Эми Кэтлин Райан - Похищение
— Ладно, перерыв закончен! — прокричал экскурсовод, и девочки снова начали стягиваться вокруг него.
— Нам нужно будет что-то придумать, — прошептала Уэверли, когда Сара начала спускаться вниз.
Экскурсия продолжилась в амбарах и фруктовых садах — идеально ухоженных, — и наконец, сделав круг, девочки вернулись в спальню. Как только они оказались предоставлены сами себе, все лица сразу же помрачнели. Их мысли вернулись к искореженной глыбе металла, которую Энн Мэтер показала им этим утром. Несколько девочек свернулись клубочками на своих койках и тихо плакали. Сара подходила к каждой девочке, шепча им что-то на ухо, пока их лица не становились светлее. Уэверли понимала, что она, видимо, объясняет им, почему этот кусок металла не может быть частью «Эмпиреи».
Скоро раскрасневшиеся мужчины внесли подносы с едой, с трудом удерживая их вес. После того как они вышли, Уэверли подняла один из подносов, которые казались им такими тяжелыми. Он был до смешного легким.
Уэверли увидела Фелисити, которая сидела на своей койке в задней части комнаты, глядя в иллюминатор. Свечение туманности было как будто приглушенным. Интересно, как далеко от них могла сейчас находиться «Эмпирея»? Как вообще они смогут найти свой дом посреди этой розовой мути?
Уэверли подошла к Фелисити, обняла ее за спину и присела рядом с ней.
— Чего тебе надо? — раздраженно спросила девочка.
Уэверли решила не отвечать. Вместо этого она прижалась к подруге.
— Ты знаешь, однажды, — сказала Уэверли, — еще на «Эмпирее», меня попытался поцеловать Мейсон Ардвейл.
Фелисити навострила уши, но не отвела взгляда от иллюминатора.
— Мне пришлось ударить его. И я разбила ему губу до крови.
— И он от тебя отстал?
— Мы были в лифте. Дверь открылась, и кто-то зашел внутрь.
— Тебе повезло, — сказала Фелисити с горькой усмешкой. — Этот человек…
Уэверли задержала дыхание. «Расскажи мне, что произошло, Фелисити. Позволь мне помочь тебе».
Но Фелисити, судя по всему, передумала что-либо говорить и отвернулась.
— Тебя обидели, да? — спросила Уэверли как можно мягче.
— Я не буду с тобой это обсуждать.
— Почему нет? Возможно, это поможет…
— Единственное, что помогает, — забыть. И сделать вид, что этого не было.
— Я так не думаю. — Она протянула руку и легко коснулась запястья подруги, но Фелисити спрятала руки в складках юбки. — Расскажи мне, что случилось.
— Ты бы узнала это и сама, — бросила Фелисити, — если бы твой мальчик не был любимчиком Капитана.
Это сильно задело Уэверли, но она заставила себя не злиться на подругу.
— Фелисити, я хочу помочь.
— То есть теперь, когда Кирана нет рядом, у тебя появилось время для меня?
— Что?
— Хватит, Уэверли. Не притворяйся. Как только Киран стал проявлять к тебе интерес, у тебя больше ни на кого не оставалось времени.
— Это неправда.
— Это правда. Так что не притворяйся теперь, что беспокоишься обо мне. Я уже довольно долго была одна, и никто со мной не разговаривал…
— А твои родители?
— Мой папа не смог бы этого вынести, Уэверли. Он сошел бы с ума. Или покончил бы с собой.
— Но твоя мама…
— Сказала мне избегать их. В закрытой металлической коробке в глубоком космосе. Ну-ну.
— Их? Кого?
— Неважно. — Фелисити прислонилась головой к толстому стеклу. Кожа вокруг ее губ шелушилась, и Уэверли увидела крошечные капельки слюны, пузырившиеся в уголках рта. Она знала Фелисити Виггам всю свою жизнь, но теперь ничего не могла сделать, чтобы помочь ей.
— Думаю, я бы не удивилась, если бы ты сказала, что не хочешь возвращаться домой, — сказала Уэверли.
— Почему ты думаешь, что здесь будет по-другому?
— Это возможно. Разве ты сама так не думаешь?
— Ты такая наивная, — презрительно усмехнулась Фелисити. — Разве ты не видишь, кто такие люди? Они животные. Все.
— Фелисити. — Уэверли схватила ее за руку и сжимала ее, пока Фелисити не подняла глаза на нее. — Мы тоже животные. Мы можем сопротивляться им.
Фелисити отдернула руку:
— Ты идиотка. Не имеет значения, насколько сильно ты борешься.
— Для меня это имеет значение, — тихо сказала Уэверли.
— Ну, тогда борись, — бросила Фелисити через плечо.
Уэверли встала, сжав кулаки:
— И буду.
СЕМЕЙНОЕ ВРЕМЯ
Во время семейного времени Уэверли принимали Аманда и Джошиа Марвины, которые волновались куда больше, чем она. Длинные пальцы Аманды дрожали, а Джошиа постоянно выбегал на кухню проверить еду. В гостиной стоял грязный рабочий стол, заваленный инструментами и древесными опилками.
— Как видишь, у Джошиа есть хобби. — Аманда улыбнулась. От ее зеленых глаз расходились морщинки, но у нее было мягкое доброе лицо, по которому нельзя было сказать, сколько ей лет. Она показала на несколько резных деревянных инструментов, развешанных по стенам. Это были вариации гитары разных форм и размеров, и они были очень красивы какой-то примитивной красотой. — Их делает Джошиа. Он довольно хороший музыкант. Играет на службах.
— Службах? — переспросила Уэверли.
— Церковных службах. Мы все на них ходим.
— Понятно.
Аманда жестом пригласила Уэверли сесть на деревянную скамейку.
— Я не могу передать, какое это удовольствие — видеть молодые лица! Я уже забыла, как выглядит юная кожа. — Аманда наклонилась вперед, словно собираясь дотронуться до щеки Уэверли, но девочка отпрянула.
Уэверли с опаской смотрела на открытое лицо женщины, ее высокий лоб и выступающие скулы и пыталась придумать, какую пользу она может от нее получить.
— Сегодня я пила чай с Энн Мэтер, и она сказала то же самое.
— Спасибо Господу за Пастора Мэтер! — засияла Аманда. — Не знаю, что бы мы без нее делали. На борту «Нового горизонта» все были очень подавлены, пока она не выдвинулась… пока ее не выбрали нашей главой.
— Я заметила, что люди называют ее Пастором. А на «Эмпирее» у нас был Капитан.
— У нас тоже сначала был Капитан, — сказала Аманда немного смущенно. — Капитан Такемара.
— Что с ним случилось?
Аманда покачала головой:
— Он заболел. Это было так печально. Он был совсем не старый.
— Но тогда почему его первый помощник не продолжил его дело?
Аманда выглянула из двери кухни, словно надеясь, что к ней на помощь придет Джошиа.
— Ну, на самом деле Командир Рили покончил с собой за несколько недель до того, как Капитан отказался от командования кораблем. — Она моргнула и выдавила из себя улыбку.
— И тогда Энн Мэтер захватила власть.
— Она была избрана, — сказала Аманда. — Старейшинами церкви.
— Старейшинами?
— Думаю, на вашем корабле это называлось Центральным Советом? Правильно?
— Я думала, если первый помощник не может принять власть, то должны устраиваться общие выборы, на которых голосуют все. Разве не так написано в регламенте?
— Ох, — сказала Аманда, хихикнув, — я ничего не понимаю в политике. Правда, Джошиа?
Джошиа вошел в комнату и поставил на стол горшок с дымящимися тушеными овощами.
— Это правда, Уэверли. Аманду все это совершенно не интересует. Понимаешь, она художник.
Уэверли посмотрела на картину над столом. Это был портрет маленькой девочки с розовыми щечками и кудрявыми черными волосами.
— Это вы нарисовали?
— Да, я. Угадай, кто это? — спросила она Уэверли с блеском в глазах.
Уэверли всмотрелась в свежие щечки и острый подбородок, прямую линию волос и пухлую фигурку девочки, и ее осенила внезапная догадка:
— Это Энн Мэтер, да?
— В три года. Она была прелесть, не правда ли?
Девочка смотрела с картины широко раскрытыми невинными глазами. Ее губки были похожи на бутон розы, а пухлые ручки сжимали початок кукурузы. Она и правда была прелестным ребенком.
— Я обожаю рисовать детей! Это… успокаивает. Конечно, у меня не было возможности рисовать с натуры, — сказала Аманда. — Но Пастор была так добра, что дала мне на время свою детскую фотографию.
— Это отличная картина, — сказала Уэверли. Ей хотелось верить, что женщина ничего не знает о том, что случилось на «Эмпирее», потому что она инстинктивно испытывала к ней симпатию. Джошиа ей тоже нравился. Он был ниже Аманды, у него были широко расставленные глаза и растрепанная копна полуседых волос. Пока Аманда говорила, он прохаживался по комнате, прислушиваясь к своей жене, и тихо улыбался самому себе в ответ на ее слова. Они любили друг друга, Уэверли это видела.
