Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 19
— Нет. Но меня… э-э… несколько удивило, что никто не вспомнил про мой отряд.
Тольтека удивленно поднял брови:
— Вы хотели бы, чтобы ваши люди тоже приняли участие в жеребьевке?
— Если верить тому, что сообщил мне мой солдат, до сих пор отсутствует сценарий высадки на планету и программа дальнейших действий.
— Что ж, — ответил Тольтека, — из элементарных соображений вежливости мы с капитаном Утиэлем — а также, если пожелаете, и вы — сойдем с трапа первыми и обменяемся приветствиями со встречающими. Как нам сообщили, на Гвидионе создан целый комитет, чтобы оказать нам достойный прием. И в конце концов, военачальник, не все ли равно, кто ступит на планету первым?
Ворон снова замер. Такова была неизменная привычка лохланских аристократов. В критические моменты они не напрягались. Они вообще редко принимали суровый и непреклонный вид: наоборот, их мышцы, казалось, расслаблялись, а глаза подергивались дымкой и смотрели поверх головы собеседника, будто что-то прикидывая. Порой Тольтеке казалось, что одна эта привычка сделала нуэвамериканскую революцию неизбежной: настолько чуждыми казались ему лохланцы.
Наконец — тридцать секунд спустя, но казалось, прошло гораздо больше времени, — Ворон произнес:
— Теперь я вижу, в чем причина возникшего недоразумения, господин инженер. За полвека независимости ваш народ успел создать ряд самобытных учреждений, но при этом позабыл некоторые наши обычаи. Во всяком случае, жители Лохланна не привыкли считать космические исследования, а также ведение переговоров чисто частным, даже коммерческим делом. Мы невольно сделали друг о друге неверные умозаключения. А то, что во время полета наши люди держались друг от друга в стороне, лишь укрепило нас в наших ошибках. Приношу вам извинения.
К этому нечего было добавить, но у Тольтеки невольно вырвалось:
— К чему вам извиняться? В происшедшем есть, без сомнения, доля и моей вины.
Ворон улыбнулся:
— Но я — военачальник этноса Дубовой Рощи.
Ставший внезапно вкрадчивым, чуть ли не мурлыкающим голос Ворона послужил сигналом, и из рукава его просторной епанчи высунулась голова в бурой маске, из которой выглядывали сверкающие холодным блеском голубые глаза. Это был Зио — огромный, сильный сиамский кот, наделенный поистине взрывным темпераментом. «Мняу-мрр», — требовательно проговорил он. Ворон почесал Зио под подбородком, тот откинул голову назад и запустил свой моторчик.
Тольтека хотел было огрызнуться, но передумал. Этот парень, как видно, страдает комплексом превосходства — ну и пусть его. Он зажег сигарету и сделал несколько коротких сильных затяжек.
— Ладно, — сказал он. — В чем заключается проблема?
— Следует исправить возникшее у ваших людей заблуждение. Первым сойдет мой отряд.
— Что? Если вы решили…
— В боевом порядке. Экипаж корабля должен быть готов к экстренному взлету в случае, если дело примет скверный оборот. Только после того как я дам сигнал, вы с капитаном Утиэлем можете выйти и произнести ваши речи. Но не ранее.
Тольтека онемел; прошло немало времени, а он все стоял, глупо тараща глаза.
Ворон бесстрастно ждал. Он был крепко сложен, как все лохланцы, уже много поколений живущие на планете с притяжением на четверть больше земного. Хотя соплеменники считали его высоким, для нуэвамериканцев он был не более чем среднего роста. Ширококостный и мускулистый, он двигался подобно своему коту, легкой скользящей походкой — Тольтеке и его людям всегда казалось, что он куда-то крадется и подслушивает. Голова Ворона была удлиненной формы, широкое, как и у всех его солдат, лицо не гармонировало с выдающимися скулами, крючковатым носом и желтовато-бледной кожей, гладкой, как у юноши, так как в ходе мутаций лохланцы лишились растительности на лице. Его костюм нельзя было назвать совсем безвкусным, но воспитанным в республиканском аскетизме нуэвамериканцам он казался варварским — блуза со стоячим воротником, синие мешковатые штаны, заправленные в мягкие полусапожки, а также епанча, расшитая узором из переплетенных змей и цветов и заколотая у шеи серебряной брошью с драконом. Даже на борту звездолета Ворон не расставался с кинжалом и пистолетом.
— Милосердный создатель, — прошептал наконец Тольтека. — Вы что, думаете, это очередная ваша вонючая захватническая экспедиция?
— Обычные меры предосторожности, — ответил Ворон.
— Но ведь первую экспедицию на эту планету встретили, как… как… а наш разведывательный бот? Его пилота так закормили, что он едва взобрался в кабину!
Ворон пожал плечами, отчего Зио бросил на него возмущенный взгляд.
— Со времени первой экспедиции прошел почти стандартный год, и у них было время обдумать полученные сведения. Между нами и нашими планетами лежит огромное пространство, а во временном исчислении оно и того больше. Прошло тысяча двести лет с тех пор, как после распада Содружества эта планета оказалась в изоляции. За время, проведенное ими в полном одиночестве, сумела возникнуть и пасть целая империя. Генетической и культурной эволюции требуется иной раз меньший срок, чтобы дать неожиданные результаты.
Тольтека с силой затянулся и резко заметил:
— Судя по полученным данным, эти люди ближе нуэвамериканцам, чем вы.
— Неужели?
— У них нет вооруженных сил и даже полиции — в обычном смысле этого слова; они это называют — в буквальном переводе — «распорядителями общественных служб». Нет… впрочем, нам придется еще выяснить, есть ли у них правительство, а если да, то каковы его полномочия. Первой экспедиции было не до того — объем исследований был чересчур велик. Но в одном можно не сомневаться: в любом случае власть правительства ограничена.
— Но хорошо ли это?
— По моим понятиям — да. Вы читали нашу конституцию?
— Читал. Для вашей планеты документик ничего. — Ворон нахмурился и, помолчав, продолжил: — Будь этот Гвидион хоть в чем-то похож на другие известные мне затерявшиеся колонии, не было бы и повода для беспокойства. Один лишь здравый смысл, понимание того, что за любое вероломство отомстит превосходящая их мощь, стоящая за нами, удержал бы их от необдуманных поступков. Но разве вам не понятно: когда, насколько нам известно, они не знают ни междоусобной борьбы, ни даже преступлений… и все же это далеко не простодушные дети природы… мне трудно представить, что лежит в основе здравого смысла таких людей.
— Зато мне все понятно, — ответил Тольтека, — и если ваши головорезы первыми спустятся по трапу и наставят ружья на людей с цветами в руках, мне легко вообразить, что они подумают о нас с точки зрения своего здравого смысла.
Хотя рот Ворона был узким, как щель, его улыбка оказалась, как ни странно, на редкость обаятельной.
— Неужели вы думаете, я настолько бестактен? Мы представим это как почетный караул.
— Который будет выглядеть по меньшей мере нелепо… на Гвидионе не носят мундиров… в лучшем случае прозрачные одежды… потому что они не идиоты. Ваше предложение отклоняется.
— Но уверяю вас…
— Я сказал «нет», и кончено. Ваши люди сойдут с корабля безоружными и по одному.
Ворон вздохнул:
— Поскольку мы уже давно рекомендуем друг другу литературу для чтения, не могу ли я, господин инженер, посоветовать вам ознакомиться с уставом нашей экспедиции?
— На что это вы намекаете?
— «Кетцаль», — терпеливо стал разъяснять Ворон, — направлен на Гвидион для выяснения некоторых вопросов и, если обстановка покажется благоприятной, для проведения переговоров с местными жителями. Вынужден признать, что за это отвечаете вы. Однако по очевидным соображениям безопасности, пока мы в космосе, последнее слово остается за капитаном Утиэлем. Но вы, по-видимому, забыли, что после посадки аналогичной властью наделен я.
— Ого! Если вы решили сорвать…
— Ни в коем случае. Как и капитан Утиэль, я должен буду в случае ваших жалоб ответить за свои поступки по возвращении. Однако ни один лохланский офицер не возложил бы на себя моей ответственности, не будучи облечен соответствующей властью.
Тольтека раздраженно кивнул. Теперь он вспомнил о том, что до сих пор не представлялось ему важным. В ходе экспедиций компании люди на дорогостоящих звездолетах забирались все дальше в глубь этого сектора Галактики, в такие места, куда вряд ли ступала нога человека даже в эпоху расцвета Империи. Никто не мог предугадать, что их там ждет, и разместить на каждом корабле вооруженную охрану было неплохой идеей. Но затем какие-то старые бабы в панталонах из Политического Совета решили, что обыкновенные нуэвамериканцы для этого не годятся. Стражу следует набирать из прирожденных воинов. В те дни торжества мира все больше лохланских отрядов оказывалось не у дел и нанималось на службу к иностранцам. Как на кораблях, так и в лагерях они держались отчужденно, и до сих пор все шло нормально. Но на «Кетцале»…
