Фронтера - Шайнер Льюис
Когда Молли принесла поднос с едой, Такахаси уже сидел за длинным столом марки «формика» в соседнем помещении. Кейн сумел пройти туда самостоятельно, но Лене с Ризом потребовалась помощь. Молли раздала чашки дымящегося куриного бульона и стаканы ледяной воды. Кейн сделал глубокий глоток и выронил стакан. Тот упал на пол, вода забрызгала штаны. Кейн пристыженно огляделся.
— Гравитация, — слабо улыбнулся Риз серыми губами. — Привыкнешь.
Кейн осознал, что на инстинктивные ощущения больше нельзя полагаться: пребывание в невесомости изменило их до такой степени, что даже простейшие движения давались с трудом. Он набрал ложку супа, поднял ее ко рту: мышцы руки и предплечья бессознательно ускорили движение, чтобы суп не улетел в пространство. Нет, не так, подумал он. Задержал руку, посмотрел, как с ложки срывается капля бульона и мягко шлепается ему на колено.
В бульоне обильно плавали комочки желтого жира, и голод превозмог ощущения неловкости и стыда. Кейн согнулся над чашкой и стал лакать из нее, с восторгом осознав, что лицо и язык перестали набухать, и он впервые за много месяцев снова нормально ощущает вкус.
Подняв голову снова, он увидел, как в столовой появляется новое действующее лицо.
— Не вставайте, — бросил человек, быстрым шагом проходя к столу.
Кейн уставился на него, чувствуя в мозгу медленный психический тремор.
— Я Кёртис. Я здесь губернатор. Риза, конечно, я уже знаю, но с остальными хотел бы познакомиться. Добро пожаловать на Фронтеру.
Кейна будто парализовало чем-то внутри головы. Что-то заговорило с ним, повелительно и не совсем голосом.
Сей муж — враг твой, произнесло оно.
Паралич миновал, Кейн испустил дрожащий вздох. Он не мог отвести взгляда от Кёртиса, словно фиксируя его изображение на фотографической пластинке памяти: бритая блестящая голова, рубашка с короткими рукавами и затрепанным воротником, предплечья в черных волосках, нижняя часть лица оттенена отросшей за полдня щетиной.
Кейну подумалось: если человек бреется налысо и думает, что это не выглядит странно, то допускает ошибку.
— Вижу, вы все познакомились с моей супругой Молли, — продолжил Кёртис. — Надеюсь, она позаботилась о ваших насущных нуждах. — От внимания Кейна не ушел короткий негодующий взгляд, брошенный Молли на мужа.
— Безусловно, вы все устали, — сказал Кёртис, — однако и нас наверняка понимаете. У нас восемь лет никакой связной информации с Земли не было. Мы понятия не имеем, что у вас там творится и каковы ваши намерения.
Он сложил руки перед собой, сплетя пальцы, и стал ждать, но никто из новоприбывших не проявил немедленного желания ответить. Кейн оглядел стол и заметил, что глаза Риза так же настороженно-враждебны, как наверняка и у него самого.
Кёртис сел рядом с Леной, и Кейн отметил, как его правая рука на долю дюйма сближается с ее.
— Мы отслеживали некоторые ваши сигналы по мере подлета. О Кейне и Ризе нам известно, однако вашего имени я не знаю.
— Лена, — ответила она.
Кейн с удивлением наблюдал, как Кёртис чуть ли не в открытую пытается флиртовать с Леной, хотя считанные мгновения назад недвусмысленно объявил Молли своей собственностью. Еще сильней его поразил очевидный ответный интерес Лены. Та явно тоже завязала с подавителями сексуального влечения.
— И как это было? — спросил ее Кёртис. — Что случилось?
— На Земле, — замялась она, — ну, э-э, все более-менее в порядке. Правительства ведущих стран развалились, но корпорации подхватили…
— Что, одновременно? Россия и Америка?
— Нет, — сказала она, — не совсем. России пришлось хуже, неурожаи, восстания на окраинах, все такое. Наверное, там раньше началось, но никто этого сперва не понял. Мы привыкли, что оттуда почти ничего не слышно, мы и не знали. Думаю, во время североафриканского инцидента впервые и стало ясно, что их больше нет. Оттуда должны были прислать войска, но, очевидно, посылать было некого.
— Североафриканского? — повторил Кёртис.
— Кейна спросите, — сказала Лена, — он там был.
— Кейн?
Кейн передернул плечами.
— Считается, что ооновцы из «Биотех-Африки» — это такая крупная лаборатория в Луксоре была — совершили прорыв в технологии биософтовых имплантов. Прямое подключение к нервной системе и так далее. У красных китайцев дела шли немногим лучше, чем у русских, курс на модернизацию экономики не был подкреплен достаточными инвестициями. Поэтому они решили предпринять попытку перехвата власти над миром — и атаковали лабораторию.
— А США выслали армию?
— США не могли послать армию, — сказал Кейн, — потому что войск у них не было. Корпорации послали своих солдат. И тут до всех разом дошло, что правительства превратились в чистую фикцию. Много мятежей, все такое, и наконец крупные компании взяли дело в свои руки. Начали патрулировать города, выплачивать пособия, заново открывать больницы и так далее.
— И что же произошло в Африке?
— Ничего не произошло, — ответил Кейн. — Все по домам разошлись.
Ему не хотелось рассказывать о том, что произошло в действительности и как это выглядело. Рано еще… и всегда будет рано.
Кейн командовал отрядом из тридцати мужчин и женщин в составе экспедиционного корпуса «Палсистемс Корпорейшен», общим числом пять тысяч: наемники, испытанные в операциях по спасению сотрудников и подавлению грабежей корпоративной собственности, во всех концах мира, от Тайваня до Эквадора. Но на сей раз все было иначе, ибо они выдвигались на поле боя, уже занятое вооруженными силами крупнейших концернов Земли. И никто толком не понимал, а что они там, собственно, делают.
Решения принимались на другой стороне планеты, за компьютерами в кондиционированных офисах, а Кейн с пятью тысячами других в нелегком фармакологическом спокойствии ожидали развязки на окраине затонувшего было города Вади-Хальфа, который ныне восстал из пучины вод: это красные китайцы взорвали Асуанскую плотину. Майларовые палатки среди оплавленных глиняных кирпичей города были подобны каплям ртути на руинах песчаного замка. Воздух провонял гнилой рыбой, враги менялись ежедневно, в пятницу «Хитати», в субботу русские металлурги. И все же единственный доселе случай, когда отряду Кейна довелось открыть огонь, был связан с появлением толстокожих морщинистых нильских крокодилов, одуревших от зноя.
Получив приказ выдвигаться в Луксор, пять тысяч человек двинулись вниз по течению кто на чем, от надувных лодок «Зодиак» до хлипких фелук и даже парома, ходившего тут, между Восточным и Западным берегами, со времен Второй мировой, когда его переделали из десантного корабля.
Незадолго до рассвета Кейн заприметил летящие с запада вертолеты. Ему запомнилось удивление относительно их возможной принадлежности, а в следующий миг отряд дал залп. Моментальный просверк взрывающегося бензобака с эмблемой «Пемекс» (это был мексиканский нефтяной картель) словно подсветил другие мысли: знают ли они, кого атакуют, или этот рейд вызван ошибкой сидящего за пять тысяч миль отсюда оператора консоли?
Менее семисот бойцов выжили и выбрались на берег у Луксора, рядом с храмом Амона-Мут-Хонсу. Кейн терзался агонической болью от лазерного ожога левого бедра и сжимал приклад модернизированного M37 с такой силой, что опасался, как бы пластмасса не растрескалась в его руках. Он лежал в засаде и разглядывал отметины уровня воды на колоннах храма, стилизованную бороду Рамзеса Великого, рассеченную пулей крупнокалиберного пулемета, и кроваво-красные в лучах утренней зари иероглифы, неизменные и непостижимые.
За храмом лежали курившиеся ароматным дымом руины деревни, служившей прежде домом поварам и поденным рабочим «Биотех-Африки»: опаленные трупы раскидало на квадратную милю в пределах условной демаркационной полосы. Еще дальше виднелись стены поселка «Биотеха», пестревшие дырами от артиллерийских снарядов и оплавленные выстрелами лучеметов; обороняли поселок перепуганные европеоиды в лабораторных халатах и гражданской одежде, вздымая очередями наудачу из M16 и «ингрэмов» безвредные фонтанчики грязи.
