Ольга Ларионова - Звездочка-Во-Лбу (Чакра Кентавра)
И в это мгновение из глубины вечерних садов раздался пронзительный крик. Рановато. Он был уверен, что этим кончится, но чтобы так скоро… Десяти минут ему не дали, гады.
Он обернулся к Гаррэлю, привычно погладил рябые упругие перышки:
— Ну, держись, Кукушонок, сейчас начнется… Хозяина своего береги!
И началось.
Крики, слившись в нестройный хор, обтекали полянку слева, а справа мчались пестрые маскарадные фигуры, с началом этой паники мгновенно ставшие нелепыми; кое у кого в руках сверкало оружие, но Юрг знал, что ожидает бегущих там, за поворотом аллеи, — клинки были против этого бессильны; надо отдать справедливость джасперианам, они прытко бросились на подмогу, но вот уже первая волна отхлынула обратно, и в нестройном гаме голосов Юрг ничего не мог разобрать. Поток отступающих докатился до него и остановился.
Теперь это был ужас. Тот же самый, что и тогда, на борту звездного корабля. Юрг ощущал, что внушает такое омерзение и панический страх, что у них не подымается рука на то, чтобы убить его.
Так человек не может раздавить голой ладонью паука.
Он еще раз оглянулся на Гаррэля, не за помощью — за советом…
Гаррэля не было.
На какое-то мгновение перед Юргом встало лицо пажа, когда тот услышал о его решении отправиться в королевские сады — странное лицо, так внезапно озарившееся радостью… И еще одно — завещание: по нему этот мальчишка должен был получить ни много ни мало — принцессу Сэниа!
Юрг стиснул зубы. Глупо получилось, предельно глупо, его вряд бы услышала и сотня человек… Он набрал полные легкие воздуха, стараясь перекрыть смятенный гул:
— Я один перед всеми вами, и я без оружия! Вы можете убить меня, но правду вы уже знаете, и никуда вам от этого не деться. Даже если бы у меня сейчас была шпага, я не поднял бы ее в свою защиту — у нас, на Земле, зрячие не сражаются со слепыми. А вы хуже, чем слепцы! Крэги, которых вы так чтите, — не поводыри, не верные слуги. Это ваши хозяева…
Толчок сбил его с ног; падая, он ощутил то краткое головокружение, что сопутствует мгновенному переходу. Щека его коснулась шершавой известняковой плиты, над головой раздалось негромкое потрескивание факела.
Мона Сэниа сидела на том же месте, где они с Гаррэлем оставили ее, и только дымный огонь от факела, торчавшего в расщелине стены, освещал внутренность замкового дворика. Она подняла голову — ничего в ее лице не было от прежней надменности. И от королевского достоинства — тоже. Огромные глаза и смертная мука ожидания — вот и все осунувшееся личико.
За ее плечом хмуро глядели потемневшие глаза Юхана. Оба они сидели на обломках камня и при появлении Юрга не поднялись.
— Сэнни, — сказал Юрг, — ты прости меня, дурака самодовольного, я больше никогда без тебя…
Она кивнула и продолжала глядеть — уже не на него, а дальше, на того, кто стоял сзади. Юрг резко обернулся — это был все-таки Гаррэль, но в каком виде…
— Пойдем-ка, Юрик, — проговорил Юхан, делая два шага вперед и крепко стискивая запястье названого брата. — Пойдем.
Они подошли к тяжелой дубовой двери, переступили порог. Всеми силами Юрг постарался не обернуться. Подкатились сервы, услужливо приняли плащи. Привратный серв со скрипом затворил дверь.
— У вас-то что стряслось? — Юрг вцепился в отворот комбинезона Юхана так, что материя затрещала.
— Да у нас-то ничего… Голос. Из королевских садов.
— Чей? Пугал?
— Тана давешнего, садовника. Сказал, что был призрак.
— А ты что, сам не догадался, что этим кончится?
— Чего мне догадываться, я нечисти не боюсь. А вот тутошний народ нервами слаб. Плохо кончилось.
— Знаю, — сказал Юрг. — Надо было сразу мне верить. А они носятся с этими курами… Впрочем, их понять можно. Представляю, какая жуть им померещилась по милости этих захребетников. Я как услышал этот визг…
— Это была старшая сестра Гаррэля, — быстро проговорил Юхан. — Она умерла. Думаю, что по-нашему это называется эмоциональный инфаркт. Но на теле выступили красные пятна…
— Это Иссабаст сказал?
— А кто же еще.
Юрг сжал голову руками, прошелся по гулкой сумрачной передней. Сервы пугливо заползали в углы.
— Голову даю на отсечение, что не было никаких пятен! Все это крэговы штучки. Надо засучивать рукава и отмывать эту землю от всей средневековой пакости! А если потребуется, то и драться!
Юхан оттопырил нижнюю губу, меланхолично покрутил головой:
— И тебя побьют.
— Потому что крэгов много, а я один?
— Во-первых, мы вдвоем. А во-вторых, дело не в числе. Ты просто не годишься сейчас в настоящую драку.
— Это почему же?
— Ты счастлив. А счастливые люди — не лучшие бойцы.
Юрг промолчал. До драки, вероятно, дойдет — вот там и будет видно. Он толкнул правую дверцу. Подниматься сейчас по беломраморной лестнице с сиреневыми фарфоровыми колоннами он просто не мог. Тошнило от великолепия. За дверцей скрывалась легкая витая лесенка, бегущая в вечерние покои. Стены круглого помещения тоже были обшиты панелями из резного дуба. Причудливые листья, виньетки… Юрг поставил ногу на нижнюю ступеньку, надеясь услышать за спиной легкие шаги жены. Она не шла. Он постучал пальцем по перильцам, рассеянно скользнул взглядом по стене, затканной резьбой.
Сотни отдельных элементов орнамента словно объединял один контур, скорее угадываемый, чем точно очерченный. Ну да, первая буква джасперианского алфавита. Юрг машинально поднялся еще на одну ступеньку, желая получше рассмотреть, случайно или намеренно сложились в букву отдельные выпуклости, завитки и просто тени — ведь бывает, что даже контуры облаков совпадают с каким-то рисунком. Ну конечно, буква пропала. Зато…
Чуть левее проступила другая.
Еще одна ступенька — проступила третья буква.
Такое никак не могло быть случайностью. Он поднялся еще, искал долго — уже отчаялся, но все-таки угадал мимолетный рисунок…
И еще… И еще… Девять ступеней — и девять букв.
А вместе они сложились в знакомое слово, которое в переводе с джасперианского значило ПОДЗЕМЕЛЬЕ.
Юрг перегнулся через резные перильца, глянул вниз — старинный паркет, ни малейшего намека на замаскированный вход.
Во второй раз это слово с каким-то фатальным упрямством вставало на его пути.
— Да провались ты!.. — он в сердцах чуть не плюнул на резные ступеньки. — Тут на земле-то не разобраться со всей этой чертовщиной, не до подземелий…
Пока под защитой
Он подошел к стойке с оружием и, упершись ногой в яшмовое основание, со скрежетом вытащил из гнезда тяжелый двуручный меч. Звук был такой, словно оружие не вынимали уже сотню лет, но отполированная плоская полоса металла сверкала как зеркало — именно в этих целях Юрг его и использовал. Да, с оптикой на Джаспере было паршиво — не то, чтобы фотоаппаратов, не имелось ни биноклей, ни даже зеркал. Чувствовалась лапа крэгов — если позволительно сказать так о существах, у которых и лап-то нет: одна голова да пушистые крылья, кончающиеся парой когтей… Материализованные привидения.
Он сволок меч в ванную, прислонил к стене и принялся бриться, искоса поглядывая на фрагмент собственного отражения, умещавшийся в пределах лезвия. Когда это Юхан назвал его счастливым человеком? Целую вечность — два месяца тому назад. Сейчас на серой блестящей поверхности отражалось малосимпатичное лицо с ввалившимися щеками, настороженно сжатыми губами и лазерной жесткостью взгляда когда-то голубых и беспечных глаз. И немудрено: эти два месяца они спали, не раздеваясь, в одной комнате, которая была выбрана из тех соображений, что имела три выхода и кроме того — люки в полу и потолке. Все это охранялось сервами, которым было приказано в случае чего просто завалить вход массой своих тел. И все-таки для надежности пришлось ввести четырехчасовые вахты.
Юрг провел пальцем по подбородку — где-то кололось. Подошел к стрельчатому окошку, прикрытому самодельными жалюзи, с удовольствием втянул тоненькую струйку свежего воздуха. И в ту же секунду тяжелый дротик, сорвав несколько пластинок, влетел в комнату и с треском расколол фарфоровую палетку. В прорезавшейся дыре четко очертились контуры всадника на желтом крылатом коне, который планировал точно на окно и уже нацеливался вторым дротиком. Юрг всем телом ринулся вперед, заслоняя пробитую брешь, и успел-таки нажать подоконный рычаг — с грохотом опустились ставни, и хищный лязг второго дротика был уже никому не страшен.
До чего точно целятся, собаки! В замке тысяча окошечек, попробуй угадай, за которым из них не опущен внутренний заслон.
А тем более — распознай подошедшего человека! И вот поди ж ты, угадывают. Бьют, правда, не метко — один только раз задели Юхану плечо. Но ведь главное — заглянуть в замок. Это и есть самое страшное. В незнакомое помещение джасперианин просто не способен проникнуть — для этого проклятого «перехода через ничто» требуется очень четко представлять себе, куда нужно переброситься, Без этого можно вмазать в стену, оказаться в одной точке с поднятым мечом или даже стоящим посреди комнаты креслом.
