Яна Ясинская - Выбор шатеры (СИ)
- Сначала отдай их мне, - шелестит Верховная ведунья, протягивая Акрабе свои сморщенные ладони. – Отдай мне своих детей.
Акраба, помедлив пару секунд, всё же делает это: кладёт ладони в руки ведуньи. Огненная вспышка и довольная улыбка Глэдис.
- Теперь они мои.
- Как же! – невольно хмыкаю я. Акраба только что передала Глэдис права на Анигая, но не на меня. Потому что со вчерашнего утра я завишу совсем от другого человека – от моего законного мужа, а он дал мне право на свободу.
При воспоминании о мальчишке-альтаирце к душе подступает предательская тоска. Я знаю, это неправильно, но почему-то хочется всё бросить и убежать к Эвану. Так! Стоп! Надо держать себя в руках! Это просто нервы! Но мне, и правда, будет сильно недоставать его.
- Теперь ты! – настойчиво напоминает Акраба. – Верни мою свободу, чтобы я, наконец-то смогла уйти из этого проклятого места. Верни мне меня!
- Будь по-твоему, Таисья! Надеюсь, ты знаешь, что просишь, – шелестит старуха, проводя рукой по воздуху.
Тут же в нескольких метрах от нас возникает зеркальная стена. Это и есть силовой купол Катара, догадываюсь я. Обычно он невидимый. Это одна из причин, почему катарцы боятся заходить далеко в лес, чтобы ненароком не наткнуться на силовое поле и не быть сожженным им заживо. Кстати, я и не подозревала, что мы подошли так близко к краю поселения! На всякий случай мы с Анигаем пятимся подальше от этой опасной для жизни зеркальной поверхности. Запоздало вспоминаю, что мне теперь купол ни по чём. Я замужем за свободным человеком, а это значит, что могу спокойно преодолевать зеркальный барьер. Но проверять это мне сейчас почему-то не хочется. Вдруг что-то пойдёт не так? Зачем лишний раз рисковать? Да и не хочу я афишировать свой новый статус перед матерью и Глэдис. Пусть, лучше, это до поры до времени останется тайной.
- Верни мне меня, Глэдис, - голос Акрабы отвлекает меня от размышлений.
Старуха усмехается, а затем… С отражением Акрабы в зеркальном куполе начинает происходить нечто странное. Оно меняется прямо на наших глазах, но самое поразительное в этом. Вместе с отражением меняется и тело самой Акрабы.
Я не могу оторвать глаз. Это какое-то волшебство! Грязные коротко стриженные засаленные волосы нашей беспутной мамаши внезапно выпрямляются и спадают ниже пояса густой чёрной, как смоль, волной. С тела Акрабы исчезает въевшаяся за годы жизни в Катаре грязь. Если бы я не видела это собственными глазами, никогда бы не поверила, что у моей матери такая белоснежная кожа. Но главное… Акраба поднимает правую руку и, безудержно смеясь от счастья, любуется новой ладонью, которая появилась вместо привычной культяпки. И лицо… Это нечто невероятное! Я смотрю, затаив дыхание. С лица матери исчезают все ожоги и шрамы. Они испаряются вместе со старой грязной вонючей одеждой Акрабы. Несколько мгновений и… перед нами уже стоит она – безудержно красивая, в длинном алом платье, шитым золотом, с шикарными распущенными волосами, молодая и прекрасная… Нет… Не Акраба.
Таисья. Шатера Руара.
Акраба не соврала. Она действительно была одной из них.
Я смотрю на эту почти незнакомую мне красавицу и только сейчас понимаю, что ей от силы лет тридцать. Осознание этого вводит меня в ступор. А я-то всегда считала нашу мать почти старухой.
Единственное, что сохранилось в этой прекрасной шатере от нашей беспутной мамаши, так это, пожалуй, поведение. Акраба, словно сумасшедшая, бегает возле зеркальной стены, истерично смеётся, не может налюбоваться на себя.
- Я вернулась, Глэдис! Я вернулась! – бросает на ведунью вопросительный взгляд. – Я могу…?
- Да, - кивает старуха.
Акраба нерешительно протягивает правую руку к зеркальной поверхности. Она ожидает, что силовое поле обожжет её, но вместо этого рука спокойно проходит через зеркало.
- Я свободна! Свободна! – визжит от счастья Акраба, ныряя через стену купола.
Мгновенье, и зеркальная поверхность исчезает. Нет, силовое поле купола остаётся, просто оно снова становится невидимым. Иллюзия заканчивается. Вновь в свои права вступает реальная жизнь. И в ней, увы. Нет места волшебству. При виде Акрабы, валяющейся на снегу, у меня невольно сжимается сердце. Как же это всё-таки страшно, когда мечта была так близка, а ты… Невольно делаю шаг по направлению к матери, но Анигай предусмотрительно останавливает меня.
- Не стоит…
Обескураженная Акраба с трудом поднимается из сугроба. Растерянно смотрит на культяпку руки, старую грязную одежду, засаленные волосы. Проводит единственной ладонью по уродливым шрамам лица. Таисья вновь превратилась в ту, кто она есть на самом деле.
- Глэдис! Сволочь! Ты же обещала! – словно обезумев, мать бросается к старухе, но, ударяется о невидимою преграду, вновь отлетает в сугроб.
Это ещё хорошо, что с той стороны купол просто не пропускает людей, не причиняя при этом им физического вреда.
– Ты не сдержала слова! Значит, договор расторгнут! Я не отдам тебе своих детей!
- Ты не права, Таисья. Я выполнила условия нашего договора, - как ни в чём не бывало отзывается ведунья. - Ты хотела свободу? Ты её получила. Можешь идти на все четыре стороны.
- Разве это свобода?! – вопит, как резанная, Акраба. – Я изуродована! Нищая! Больная! Кому я такая нужна? Куда я пойду?!
- Раньше об этом надо было думать, Таисья. Раньше. Но ты всегда сначала делаешь, а лишь потом думаешь. И в этом твоя беда.
Глэдис останавливается возле нас с Анигаем.
- Ну что, дети?! Пора отправляться в Руар. Надеюсь, вы ещё не передумали?
Надо же! Голос Глэдис прямо-таки пропитан добротой.
- Нет, - эхом отзываемся мы.
- Тогда следуйте за мной.
Верховная ведунья идёт впереди нас, направляясь прямо к не на шутку разгоревшемуся костру. Мы с братом, толком не понимая, что происходит, послушно следуем за ней. Всё это время изуродованная Акраба бьётся в истерике, идёт параллельно с нами вдоль купола. Я стараюсь не смотреть на неё. И так страшно. Но не смотреть не получается.
- Адамаск! Не верьте ей! – истошно орёт мать. – Руар не даст вам свободы! Это такая же тюрьма, как Катар! Только с позолотой! И платить за эту позолоту придётся тройную цену. Не верьте ей! Не ходите! Бегите! Спасайтесь! Посмотрите на меня! Вот что со мной сделал Руар! Он сделает с вами то же самое!
- Это сделал не Руар, - Глэдис останавливается в метре от пламени, оборачивается к уже исступленно рыдающей Акрабе. – Это сделала ты сама, Таисья. Это был твой выбор, шатера. И ты за него заплатила. Всё по справедливости. Ты прекрасно знала, на что шла.
Мать замолкает. Видимо, в словах старухи есть доля правды. Теперь Акраба уже просто тихо скулит на краю купола, рассматривает грязную культяпку своей руки и жалеет себя, напрочь забыв о нас – своих детях.
Глэдис переводит уставший взгляд на нас с братом.
- Прежде чем вы пойдёте за мной, я хочу, чтобы вы чётко понимали: Руар не терпит неповиновения. Вы должны будете во всё слушаться наставников. Если вы согласны на это… Если это ваш выбор, то тогда следуйте за мной.
Дальше начинает происходить нечто невероятное: старуха, как ни в чём не бывало заходит в бушующий костёр и… растворяется в пламени. Мы с Анигаем испуганно переглядываемся. После вчерашнего пожара, мне, если честно, не очень хочется иметь дело с огнём. Да и брату, похоже, то же.
- Она что, хочет, чтобы мы тоже того? – брат ошарашено показывает на пламя. – Старуха сумасшедшая! Мы же сгорим! Я не хочу стать таким же обугленным, как кузнец!
Стараясь унять подступающую панику, ещё раз бросаю взгляд на бушующий костёрю Вновь обращаю внимание на то, что огонь горит без дров. Решаю рискнуть – быстро провожу рукой по пламени. Огонь не жжёт. С восторгом смотрю на брата.
- Не сгорим. Он не настоящий. Это лишь видимость костра!
Анигай верит не сразу. Сначала тоже для верности проводит рукой по пламени.
- Щекотно, - хмыкает он, затем, собравшись с духом, добавляет. – Ладно, я пошел первым. Если что… Ну ты это… Понимаешь…
И хоть мы с братцем оба на дух не выносим все эти «телячьи» нежности, не выдерживаем. Кто знает, что нас ждёт там, на другом конце пламени. Выберемся ли мы из него живыми? Брат первый порывисто обнимает меня, после чего, не говоря ни слова, исчезает в огне. Я остаюсь на поляне одна. Вернее - с Акрабой, про которую я напрочь забыла из-за всех этим манипуляций с ложным костром.
- Ты сильная. Может, и выживешь, - мать произносит это прежде, чем я успеваю шагнуть в огонь. В её усталом голосе звучит нечто, похожее на смирение и… разумность. Так странно слышать, что твоя спившаяся беспутная мать может говорить вполне разумные вещи.
– Только не повторяй моей ошибки. Не бросай вызов Руару. Не бунтуй. Смирись. Пусть это и будет твоим выбором. Иначе… - Акраба невесело смеётся, демонстрирует мне культяпку своей обрубленной руки. – Закончишь так же, как и я. Ну? Что ты стоишь? Передавай привет Руару.
