Гарри Гаррисон - Врач космического корабля
Дон заснул, но в четыре часа по корабельному времени был разбужен звонком видеофона. Он нащупал аппарат, и на засветившемся экране появилось лицо Дойла, секретаря генерала.
– Скажите охранникам, чтобы они вошли в лазарет, – приказал тот, – я хочу с ними поговорить.
Первой мыслью Дона было швырнуть трубку на рычаг – пусть они сами связываются между собой, он им не помощник! Но как бы приятно это ни было, такой поступок ничего ему не даст, поэтому Дон встал и пошел к двери. Охранники вели себя настороженно: пока один из них говорил с Дойлом, второй не спускал с Дона глаз. Наконец первый, выслушав Дойла, положил трубку.
– Там, в рубке, требуется врач, – сказал он и добавил второму: – Я должен отвести его, а вы остаетесь здесь.
– Они сказали, в чем дело?
– Кто-то заболел… Берите свой черный чемоданчик, док, и пошли.
Дон смыл с лица остатки сна и взял из шкафа набор для неотложной помощи. Неужели еще один случай лихорадки? Кто бы это мог быть? И хотя такие чувства не красили врача, он надеялся, что заболел генерал. Если тот уберется с дороги, мятежу, без сомнения, придет конец. Дон зашагал к рубке управления с конвоиром, следовавшим за ним по пятам.
Стоявший снаружи охранник кивнул при их приближении и открыл дверь. Первым, кого увидел Дон, войдя внутрь, был лежавший на полу Спаркс. Глаза его были закрыты, он стонал и держался за живот. Доктор Угалде сидел в кресле капитана, а Дойл с револьвером в руке стоял на другой половине комнаты.
– Осмотрите его, – скомандовал Дойл. – С ним что-то случилось – вдруг скорчился и упал. Он нужен нам за радиостанцией.
– Я потрогал его лоб, он очень горячий, – добавил Угалде.
Эта лихорадка обычно начиналась по-другому, но болезнь была неизвестной, и такой вариант ее проявления вовсе не исключался.
Дон опустился на колени рядом со Спарксом и раскрыл свой чемоданчик. Вытаскивая одной рукой автоматический регистратор, он приложил ладонь другой ко лбу космолетчика. Кожа была прохладной – температура абсолютно нормальная.
Дон не успел произнести и слова, как Спаркс открыл глаза, а потом закрыл один, явно подмигивая. В этот самый момент дверь в коридор распахнулась, и Дон узнал голос Курикки:
– Бросайте оружие, Дойл, тогда никто не пострадает!
Дон быстро обернулся и увидел, что обстановка круто изменилась. В дверном проеме, прикрываясь обезоруженным охранником, стоял Курикка. В руках у него был большой автоматический пистолет, уверенно направленный на Дойла. За спиной другого охранника стоял доктор Угалде и прижимал к его шее острие ножа.
– Бросайте оружие, – прорычал Угалде совсем не свойственным ему тоном, – или я всажу этот нож вам в горло и убью на месте.
Металлический прут звякнул об пол.
Дойл был в замешательстве и явно не знал, что делать, его взгляд метался от одного к другому. Но в следующее мгновение он пришел в себя и поднял руку с револьвером.
Курикка тут же выстрелил, и Дойл, взвыв от боли, выронил револьвер и судорожно схватился за плечо. Между пальцами выступила кровь.
Спаркс вскочил на ноги и с ликующим криком схватил выпавшее оружие. Дон был в полной растерянности.
– Курикка, – произнес он. – Как вам это удалось?
Старшина улыбнулся и опустил пистолет.
– Все благодаря доктору Угалде. Он организовал этот заговор и сам руководил им.
Угалде расцвел от удовольствия и слегка поклонился.
– В моей стране подобные прецеденты нередки. Неверно информированный генерал Бриггс, зная революционное прошлое моих предков, предложил мне сотрудничать с ним, и я сразу же принял его предложение. Но он упустил из виду контрреволюционный опыт моего народа. Как известно, бороться со злодейскими организациями легче изнутри. Я примкнул к ним, сразу вошел в руководство и стал ждать. Всегда следует помнить, что любое движение легче всего ликвидировать на начальном этапе, пока оно еще не набрало силу. На этот раз мне оставалось лишь, так сказать, дождаться подходящей возможности. Как только генерал ушел отдыхать и оставил вместо себя своего вооруженного приспешника Дойла, я понял, что момент наступил. Я предупредил по видеофону старшину Курикку, а он в ответ сообщил мне, что знает, где в капитанской каюте хранится оружие. Обычно мало кому известно, что на борту любого корабля на всякий случай всегда имеется пистолет – против сумасшедших и им подобных. Очень предусмотрительно! Потом… раз-два-три… по моему знаку Спаркс падает, посылают за вами, появляется старшина Курикка – и все заканчивается…
– Не совсем. Вы еще забыли обо мне.
В дверях стоял генерал Бриггс с бледным от гнева лицом. Он вошел в комнату и обвел ее холодным взглядом.
– Ваш опереточный заговор не пройдет. Я был извещен, как только доктор покинул лазарет, потому что не исключал возможности того, что этот безумец в порыве отчаяния попытается вновь захватить корабль. Этому не бывать!
Он указал на дверной проем, где в ожидании стояли несколько человек, вооруженных дубинками и прутьями.
– А сейчас сложите оружие, и все обойдется без насилия. – Бриггс даже снисходительно улыбнулся. – Немедленно, чтобы избежать наказаний и кровопролития. Дайте сюда этот пистолет!
Он поднял руку и шагнул к Курикке. Старшина медленно поднял оружие и направил его генералу в переносицу.
– Еще шаг – и вы на том свете.
Генерал остановился.
– Я хочу предотвратить кровопролитие, – произнес он. – Это ваш последний шанс сдаться. На всех у вас не хватит патронов. А мы – люди отчаянные.
В рубке воцарилась мертвая тишина, никто не посмел даже шелохнуться.
– Ничего у вас не получится, Бриггс, – произнес Дон жестким и властным голосом. – Вы – самозванец, и вам прекрасно об этом известно, ожесточенный и озлобленный человечишка, пират-самоучка. Никто не собирается из-за вас умирать. Капитан корабля – я. И обещаю всем прощение, если оружие будет немедленно сложено…
– Не слушайте его! – заорал Бриггс; от гнева голос его стал хриплым, лицо побагровело. – Вперед! Схватить их!
Но слова Дона уже нарушили атмосферу безоговорочного повиновения, и вооруженные люди заколебались. Они бы вступили в бой за свои жизни, но предстать понапрасну перед черным глазом смерти, которым смотрело на них дуло пистолета в твердой руке старшины, им не хотелось.
– Трусы! – визгливо закричал генерал Бриггс. Он нагнулся и схватил стальной прут, который бросил охранник под ножом Угалде. – Среди вас нет ни одного настоящего мужчины. За мной! Этот не будет стрелять, он не сможет хладнокровно убить. Ведь он еще больший трус, чем вы.
И он бросился вперед.
– На вашем месте я бы этого не делал, – произнес Курикка и твердой рукой взвел тяжелый курок – звук щелчка в тишине казался очень громким.
– Вы не выстрелите, – ухмыльнулся Бриггс, поднимая свое оружие.
– В кого-нибудь другого выстрелил бы, в вас – нет, – сказал старшина, опуская пистолет. – Мне хочется увидеть вас на скамье подсудимых.
С победным криком генерал замахнулся прутом, целясь в голову старшины.
Несмотря на свои внушительные размеры, Курикка двигался стремительно, как кошка. Он сделал шаг вперед и блокировал удар поднятой рукой, подставив под предплечье генерала металлическую рукоятку пистолета. Раздался судорожный крик, и прут выпал из парализованных болью пальцев Бриггса. Тут же, развернувшись на носках, Курикка нанес левой рукой короткий и точный удар снизу вверх в солнечное сплетение.
Генерал согнулся пополам и упал на спину. Не обращая больше на него внимания, Курикка направил пистолет на столпившихся в дверях людей.
– А сейчас я выстрелю в любого, кто не бросит оружие. Оружие – на пол!
Ни у кого не было сомнения в серьезности его слов. Прутья и дубинки с грохотом полетели на пол. Пиратская вылазка бесславно закончилась. Курикка бросил взгляд на неподвижное тело генерала, и на его открытом лице заиграла холодная улыбка.
– Вы не можете себе представить, какое я получил удовольствие, – произнес он.
Дон подошел к Дойлу, который с зеленым лицом корчился, сидя на стуле, и обследовал аккуратное пулевое отверстие в его предплечье.
– Дома я был чемпионом страны по стрельбе из пистолета, – объяснил старшина. – Я никогда не промахиваюсь.
Дон посыпал рану порошком антибиотика и разорвал перевязочный пакет. Но как только его пальцы коснулись кожи Дойла, он резко поднял голову, а затем быстро приложил диагностический регистратор к руке раненого.
– Дойл заразился, – сообщил он. – Температура 39,5 градуса.
– Неудивительно, – заметил доктор Угалде. – Я и сам не хотел раньше времени говорить об этом, чтобы не вызвать суматохи, но теперь я вынужден признать, что и у меня в течение нескольких последних часов наблюдается повышенная температура, я отчетливо ощущаю какую-то беспокоящую боль.
