Йен Уотсон - Черный поток. Сборник
— Гм, а что вы почувствовали, когда время остановилось? — спросила я.
Марсиалла залилась смехом:
— Ты просто невозможна, милая девочка! Но если уж ты спрашиваешь, это было… интересно. Хотя и не так интересно, учитывая обстоятельства. Представь, что ты бредешь по вязкой патоке десять дней… Нет, мне это не описать. Полагаю, ты тоже очарована течением? Вижу, что да. Большинство людей считают, что так и должно быть. Нельзя его игнорировать, если хочешь стать главой гильдии. — Она сверкнула глазами. — Только не принимай это за обещание.
И она начала меня ласково расспрашивать о моей руке.
Итак, в Порт Барбра. После всего, что случилось в Джангали, я испытывала дурные предчувствия, словно в любой момент меня могут похитить женщины в капюшонах и утащить в джунгли, накачав наркотиками.
Однако ничего такого не случилось. Ни в первый наш визит, ни на обратном пути, когда «Шустрому гусю» пришлось заходить в Порт Барбра в течение десяти или двенадцати недель… (Поскольку мы совершали местные рейсы: от Джангали до Порта Барбра, оттуда до Аджелобо и обратно.)
По сравнению с великолепным, отделанным камнем и утопающим в зелени Джангали, Порт Барбра казался зловонным убогим городишкой. Главные улицы были такими же грязными, как и боковые, хотя по сторонам городских магистралей были устроены, по крайней мере, деревянные настилы на опорах. Очень мешали насекомые, и не потому, что кусались, а потому, что норовили залезть в ноздри, из-за чего ты фыркал, как простудившаяся свинья туманным утром. Я тоже стала носить шарф, когда оказывалась на берегу; другим шарфом я закрывала голову, чтобы насекомые не лезли в волосы.
Порт Барбра экспортировал драгоценные породы дерева: дерево-позолоту, рубиновые прожилки, слоновую кость — все эти деревья были небольшими и не требовали героического труда лесных джеков. Тем не менее жители городка использовали для своих домов более дешевые породы. Они строили так, словно собирались по кинуть город, как только накопят денег. Но по всему было видно, что до этого им еще далеко. Честно говоря, я бы не удивилась, если бы узнала, что в этом городе кто-то принимает наркотики. А может, этому способствовал и сам город-трущоба, который, помимо наркотиков, вызывал в людях стремление к мистике и погружению в свой внутренний мир. Несомненно, судя по тихим голосам и любви к капюшонам, а также презрению ко всякой роскоши и удобствам, жители Порта Барбра избрали второй путь. Хотя ничего мистического я не увидела. И не встретила ни ту гадалку — уж я бы ее узнала! — ни Креденс, если предположить, что она уехала в Порт Барбра вместе со своими новыми союзниками.
Естественно, мне было интересно, что же случилось с Креденс. В наш первый заход в Порт Барбра Марсиалла довольно долго пробыла на берегу, уединившись с хозяйкой причала. После этого я увидела, как вверх и вниз по течению замигали сигналы гелиографа: эти сигналы я разобрать не могла. Через несколько дней, когда мы уже вышли в плавание, поступили новые кодированные сигналы, которые передал парусник, шедший за нами. Позднее я стала замечать, что Марсиалла посматривает на меня, поджав губы, думая, что я этого не вижу.
А теперь в жаркий, цветущий, ароматный Аджелобо, настоящий рай по сравнению с Портом Барбра.
Я могла бы навсегда поселиться в Аджелобо и жить там счастливо. Наниматься на суда, как Креденс. Потом увольняться. Аджелобо был таким чистеньким и… да, таким невинным, по крайней мере на первый взгляд.
Все дома были из светлого дерева и вощеной бумаги. За городом находились горячие ключи, куда перемещалось население en masse[3] каждые выходные. Дети в яркой, как цветы, одежде запускали воздушных змеев и устраивали в небе маленькие безобидные поединки. Старики с небольшими белыми бородами играли в сложные игры на доске, используя сотни отполированных камешков. Там был кукольный театр, стадион для борьбы — борьба была страстью местных жителей, — а также десятки маленьких кафе, где люди сидели часами за крошечными чашечками сладкого черного кофе одного из главных видов экспорта Аджелобо. У них было даже три ежедневные газеты, которые печатались вручную и содержали забавные анекдоты, шарады, романы с продолжением, поэзию, кулинарные рецепты и изящные советы в виде писем (об одежде, манерах, правильной речи, антиквариате), которым никто не следовал, но которые читали с живейшим интересом, словно приключенческий роман. Из этих романов самые фантастические были написаны и напечатаны именно в Аджелобо, а также вывезены в другие города.
А может быть, Аджелобо так и жил — без тревог и потрясений.
Но, с другой стороны, зачем селиться в одном месте, если каждый город на реке может стать твоим домом, стоит только захотеть?
Именно во время четвертого захода в Аджелобо, когда год близился к концу, Марсиалла собрала команду, чтобы сделать объявление. «Шустрый гусь» под всеми парусами пойдет к истоку реки, к концу мира под Дальними Ущельями, в Тамбимату, чтобы успеть к кануну Нового года. И одному из членов нашей команды будет оказана честь — за хорошую работу на судне и за проявленную инициативу. Она получит приглашение добровольно отправиться в полночь к черному течению, между старым годом и новым.
Это я. У меня упало сердце.
Не от скромности, нет. Позвольте мне быть откровенной. Каждый любит славу.
Но от того, как это было сказано: «получит приглашение добровольно отправиться». Неужели лучший способ не дать тележке с яблоками перевернуться — это когда кто-то юный и безответный узнает то, чего не должен знать…
Нет, не может быть. Скорее всего, это был ловкий способ заставить меня испытать чувство исключительной верности реке — подвергнув еще одному посвящению, второй степени..
Все, кто был на палубе, смотрели на меня.
Раньше я гадала, как звучит дрожащий голос. Если мой голос и дрожал, когда я отвечала, то я этого не знала, поскольку ничего не слышала.
— Я буду добровольцем, — сказала я.
Чьи-то руки хлопали меня по спине. Джамби расцеловала меня в обе щеки. Сула пожимала мне руку, а Марсиалла казалась искренне обрадованной и гордой за меня.
Но я все еще не могла забыть кодированные сигналы и задавала себе вопрос: касались ли они только Креденс и не было ли в них чего-то относительно меня, например, моего пребывания в Веррино… и того, что мой брат пропал.
К этому времени я вдруг с удивлением вспомнила, что уже давно веду жизнь целомудренной девицы. Было ли это из уважения к памяти погибшего брата, или от того ужаса, который вселили в меня мужчины западного берега, или от злости, которую я испытывала к своим родителям, решившим завести еще одного отпрыска, я не знаю. Может, я даже наказывала себя таким самоотречением. Но после того, как я как следует намучила свою руку во время спуска по веревке в Джангали, я решила, что с меня хватит.
Я решила возместить это упущение до того, как мы снова уйдем в плавание. Должна признаться, что где-то в глубине души я сомневалась, что вообще буду встречать следующий год. Если мне этого не суждено, я должна насладиться плотскими удовольствиями.
Так что я выпила «верный» не с Джамби, которая отправилась искать чьего-нибудь тоскующего мужа, а с Клер, веселой брюнеткой из Гинимоя. Именно ей я задавала вопросы о гадании на картах. И с ней я сошла на берег в ту ночь, последнюю ночь. Как она выразилась, чтобы отпраздновать.
Думаю, что праздник удался на славу. Но нехорошо хвастаться своими победами. Нельзя унижать мужчин в их отсутствие только потому, что мы можем странствовать, а они нет. Так что, как настоящая дама из Порта Барбра, я накинула шарф и капюшон на те несколько очень приятных часов.
Я была не вполне готова впервые увидеть Дальние Ущелья. Пушистые белые облака, словно белые корабли с серым корпусом, проплывали над нами весь день, то и дело поливая дождем. Часами я вглядывалась в реку и джунгли, надеясь увидеть впереди что-то похожее на огромную стену. Даже на реке было душно и жарко; духота была влажной, в отличие от сухого воздуха в моем родном Пекаваре.
Мимо пробегала с каким-то поручением Клер.
— Где же, где? — капризно пожаловалась я.
— Что-нибудь потеряла, Йалин?
— Всего лишь Ущелья. Мы уже должны их увидеть!
Она посмотрела на небо — мне показалось, что на самую точку зенита. Там образовался разрыв в облаках; вот туда она и показала.
— Как насчет этого?
— О… невероятно.
Так вот где они были, голые вершины Ущелий. Высоко-высоко надо мной они словно упирались в небо. Я была потрясена. Я не ожидала ничего подобного. Разумеется, если бы не облака, я увидела бы все гораздо раньше. Мне показалось, что некий бог смотрит на меня с неба. Вершины Ущелий словно парили в воздухе сами по себе.
Хотя парить в воздухе они не могли и были, конечно, связаны с землей, что мы и увидели, прибыв в Тамбимату…
