Сергей Васильев - Центральная реперная
Сергеев подключился к интеркому и сухо сказал:
— Это я, Наталья.
— Милости просим.
— Какой еще милости? Пусти меня!
— Да входи, кто держит-то? — Наталья недобро хмыкнула.
— У вас шлюз заблокирован.
— Именно так.
— Как же я попаду?
— А тебе и не надо к нам попадать. Мы сами справимся.
— С чем справитесь? — Василий начал злиться.
— С неполадками справимся. Скажи, Матвей.
В разговор вклинился мужской голос:
— Да-да, конечно. Раз Наталья говорит — так оно и будет.
Василий чуть не выругался вслух.
— Чего ж вы до сих пор реактор не включили? Мы тут без электричества мучаемся, а они ждут, понимаешь! Может, не знаете, как чего делать? Так у меня схема есть — на какую кнопку нажать, чтоб всё заработало. Что, слабо самим реактор запустить?!
— Не твое дело! — отрезала девушка.
— Наталья, не дури! Ты показания приборов читала?
— Каких таких приборов? Их тут много. Наверно.
— Почему "наверно"?
— Темно потому что. Плохо видно.
— А ты откро-ой глаза…
— Послушайте, как вас там!.. — опять вклинился мужской голос. — У нас серьезное положение…
— Вот-вот, — перебил Василий, — серьезнее некуда. Только некоторые об этом не догадываются. Потому что показания приборов не могут прочитать. А другие некоторые вполне себе в курсе — что происходит сейчас и что произойдет в ближайшем будущем, если первые некоторые не станут умных людей слушать. Если кто не понял, то умные люди — это я!
— Ладно, Василий, не тяни. Что там у вас?
— У нас. Ага, у нас. У тебя! В общем, сейчас реактор взорвется.
Сергеев ждал ответа. Ждать было мучительно. Климат-контроль в скафандре кто-то выставил на двадцать девять градусов, а Сергеев не посмотрел, когда его надевал. Пока долетел до реактора, успел вспотеть и только тогда взглянул на градусник. Чесалась нога, чужой запах душно лез в нос и горло, отчего хотелось зажать нос рукой и чихнуть. И еще наплывало состояние безнадежности, когда ничего не хочется делать, когда равнодушно пропускаешь события мимо себя, никак на них не реагируя и думая только об одном: "быстрее бы всё закончилось"… Иногда действительно всё заканчивается, и неприятные события проходят стороной, никак не задевая. Но гораздо чаще оказываешься внутри них, и тебя швыряет и бьет изо всех сил, и ты не можешь совладать с ними. Они перемалывают тебя, как неопытного пловца в шторм, а потом швыряют на галечный пляж — полуживого, разбитого и не имеющего сил отползти от следующей волны, которая утащит обратно в море…
Василий потряс головой, отгоняя морок, и вперился в опалесцирующую под светом Ю-2 ледяную пыль над видимым краем станции. "Хоть бы ответила, — подумал Сергеев, — хоть бы что сказала…"
Наталья отозвалась.
— Ты ведь пошутил, да, Вася? Пошутил? Скажи, что пошутил.
— Конечно пошутил, — легко согласился Сергеев. — Вот прям прилетел к реактору и стал шутки шутить. Тут же интереснее шутить-то! А над напарницей — и подавно!
— Вася, ты серьезно?
— Открой, дура!! — заорал Сергеев, чуть сам не оглохнув в шлеме. — Ты же не только станцию взорвешь! Ты же сама погибнешь!
Василий прислушался. По одному из каналов в ухо било хриплое дыхание Потапова, по другому на пределе слышимости — голоса Натальи и Матвея:
— Открой.
— Ты же сама…
— Открой, я сказала!
Почти сразу щелкнул замок шлюза, и наружная створка поехала в сторону.
Сергеев влетел, закрыл за собой наружные створки и подал команду на открытие внутренних. Наталья с Матвеем действительно были без скафандров: запас кислорода, рассчитанный на десять человек персонала, еще не закончился. Конечно, углекислоты хотелось бы иметь поменьше. Но почему-то никто не догадался задействовать аварийные химические поглотители. Василий первым делом вскрыл панельки и запустил патроны-поглотители. Потом переключил пульт на аварийное энергоснабжение. Далее он полетел вдоль стены зала, не обращая внимания на Наталью и ища приборы, о которых Потапов твердил ему в ухо.
По дороге он тот и дело натыкался на использованные пластиковые оболочки от неприкосновенного запаса. Они кружились вокруг, лезли в лицо и так и норовили попасть в рот. Сергеев отмахивался, отплевывался, но наконец не выдержал:
— А вы здесь, смотрю, классно обосновались. И кислород у вас, и еда-питье, и аварийное освещение…
— У вас что, не так? — Наталья передвигалась вслед за Сергеевым и злилась, от того что тот никак не останавливается, что-то высматривая на приборах, показания которых всё равно не понимает.
— Было так, а теперь иначе… — Василий повернул голову к микрофону скафандра и спросил Потапова: — Какое максимальное давление? — Хмыкнул и добавил. — Уже почти. Два микроделения… Точно десять минут есть?.. Я и не дурю. Всё под контролем.
— И скоро она взорвется? — угрожающе спросила Наталья.
— Скоро! — радостно пообещал Василий. — Вот как договорю, так сразу. А она — это кто?
— Станция!
— А я думал — термоядерный реактор… У нас, понимаешь, реактор не исправен. А станция — в полном порядке. Ну, в относительном, конечно. Но — живем.
— Может, не говорить будешь, а делать?
— Делать я всегда смогу. Тут и дел-то немного. Только я спросить тебя хочу, Наталья. Говорят, перед смертельной опасностью люди не обманывают. Проверить хочу.
— Спрашивай. Поскорее, пожалуйста.
— Это уж как смогу… Вот скажи, Наталья, как вы с Матвеем живете?
— Нормально живем, — фыркнула девушка, — не видишь, что ль?
— Вижу. Потому и спрашиваю.
— Не твое это дело, в общем…
— Не мое, — послушно согласился Сергеев.
Он передохнул, не зная, как начать разговор. В голову шли какие-то несуразности и глупости.
— Знаешь, я уже почти накопил на домик. А за сегодняшнюю сверхурочную хорошо заплатят.
— Рада за тебя.
— Да я не об этом! — отмахнулся Сергеев. — Я к тому, что можно будет на Землю вернуться. Обосноваться, так сказать. Начать жить. С деньгами-то оно получше будет.
— Вот все вы! Муж-жи-ки! Только о деньгах и думаете! Копите, хвастаетесь друг перед другом, хвосты распускаете. Мелочь всё это. Выеденного яйца не стоит. Хлам. Так до смерти и будете свои побрякушки перебирать.
Наталья нервничала и выражений не подбирала. Но Василию было уже всё равно. Он всё никак не мог задать тот вопрос, который собирался. Сразу же пересыхало во рту, и язык словно деревенел. Вот о чем другом — пожалуйста. На общие темы любой поговорить может.
— Вот скажи — зачем ты в космос полетела, а? Что тебе на Земле не сиделось? Неужели тебе там места не нашлось?
— Не нашлось, Сергеев! Нет там у меня места! И не лезь ты ко мне со своими вопросами!
— Хорошо, не буду. Конечно, мало ли чего я спрошу. Неудобного, там, или вовсе неприятного. Но неужели тебе никогда не хочется поговорить о чем-то отвлеченном? Не о работе? Не о насущных потребностях быта? О чем-то, что может быть важно другому? Мне, например. Неужели, кроме личных амбиций, тебя больше ничего не интересует?!
— А тебе жалко?! Это моя жизнь. Так и живу.
Василий помялся и спросил то, что не собирался:
— Наталья, ты никогда не думала о детях?
Девушка сузила глаза и наверняка ударила бы монтажника, если б тот находился ближе.
— Не твое. Дело, — отчеканила она.
— А что мое? Ты вообще о людях думаешь? О том, что они тоже люди? Что у них тоже бывают желания, мысли, чувства? Ты это понимаешь?!
— Не кричи на меня! Ты зачем сюда пришел? Станцию спасать?! Вот и спасай!
Сергеев поморщился. Весь его запал внезапно прошел, и он уже не понимал, ради чего затеял этот странный разговор.
— Станцию… Станцию. Ты правильно сказала, Наташа. Станцию. Чего ж мне еще спасать-то? Больше-то и нечего. Некого спасать мне, Наташ. Совсем некого. Вот нисколечко. Станция… Ты всегда правильно говоришь. Так, как надо говоришь, что ж спорить-то? Я и не спорю. Зря я сюда летел. Зря, конечно. Думал… Да мало ли о чем я думал, правда, Наташ? Я всегда не о том думаю.
— О чем же?..
— Не о чем, а о ком. И всё. Не будем об этом, — Сергеев зацепился за петлю на стене и скорчился, обхватив колени руками.
— Матвей. Я не понимаю… — Наталья беспомощно посмотрела на мужа.
— Не видишь, плохо ему, — мрачно ответил журналист.
— Почему?
Матвей поиграл желваками и выдавил:
— Ты не поймешь.
— Почему это не пойму?
Журналист дико посмотрел на женщину и вдруг заорал:
— Устроили тут!! Вы же только о себе думаете! Все! Господи, с кем я связался?! Господи… Отношения, тоже мне. Вы для начала живыми останьтесь, а потом выясняйте — кто к кому как относится. Потом легче будет. Легче! Василий, отцепляйся! — Матвей толкнул Сергеева, и у того из-за пояса выскользнуло несколько листков с текстом.
