Яна Ясинская - Выбор шатеры
Обзор книги Яна Ясинская - Выбор шатеры
Яна Ясинская
ВЫБОР ШАТЕРЫ
Пролог
Яркая вспышка. Взрыв. Крик. И пугающая тишина. Безмолвная. Всепоглощающая. Как сама вселенная. Вот уже несколько столетий в межгалактическом пространстве шли бои. Кто начал эту войну, что послужило первопричиной — не помнили даже старики. Но каждый день, каждый час гибли люди, и не было этому конца.
Дарий, Альтаир, Земля — три планеты, три великие империи делили пограничные территории между собой. Природные ресурсы — топливные кристаллы уже давно стали драгоценней человеческих жизней. И цель всегда оправдывала средства…
…по крайней мере, так думали они, стоящие на вершинах власти — Дэмонион, правитель Дарийской империи, Иоанн — император Альтаира и Айлит Петтигрю — Верховная Земного альянса.
Однако были и другие, оставшиеся за ширмой официальной истории, но все же сумевшие переписать ее страницы. Во многом это были люди случайные, непрошенные. Волей рока, оказавшиеся не в том месте, не в то время. Родившиеся не под той звездой. У каждого из них был свой путь и свой крест. Они взбирались на недосягаемые высоты, падали, и всё же вновь устремляли взоры ввысь, веря, что однажды им все-таки удастся дотянуться до звезды и навсегда изменить свою судьбу.
Часть первая
Катар
Глава 1. «Замечательное» утро!
Дарий
Катар
Императорская тюрьма Дэбэр
Ее избитое окровавленное тело с гулким грохотом упало на пол темной сырой камеры. Противный скрежет лязгающих замков. Звук удаляющихся шагов стражей Дэбэра.
— Дурная работенка, — не выдержав, буркнул один из стражей, проходя мимо неприметной прислужницы, копошащейся в груде грязных тряпках — одежде умерших за сегодняшний день узников.
Женщина подождала, пока шаги стражей окончательно стихнут. Затем, аккуратно отложив в сторону выбранные тряпки, поспешила к камере. Ей потребовалось немало усилий, чтобы как можно бесшумней открыть проржавевший тяжелый замок.
Через крошечное зарешеченное окошко, расположенное под самым потолком, в камеру просачивался тусклый серебристый свет двух ночных светил Дария — Туса и Наоки, освещая бесформенное тело мёртвой узницы, валяющееся на каменном полу в неуклюжей неестественной позе.
Пленница ещё совсем недавно была жива. Об этом говорила ещё не успевшая свернуться лужица крови. Лица женщины не было видно, так как на голове был туго завязан мешок. Но прислужницу мало волновало, кто перед ней. Единственное, что ее интересовало — огромный живот, заметно выпирающий под одеждой покойницы.
Нерожденный! Это была большая удача! Местная повитуха, живущая неподалеку от Дэбэра — в Катаре, поселении каторжников и военнопленных, даст за него не меньше 10 дар! А это большие деньги! Хватит, чтобы отправить сыну, которой вот уже год как учится в самой столице! В Адейре! Можно было бы, конечно, обойтись и без посредничества повитухи и напрямую продать нерожденного горным ведуньям. Они бы заплатили за этот «ингридиент», без которого не изготовишь эликсир молодости для богатых дариек, вдвое больше, но… Связываться с горными ведуньями было чревато.
Не теряя времени, прислужница достала небольшой нож, вспорола одежду покойницы. Живот был достаточно большой. Ребенок явно уже сформировался. За такого, возможно, заплатят и все пятнадцать дар!
Прислужница довольно улыбнулась. Она тут же представила, как ее сын покупает на вырученные деньги новую ученическую форму и учебные свитки. О, как она гордилась своим мальчиком! Он был первым из детей прислужников Дэбэра, кто получит образование. Первый, кому удалось вырваться из этого проклятого места! В отличие от неё самой и мужа, который всю жизнь служил здесь же в Дэбэре стражем. И все это благодаря благословенной Императрице Арасэли, которая добилась разрешения у своего сурового супруга — Императора Дэмониона открыть школы и училища для детей простолюдинов. Удручало лишь одно — несколько дней назад в Дэбэр пришла дурная весть. Доброй Императрицы не стало. Арасэли скончалась при преждевременных родах, так и не произведя на свет долгожданного наследника Дария. Вот уже три дня в империи стоял траур. Народ искренне оплакивал ту, что была светом для всего тёмного и мрачного Дария.
Прислужнице, несмотря на ее изрядно зачерствелую в стенах Дэбэра душу, тоже было искренне жаль молодую правительницу, которая дала ее сыну шанс на другую более счастливую жизнь. При этом в глубине души прислужница панически боялась, что со смертью доброй императрицы, обозлённый на жизнь Дэмонион закроет школы и училища для простолюдинов. Дай-то Отар, чтобы это было не так!
Где-то вдали послышался приглушенный тяжелый звон колокола. Он гулким эхом покатился по скалам, растворяясь в бурной морской пучине неспокойного Северного океана, окружающей крепость Дэбэр. Плакальщик на главной башне завел свою еженощную заунывную песнь-восхваление Великому Отару.
Прислужница вздрогнула. Надо было спешить. Песнь Отару возвещала приближающийся рассвет. Ещё немного и звезда Сатаба сменит на небосклоне ночные светила Тус и Наоки.
С трудом перекатив уже слегка окоченевшее тело пленницы на спину, прислужница взялась за нож.
Неглубокий длинный надрез.
Тошнотворный сладковатый запах крови.
Копаться во внутренностях покойницы было делом не из приятных, но мысль о наживе грела душу и придавала энтузиазма.
Наконец, нерожденного удалось вытащить.
Крошечное, еще не успевшее посинеть тельце.
— Что ты здесь делаешь?! — заставший врасплох сумрачный голос тюремного стража заставил прислужницу с перепугу подскочить на месте.
— Саяр! Это ты… — выдох облегчения. — Как же ты меня напугал!
Сегодня явно её ночь! Сегодня она везучая! Как хорошо, что дежурным по крылу оказался её собственный муж.
— Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не промышляла в этом крыле! Ты же знаешь, здесь особые узники, — пробурчал бородатый громоздкий страж, нервно выглядывая за дверь. — Живо убирайся.
Но прислужница не собиралась уходить из камеры без добычи.
— Смотри! Здесь дар на десять, а то и на пятнадцать будет! Вот увидишь, повитуха не поскупится! Ведуньям перепродаст! А мы… Мы сыну отправим!
Упоминание об единственном сыне заставило стража поубавить гнев. Мальчику, действительно, было сложно вдали от родителей. Как и им без него. Дары точно лишние не будут.
— Поторопись. Я сам это вынесу. Тебя на проходной иначе обшманают. Эркиль дежурит.
Эркиль — это плохо. Дотошный. Злой. Нет, он бы, конечно, выпустил. Но пришлось бы делиться. А зачем делиться, когда муж и сам спокойно вынесет из тюрьмы нерождённого. Только надо поторопиться. Пока не передумал.
— Я сейчас. Сейчас.
— В мешок какой-нибудь заверни. Не в руках же его тащить.
Легко сказать: «мешок». Где его взять-то в пустой камере? Взгляд прислужницы упал на замотанную голову покойницы. Нет! Удача точно сегодня на её стороне! Как раз то, что надо! Достаточно прочный, вместительный и не слишком большой — такой не привлечет лишнее внимание. Все уже давно привыкли, что нищие прислужницы и стражи каждый день выносят из Дэбэра что-то из тряпья покойников. А к Саяру — начальнику стражи в Северном крыле и вовсе никаких вопросов не будет.
Тесемка мешка на шее покойницы была завязана слишком крепким узлом. Ее пришлось разрезать все тем же окровавленным ножом, которым ещё несколько минут назад женщина вспарывала убитой живот.
— Дай я сам, — видя, что жена слишком долго копошится с узлом, страж отобрал у прислужницы нож. Один ловкий надрез и мешок уже в руках у женщины. — Быстрее давай.
Прислужница повернулась, чтобы запихать тело младенца в мешок, а страж, тем временем, от нечего делать, бросил взгляд на убитую.
Уже в следующее мгновенье он понял: зря он это сделал. Ой, как зря!
— Сара… — одними губами ошарашенно прошептал он, обращаясь к жене. — Сара…
Прислужница обернулась. Её взгляд скользнул по синюшно-бледному искаженному болью лицу совсем юной покойнице.
Сердце на мгновенье остановилось. Откуда-то изнутри внезапно для самой прислужницы вырвался сдавленный не то стон, не то всхлип.
— Нет… Только не она… Саяр… Как же так? Саяр! Это не может быть она!
Отчаяние. Паника. Непонимание. Боль. Горе… Неподдельное горе обрушилось на ту, чья душа, казалось бы, давно должна была полностью очерстветь в застенках императорской тюрьмы.
И в это самое мгновение заплакал младенец.
Едва слышно, но с упрямой настойчивостью.
Ошарашенные прислужница со стражем перевели взгляд с мёртвой матери на младенца, который, в наглую игнорируя все закон природы и саму смерть, явно собирался жить.
