Александр Зорич - Звездопроходцы
— И Барсуков тоже был посвящен в эти ваши аномалии? — Мой вопрос был скорее риторическим.
— Я не имел до сегодняшнего дня достаточной информации, поэтому интерпретировал предварительные наблюдения не в пользу планеты, а в пользу волны плотности в протопланетном диске. Они ведь там периодически возникают.
— А на «Восходе»?
— Астрофизик Барсуков тоже был уверен, что причина всего — волна плотности. В любом случае, честь открытия четвертой планеты принадлежит мне, и знаю о ней пока что только я один. Ну, теперь и вы, разумеется.
Что ж, инструкции никто не отменял. Доложить мне Вершинин был обязан, имея на руках все-таки более убедительные свидетельства, нежели какие-то там слабые возмущения траекторий никому не нужных, промерзших насквозь планет.
— Итак, — подытожил я, — четвертая планета.
— Да, — кивнул астроном. — Определенно планета.
В ту минуту я еще не знал что явилось нам из глубин мироздания. Но даже знай я всё — разве имел бы право что-либо изменить?
* * *Вы думаете, мы с Вершининым сразу всем всё рассказали, и уже спустя какой-то час экипажи «Звезды» и «Восхода» охватило ликование?
Нет, друзья мои. Вам, быть может, это трудно понять, но я не имел права на ошибку.
Данные Вершинина следовало многократно проверить. Второпях заявить открытие четвертой планеты, а потом убедиться, что мы наблюдали какую-нибудь там короткоживущую комету или вовсе галлюцинацию собственного бортового компьютера… Нет уж!
Две недели Вершинин вел по моему указанию уточняющие наблюдения. И только на пятнадцатый день информация была нами обнародована. В полном объеме.
Вначале мы с Вершининым выступили по внутрикорабельной связи. Затем я разослал всем членам экипажа «Памятку о d-компоненте», где были системно изложены все доступные факты об открытой планете вкупе с необходимыми иллюстрациями.
Вот извлечения из «Памятки».
«Мы встретили неизвестную планету, вышедшую из газопылевого диска и приближающуюся к орбите ранее открытой третьей планеты. В данной Памятке свежеоткрытая планета будет именоваться d-компонентом или просто „планетой“. Почему мы не называем ее „четвертой планетой“ станет ясно из дальнейшего изложения.
Планета имеет массу около 2,7 земных, но за счет большего диаметра, чем у Земли, ускорение свободного падения на ее поверхности отличается несущественно.
В общем и целом по существующей неформальной астрономической классификации планету можно отнести к классу „сестра Земли“. Это наиболее близкое к Земле по своим основным астрофизическим параметрам тело из всех ранее открытых наукой.
Планета покрыта мощными льдами. Они состоят как из воды, так и из более низкотемпературных фракций, в частности, углекислоты и даже азота. Из этого можно заключить, что у этой планеты некогда была достаточно мощная газовая атмосфера. Однако практически вся она замерзла, подобно тому, как это имеет место, например, на Плутоне.
Самым же интригующим элементом являются три огромных плоских кольца. Материал их достаточно тривиален — это лед и небольшие каменные обломки. Но в отличие от всех известных нам кольцевых систем, первое и третье кольца d-компонента развернуты относительно второго, среднего, на 60 градусов. Таким образом, кольца не лежат в одной плоскости, как, например, у Сатурна.
И наука, и здравый смысл говорят о том, что подобная ситуация не могла сложиться естественным путем. Поэтому мы предполагаем искусственное происхождение колец.
Точное назначение этой постройки планетарного масштаба пока что неизвестно.
Однако астроном Вершинин высказал мысль, что совокупная тень всех трех колец, закрывая собой значительную часть поверхности планеты, существенно уменьшает количество получаемой ею от центральной звезды системы лучистой энергии. Иными словами, кольца представляют собой своего рода „теневой холодильник“, который заметно снижает среднюю температуру планеты.
Конкурентная гипотеза, высказанная капитаном Надежиным, гласит, что сами по себе кольца нельзя считать законченной и самодостаточной астроинженерной постройкой. По мнению капитана Надежина кольца являются лишь неким зримым побочным эффектом от планомерной переправки вещества планеты в космос.
Также принципиально важным моментом является следующий. Три кольца вокруг планеты в подобной конфигурации существовать долго не способны. Но коль скоро мы их сейчас наблюдаем, значит, их возраст по космическим меркам очень мал: десятки тысяч лет и даже меньше.
Нет никаких сомнений, что в ближайшие тысячелетия, а возможно и быстрее, кольца обречены деформироваться и в конечном итоге развалиться.
Вторым примечательным обстоятельством являются зоны аномальных температурных всплесков.
Инфракрасная телескопия „Звезды“ показала присутствие под поверхностью загадочной планеты ярко выраженных горячих пятен.
Данные отправленной к d-компоненту БМС „Феникс“ позволили уточнить их размеры: горячие пятна имеют диаметр порядка пятидесяти километров каждое. На ночной стороне планеты неподалеку от терминатора над этими пятнами несколько раз наблюдалось интенсивное свечение в оптической части спектра.
Природу горячих пятен уверенно установить пока что не представляется возможным, поскольку для возникновения эффекта классических „полярных сияний“ d-компоненту не хватает плотности атмосферы, а звезде Вольф 359 — интенсивности солнечного ветра.
Таким образом, нельзя исключить, что мы имеем дело с Черенковским излучением или каким-либо другим эффектом свечения, обусловленным радиоактивностью.
Отсюда можно сделать предварительный вывод. Пятна либо имеют искусственное происхождение, либо обусловлены аномально плотными залежами радиоактивных элементов. По всей видимости, эти пятна нагревают участки планеты и, просторечно выражаясь, фонят.
Теперь мы вынуждены перейти к грустной части нашей Памятки.
D-компонент не является четвертой планетой системы Вольф 359 в полном смысле этого слова. Обнаруженная планета движется не по круговой и не по эллиптической орбите. В настоящее время она находится на параболической орбите, которая затем, вследствие гравитационного захвата звездой Вольф 359, неизбежно сменится на крутую спиральную траекторию.
Согласно расчетам через сто с небольшим земных суток она окажется уже внутри орбиты только что открытой нами Беллоны — первой планеты системы. Затем d-компонент подойдет совсем близко к центральному светилу и погибнет либо вследствие разрушения приливными силами, либо вследствие выкипания вещества под воздействием солнечного тепла».
* * *На шестнадцатый день начались длительные и весьма мучительные для нас обоих консультации с Панкратовым, командиром «Восхода»…
— Сто десять суток. Все — Барсуков, Донцов, «Олимпик» — настаивают, что это очень точно, старик.
— Угу. А нам расчетно пилить до точки встречи с этой треклятой планетой еще минимум сто сорок. Как тебе ножницы? По всем прикидкам и самым радужным прогнозам мы опаздываем самое меньшее на тридцать суток. Всего один месяц, Панкратов. Месяц по имени Хренобль…
— Что ж, старик, получается, самое лучшее, что нам светит — это пронаблюдать планету инструментально. С дистанции порядка миллионов километров, и это в самом лучшем случае.
— Ну и жопа-а-а…
Последнюю фразу мы произнесли синхронно. Видимо, общая беда сближает и способствует взаимопониманию. Хотя я давно уже знал, что и эта беда у нас с Панкратовым была совсем разного свойства.
* * *После нескольких раундов переговоров мы с Панкратовым уже почти не говорили. Всё было сказано.
Я смотрел на экран.
Наши взгляды встретились. В глазах Панкратова я отчетливо прочитал: «Старик, ты же отлично понимаешь, что эта планета просто падает! И не куда-то там в тартарары, а прямиком на звезду. И она шмякнется в этот ад на наших глазах. И на наших же глазах сгорит без остатка. А мы? С чем останемся мы, Петя? С кукишем, и даже без всякого масла?»
Мы никогда не откроем ее тайн, кивнул я. И он, конечно же, меня понял.
Ни пятен ее не пощупаем, ни колец не облетим, ни всего остального, что там только может быть. Хотя перлись сюда без малого семнадцать лет. Чтобы под самым нашим носом самый интересный объект исследования бесследно исчез!
Это ли не трагедия? Это ли не драма?
Нет. Это полное фиаско, ответили мы друг другу. И для понимания столь горькой истины слова уже были излишни.
* * *Не побоюсь громких слов: те дни были для меня окрашены в трагические тона.
Сорваться ли в головокружительную гонку за четвертой планетой или нет?
Поставить на кон сохранность бортовых систем, а, возможно, и конструкционную прочность звездолета? А вместе с ними — жизни всех моих товарищей?
