за ней позже. Охранник сунул ей пижаму. Она одевалась медленно, теперь уже желая разозлить их – как бы прокручивала стриптиз в обратном порядке. Движения ее были размеренными, словно на японской чайной церемонии. Один солдат что-то проворчал, другой грубо отпихнул ее назад, к камере. Она кисло улыбнулась, думая, что по крайней мере хоть в этом еще управляет своей судьбой. Следует ли присудить себе лишние очки?
Ее впихнули в голую металлическую комнату и оставили там. Она продолжила игру: грациозно опустилась на пол и застыла в церемониальной позе – левый носок, как и положено, лег на правый, руки аккуратно сложены на коленях. Прикосновение напомнило ей об омертвевшем участке на левой ноге – результат недавнего столкновения с армией Барраяра. Она полузакрыла глаза и постаралась отключить мозг, надеясь, что у ее тюремщиков создастся впечатление глубокой – и, возможно, опасной – сосредоточенности. Мнимая агрессивность лучше, чем ничего.
После примерно часовой неподвижности, когда непривычные мышцы уже болезненно протестовали против коленопреклоненной позы, охрана вернулась.
