Отис Клайн - Опасный порт
Закончив разговор с Хубой, Грендон прыгнул в лодку, и двенадцать человек, стоящих в воде, стали толкать ее. Когда они зашли в воду по шею и толкнули последний раз, за дело дружно взялись гребцы. Вскоре поднялся парус, и лодка устремилась вперед под дуновением бриза, начинавшего разгонять туман, низко нависший над поверхностью океана Азпок.
Принцесса провожала судно взглядом, пока его не поглотил туман. Затем она повернулась и скрылась в шатре. Но едва она прикрыла себя теплыми одеялами и закрыла глаза, собираясь уснуть, как грохот матторка, крики людей и лязганье оружия подсказали ей, что лагерь атакован значительными силами.
Выпрыгнув из постели, Верния окликнула стражу.
– Что там такое? – спросил она. – Что происходит?
– Пираты, ваше величество! – взволнованно ответил охранник. – На нас напали рейдеры побережья.
Быстро одевшись, Верния схватила скарбо и бесстрашно вышла из шатра. Ведя свое происхождение от тысяч сражающихся торрого Рибона, она обладала тем же мужеством, что и ее могучий муж, хотя ей и не хватало его силы и искусства фехтовальщика. Горящими глазами оглядела она открывшуюся перед нею сцену. Менее чем в четверти мили от берега стояли на якорях две дюжины судов, в которых она, вспомнив картины, тут же узнала флот грозных Желтых Пиратов, ставших бичом океана Азпок. Странной формы паруса, раскинувшиеся по обе стороны мачт наподобие крыльев летучих мышей, являлись их отличительным признаком. К берегу стремительно неслись не менее пятидесяти лодок с вооруженными людьми и матторками на носах. Мало того, со всех сторон к лагерю бежали вопящие пираты. Уже пала в сражении треть Сражающихся Травеков, а стрельба из тор-ков и матторков со всех направлений косила ряды оставшихся.
Расчет матторка охраны успел потопить с дюжину лодок, не дав им достигнуть берега. Но вот носы уцелевших лодок заскребли по дну, и пираты начали выпрыгивать из них. Это и стало сигналом к генеральному штурму лагеря.
Лагерь охраняли две сотни человек, но к моменту решающего штурма их оставалось едва ли сорок. Они образовали каре вокруг принцессы и встретили атаку со стойкостью, достойной традиций Сражающихся Травеков, хотя в исходе битвы сомнений быть не могло.
В последовавшей вскоре рукопашной схватке торки и матторки молчали – слышались лишь звон сабель, боевые кличи дерущихся, стоны раненых да вопли умирающих. Верния и Хуба мужественно сражались наравне со всеми, ловко заменяя павших в цепи обороны. Но бой они вели неравный, и вскоре остались лишь принцесса да моджак, вставшие спина к спине. Капитан, отражавший атаки сразу трех нападающих, пропустил выпад одного из пиратов и упал, оставив принцессу в одиночестве. Ее обхватили сзади, не давая шевельнуть руками, и быстро отобрали оружие.
Лагерь уже вовсю подвергался разграблению, а Вернию – бьющуюся, царапающуюся и кусающуюся – потащили в лодку. Из лагеря вынесли все, что можно. Даже павших Травеков обобрали. Пираты забрали с собой своих раненых, умирающих и погибших.
Вернию доставили на самый большой корабль, подняли на борт и поставили перед офицером, знаки различия которого указывали на ранг ромоджака, или командующего флотом. Подобно другим представителям своей расы, он обладал небольшим ростом, не возвышаясь даже над Вернией, но исключительно длинным телом мг руками. На круглом желтом морщинистом лице выделялись такие же круглые, немигающие глаза, лишенные радужной оболочки. Зрачки в них, перпендикулярные, щелочками, расширялись и сужались, как у кошки. Коротенький нос напоминал поросячий пятачок, а из беззубого рта на почти срезанный подбородок стекала слюна, окрашенная красным цветом сока керры, наркотических стручков, которые всегда жевали пираты. Лишенную растительности кожу подбородка, бровей и головы покрывало грязноватое потное выделение, очевидно играющее роль защитного естественного покрова у этих безволосых людей. По меркам этих безволосых и беззубых людей, данный экземпляр, наверное, мог считаться и красавцем. Плененная же Верния могла воспринимать его лишь как чудовище.
– Осмелюсь предположить, что это и есть торрога Рибона, – сказал он на патоа, причудливо выговаривая слова беззубым ртом.
– Вы и так уже слишком на многое осмелились, – страстно ответила Верния. – И за сегодняшние ваши дела я обещаю вам уничтожение Желтых Пиратов.
Десны ромоджака обнажились в беззубой ухмылке. Он сплюнул красным соком керры и обратился к стоящему рядом низенькому кривоногому с выпирающим брюшком моджаку.
– Ты слышал это, Сан Той? – насмешливо проговорил он. – Я, Тид Йет, ромоджак военно-морских сил Хьютсена, осмелился слишком на многое!
Моджак в ответ также изобразил ухмылку окрашенными красным соком губами.
– Таких слов для хьютсенцев не существует, – ответил он.
– Хорошо сказано, Сан Той, – одобрил ромоджак. И вновь обратился к Вернии: – Видите ли, ваше величество, хьютсенцы осмеливаются часто, но никогда слишком на многое. Или кто-то уже одолел их в битве? И кого-то даже доставили к вашему двору в виде пленника? Или города наши были обнаружены хоть раз идущим в погоню флотом неприятеля? Ваше величество прекрасно знает, каким одним словом отвечает история на все эти вопросы. Словом «нет»!
– Она отвечает этим словом лишь по одной причине, – ответила Верния – И причина эта – ваша трусость. Вы никогда не осмеливались нападать, если только численное преимущество не гарантировало вам победу. Вот почему вы никогда не проигрывали битвы и не попадали в плен. И города ваши не обнаруживают лишь потому, что вы бежите при виде врага. Не знаю, чем тут можно гордиться.
– Ваше величество называет это трусостью, – сказал Тид Йет, – но у нас, хьютсенцев, есть слово получше. Мы называем это ловкостью. Однако Я здесь не для того, чтобы спорить с вами о терминах. Вы моя пленница, правда захваченная не для меня, а для другого. И если вы разумно решите вести себя покорно, то с вами будут обращаться мягко и вежливо. Если же вы решите бежать, что ж, все последствия вы берете на себя. – Он обратился к грязному толстенькому моджаку, стоящему рядом: – Отведите ее в каюту, Сан Той.
Глава 2
ПОГОНЯ ГРЕНДОНА
А далеко в дымке, повисшей над водами серо-голубого Азпока, Гревдон плыл в поисках самой большой и свирепой промысловой рыбы Заровии – норгала-убийцы. Ловля норгала являлась королевским спортом, и притом весьма опасным для рыбака. Даже охота с арканом на тигра-людоеда размером со взрослого человека не могла сравниться по опасности с ловлей норгала. И человек, не обладающий достаточным искусством, в равной мере как добивался успеха, так и становился добычей рыбы.
Грендону еще не доводилось видеть норгала, и когда леска с блесной резко натянулась, а из воды вылетела величественная особь, встряхивая головой в попытке избавиться от крючка, он испытал ни с чем не сравнимое волнение, несмотря на обилие пережитых приключений. Тело создания, покрытое блестящей голубой чешуей и острыми спинными плавниками, вытягивалось в длину футов на двадцать пять. Огромные челюсти демонстрировали несколько рядов острейших, загнутых назад зубов, а в пасть запросто могли бы уместиться с дюжину человек.
Артиллерист Кантар сдернул просмоленное покрывало с матторка: но не успел выстрелить в огромную рыбину, поскольку она тут же скрылась из виду.
Грендон держался за натянутую добычей леску, а экипаж искусно маневрировал, следуя причудливым поворотам рыбины, тянущей судно все дальше в море. После более часа изнурительной борьбы рывки лески стали слабее, указывая на то, что норгал устает. И в течение всего этого времени чудовище так и не показалось на поверхности, не давая совершить Кантару смертоносный выстрел.
Внезапно леска провисла, и, несмотря на все попытки Грендона вновь ее натянуть, у него ничего не получалось. Поначалу он подумал, что рыбина сошла с крюка, но на мгновение промелькнувший над водой острый спинной плавник, стремительно приближающийся к лодке, указал на истинное положение вещей. Заговорил матторк Кантара, и плавник скрылся под водой. Не было ясно, произошло ли попадание.
Один из старых моряков, опытный ловец норгалов, сказал:
– Берегитесь, ваше величество. Убийца готовится нанести удар.
Бросив рыболовные снасти, Грендон поднял копье длиною в восемнадцать футов, лежащее вдоль планширя, и выжидающе застыл. Ждать пришлось недолго, огромные челюсти показались из воды футах в десяти от него. Погрузив наконечник глубоко в пасть, Грендон услышал, как заговорил матторк Кантара, а могучие челюсти при этом разносили толстое древко в щепки. Отбросив бесполезное теперь древко, Грендон выхватил саблю, но тут же сунул ее обратно в ножны. Огромное тело монстра, дернувшись несколько раз, перевернулось кверху брюхом. Кровь, хлынувшая через жаберную щель, свидетельствовала о том, что наконечник копья достал-таки до сердца, а несколько дырок в голове демонстрировали снайперские способности Кантара.
