Геннадий Ищенко - Приговор
— Подожди со своим блогом! — перебила Вера. — Кто-то мне, кажется, предлагал руку и сердце. Это был не ты?
— Ну я, но я предлагал брачный союз. Можем любить друг друга, а можем разбежаться или просто остаться друзьями. После слияния разбежаться не получится, потому что мы просто умрем друг без друга. То же будет, если погибнет один из нас. Не скажешь, зачем мне такое сумасшествие? И потом остается вариант с безумием, который не устраивает меня еще больше. Правда, чаще всего это бывает при антагонизме душ, а мы с тобой неплохо ужились, но я все равно не хочу рисковать. Трудись сама, что-нибудь да получится.
— А что нужно для такого слияния? — спросила она. — Обязательно согласие обоих?
— Не вздумай пробовать! — с опаской предупредил глюк. — Голова — плохое место для экспериментов, тем более недоучки!
— А в чем причина безумия? Ну, глюк, не будь таким противным, мне просто интересно.
— Душа слеплена из того, что у вас называют тонкой материей, и питается своим видом энергии, — начал он объяснять. — Она менее устойчивое образование, чем физическое тело, хотя если не утерян контроль и есть приток энергии, просуществует намного дольше. При слиянии душ очень разных людей такой контроль из-за конфликта нарушается. С душами ничего не происходит, а вот с их памятью… Она сливается и превращается в мешанину из фактов и образов. Нормально мыслить с такой памятью нельзя, тем более что при разделении она тоже рвется на две части. Это все вопросы или будут еще?
— Значит, безумие — это только отговорка, — сделала вывод Вера, — нам с тобой оно не грозит. Просто один эгоист боится большой и чистой любви, поэтому заставляет меня вкалывать без надежды на успех.
— Не боюсь, а не хочу, — возразил глюк. — О такой любви интересно читать, да и то только женщинам, испытать ее самому и быть повязанным любимым человеком на сотни лет…
— Сплошные минусы! — с сарказмом сказала она. — Неужели совсем нет плюсов?
— Что ты ко мне прицепилась! — рассердился он. — Пусть я эгоист, но в этом все умные люди одинаковы. Никто не хочет сложностей и неприятностей, если без них можно обойтись!
— А если нельзя? Если у меня так ничего и не получится? Я в любом случае проживу припеваючи, но накроется твоя мечта о моей полной приключений жизни, и на Землю можешь не прилетать. Ты готов, если сочтешь нужным, рискнуть жизнью, причем не только своей, и при этом боишься полюбить такую замечательную женщину, как я! Уверена, что среди ваших забитых женщин таких нет, а если поделишься со мной своей душой, то никогда и не будет! Кого любить, если не меня? Так, я, кажется, придумала. Ты рвал мне зуб и ломал руку…
— Из необходимости, — перебил глюк.
— Пусть из необходимости, но причинил страдания, — согласилась Вера. — С моей точки зрения, в нашем слиянии есть необходимость, поэтому и я вправе заставить тебя страдать!
— И как же ты это сделаешь? — с любопытством спросил он.
— Способов много, — ответила она. — Например, я могу бросить все занятия и опять вернуться к тортам. Тех сорока миллионов, которые лежат на моих счетах, хватит надолго. Но мне этот способ не нравится, поэтому оставлю его на крайний случай. Проще всего больше не отдавать тебе управление телом. Что я теряю? Накроется блог? Ну и бог с ним. Денег, как я уже говорила, хватит. Есть и еще одно средство. Я тебя отключу от своего мозга. Знаний у меня много, а если что-нибудь понадобится, я и сама без труда запомню. А вот тебе будет хреново без моих глаз, ушей и всего прочего. Или сиди один в темноте, или уходи в свою память и валяй там гостиничных девчонок! Раньше я этого сделать не могла, но теперь благодаря тебе…
— Шантажистка! — сердито сказал глюк. — Давай договоримся так: ты продолжаешь месяц трудиться, а если не будет существенных результатов, мы вернемся к этому разговору.
— Ладно, — согласилась Вера, — только при одном условии. Ты обо мне знаешь все, а я о тебе не знаю ничего, даже имени. Ты считаешь это справедливым? Сбрось мне часть своих воспоминаний. И познакомлюсь с будущим мужем, и лучше узнаю вашу жизнь. Намного легче будет работать с переводом книг, когда я буду знать, о чем пишут. Часто знания языка недостаточно. И запиши мне хоть что-нибудь из вашей музыки. Пусть я ее сейчас не смогу нормально сыграть, но хоть послушаю. Мне все, что я играла, надоело, может, поэтому и играю без души.
— Сброшу, когда буду работать с блогом, — пообещал он. — Ты сегодня поедешь в спортивный центр?
— Надоело мне к ним мотаться, тем более в такую погоду, — ответила она. — Гори синим пламенем этот абонемент! Закажу себе универсальный тренажер и буду заниматься дома. Место в комнате еще есть.
— Не хочешь поменять квартиру?
— А зачем? — пожала она плечами. — Мне пока хватает этой. Вот когда пойдут косяком друзья или потребует имидж… Не понимаю, зачем приобретать такие апартаменты, по которым нужно ходить с компасом. У меня все под рукой и не нужно терять время на хождения. Правда, негде принимать родственников, но родители не приедут, да и брат из-за своей двойни долго не покажется. Опять пошел дождь. Никогда не любила позднюю осень. Вот зиму люблю, но не в Москве. Сыплют на улицу всякую гадость и утверждают, что от нее одна польза. Я такого в Дмитрове не видела, правда, я в нем зимой уже двадцать лет не была.
Зазвонил телефон, и Вера взяла трубку.
— Здравствуй, — услышала она голос Малевского. — Позвонил, чтобы поздравить с успехом. Дочь сказала, что ты теперь известный блогер и показала, где и что. Я в интернете редкий гость, но у тебя понравилось. Теперь буду часто заглядывать. Есть еще один вопрос. Черемшинского помнишь?
— У меня хорошая память, — ответила она. — Конечно, я помню Германа Вячеславовича.
— Он узнал, что мы больше не встречаемся и теперь просит у меня твой телефон или адрес. Давать?
— Не стоит, — отказалась она. — И времени мало, и появился жених.
— Поздравляю, — сказал Дмитрий Михайлович. — Не буду говорить о том, как я ему завидую.
— Уже сказали, — засмеялась Вера. — А поздравлять будете с браком, а это еще не скоро.
— И он еще думает? — удивился Малевский. — Или это вы не решили?
— Я уже, кажется, решила, — ответила она, — но в наших отношениях все очень непросто.
— Зря не дала телефон, — сказал глюк, когда она закончила разговор. — Трудишься без отдыха, а он нужен. Сходила бы куда-нибудь с этим художником.
— Зачем мне старики? — опять засмеялась Вера. — Знаешь, я уже давно не девчонка, но почему-то чувствую себя молодой.
— Мэнс сана ин корпоре сано, — изрек он. — По поведению похожа на девчонку.
— А при чем здесь тело? — не поняла она. — Думаешь, оно так влияет на мозг? Так я им больше не думаю.
— Тело и душа тесно связаны, — объяснил глюк. — У тебя сейчас тело юной и сильной женщины, поэтому такой настрой. Хочешь любви такого узника, как я, а не подумала о том, как придется терпеть еще десять лет. Сейчас я твои развлечения переживу, а потом буду мучиться и страдать из-за отсутствия тела, и ты пострадаешь из-за того же. Тел вокруг будет навалом, но ты мне не сможешь ни с кем изменить.
— А почему нельзя занять чье-нибудь тело? — задумалась Вера. — Твоя душа не войдет в зародыш, но во взрослого человека должна войти. В моем теле вообще две души.
— В тебя душу впихнули с помощью техники, а сам я в кого-нибудь попасть не могу. Для этого нужно освободить тело от души хозяина или вырастить тело, в котором нет души. Я тебе говорил об этом способе продления жизни, когда уже не работает омоложение.
— Изгнать бы душу из какого-нибудь красивого мерзавца, — размечталась она. — Впихнули бы в него тебя, и не пришлось бы ждать.
— Не те у вас возможности, — сказал глюк. — И душу можно выгнать, и тело вырастить, но все это только с техникой моего мира. Когда-то было оружие, которым можно было уничтожать души. Удар той энергией, которой они питаются, может уничтожить сотни миллионов людей. Останутся тела, которые продолжат заниматься привычными делами, но будут лишены эмоций. Такая жизнь по инерции продлится несколько лет, а потом все начнут умирать из-за нарушения энергетики тел.
— А твое тело? В нем ведь нет души?
— Только вложенная в мозг программа, имитирующая эмоции. Но его каждый день заряжают. Хватит мечтать, лучше займись делом.
— Сейчас займусь, только ответь на один вопрос. У нас можно создать такое оружие? Не для миллионов, а для одного человека?
— Принципы я знаю, — ответил глюк, — но нужно работать годы, и вам ни в коем случае нельзя давать такие знания. Сами все узнаете лет через двести. Хватит вопросов, займись памятью. Когда с ней разберешься, легко справишься с остальным.
Вера ушла в спальню, легла в кровать и привычно оставила тело. Она знала, как добиться параллельного чтения памяти, но знать и уметь — это не одно и то же. Ну не получалось у нее разделение сознания! Глюку легко говорить о работе с памятью, а она уже начала терять веру в то, что эта работа даст результаты. Чего-то она не понимала или делала неправильно, а он не мог ее проконтролировать со стороны. Раньше Вера и от того, что удалось достичь, была бы на седьмом небе от счастья, но общение с глюком ее изменило. Теперь достигнутое не устраивало и хотелось большего. Она во всем уперлась, как в стену, и чувствовала, что дело в ней, и дальше не продвинуться, сколько ни занимайся. Позанимавшись час без всякой пользы, Вера вернула управление телом. Глюк чувствовал ее состояние, поэтому не стал спрашивать о результатах, а направил за компьютер.
