Владимир Журавлев - Охота на тринадцатого
— Совсем обнаглел, тинэйджер, — поддержал снизу пилот. — Нет чтоб помочь хорошим мужикам, сидит тут, умного из себя строит.
Стрелок настороженно посмотрел на старшину, что‑то для себя уяснил, спрыгнул с диска, доложился по уставу, получил задание от техника — лейтенанта и действительно побежал.
— Вот то‑то, — одобрил Буревой. — Дисциплина — она такая странная штука: с ней хреново, без нее еще хуже… Кэп, попробуй еще раз, ну ничего у тебя не получается!
Они попробовали еще раз, потом еще, и еще…
— Нет, вы не те ребята, — сказал кэп и утер взмокшее лицо рукавом. — А жаль. Такая складная теория, все объясняла…
Узнаю кэпа, — вздохнул Буревой. — Снова вопросы. Ну что опять?
— Не могли вы летать в штраф — эскадре, — сообщил офицер уныло. — У нас бригада спецназ, кого попало не берут. Уж личные дела проверяют от и до, и не по одному разу. Я в том числе проверял.
— Ага, — охотно поддакнул Буревой.
— И психушка твоя на их психушку не похожа, если разобраться! Тех ребят, во — первых, сорвало троих разом… да и вообще у тебя на психушку не похоже, слишком быстро прошло!
— Не похоже, — буркнул Буревой. — Оно вообще на что похоже, толком никто не знает. Там, на базе, положили девчонок из обслуги, и все потому лишь… девчонок! Убить бы гадов…
Буревой скрипнул зубами, навернул кулаком по компенсатору и замолчал.
— А у командира к девчонкам особое отношение, — сказал в переговорнике пилот. — Там личное. Он у нас домашний, не то что мы со стрелком, инкубаторские выкормыши. Но мы его поддерживаем, хоть и не понимаем. Вот стрелок считает, это у нас просто комплекс такой. Мы же кровавые убийцы, вот и защищаем женщин, чтоб за свою жестокость откупиться. Подсознательно. Но психологи его теорию не подтверждают. Так что…
— Так вы они или не они? — растерялся офицер.
— Мы — это мы! — отрезал Буревой. — Кэп, ну о какой ерунде думаешь!
— Мне надо разобраться в ваших стимулах! Как я командовать буду, если не понимаю?
— У нас простые стимулы, — снова вздохнул Буревой. — Ох трудно с тобой… Ты сам‑то зачем на флот пришел?
— По зову сердца! — твердо сказал офицер. — Я родину люблю!
— Это какую родину? — неприязненно спросил старшина. — Ту, которая девчонок на войну посылает? Или ту, которая выпнет нас с нищенским пансионом на промышленный астероид? Или, может, ту, которая на Валдае отдыхает, на войне обогащается? Ты вообще о чем, лейтенант?
— А что тогда вы сами на флоте делаете? — тихо спросил офицер.
Буревой тяжело посмотрел на него, словно прикидывая, достоин ли офицер честного ответа.
— Мы здесь ждем, — все же ответил он. — Должно же хоть что‑то произойти? И вот тогда…
— А почему на флоте?
— Потому что флот — единственная сила, способная захватить власть в России. Здесь решится все. Здесь, не на Земле. Понял?
— А?..
— Ты не акай, лучше подумай, как дальше воевать. У нас появились установки частичной невидимости. И нам присылают эскадру усиления. Ну? Кэп, ну выводы же напрашиваются! Подумай хоть раз!
— Чего там думать! — проворчал в переговорнике пилот. — И так ясно, уже сколько раз было… как только появляется у нас новый вид оружия, так сразу, это… как его… а, вот — имперские настроения! На матки двойной состав, глубокий рейд, пух и перья во все стороны, а потом как получаем под хвост! Потому что у них — тоже новые вооружения. И тот же империализм. А организация лучше. Эх…
— Вы прямо аналитики генштаба, — криво улыбнулся офицер. — Или резиденты европейцев. Осталось только цель рейда назвать, и вас можно сдавать в особый отдел.
— Клондайк, — пожал плечами Буревой. — На гадальный сайт не ходи.
Офицер поежился и промолчал. Клондайк находился в глубине владений европейцев и защищался выше всяческих похвал. Седьмой флот!
— Седьмой флот, — поддакнул его мыслям пилот. — Всегда нас бьют, гады.
— Потому что у них маток больше! — запальчиво сказал офицер.
— Ага, и лазеры мощнее. И истребителей до черта. И порядок. А в остальном да, в остальном мы им не уступим…
— Всё, установил расходники! — доложился пилот. — Все двадцать четыре хорды полные, хоть щас на Клондайк и обратно.
— Как двадцать четыре? — не понял офицер. — Нам шестнадцать выдали!
— А я у соседей украл, — хладнокровно сообщил пилот. — Или я не русский? У меня на распределенке двадцать четыре хорды, значит, должны быть заполнены двадцать четыре!
Офицер беспомощно оглянулся.
— И это твоя работа, — безжалостно сказал Буревой.
— Верните, откуда взяли!
— Щас. А летать на чем?
— Минимальный полетный комплект — восемь!
— Но не на Клондайк, — твердо сказал пилот. — Кэп… двадцать четыре, и точка. Чтоб хватило туда и обратно. Мало ли что.
— На случай мало ли что есть база снабжения!
— Ага, и где ее в бою искать? Это у европейцев порядок, не у нас, не забывайте.
— Нет, он еще не вылечился от штабного! — сообщил в пространство Буревой. — Кэп, объясняю в первый и последний раз: мы жить хотим! Очень!
— Планирование операций у нас из рук вон, — серьезно сказал пилот. — Ну сложное это дело для русского ума, все не учесть, мы же понимаем. И исправляем по мере сил.
— А на чем соседи полетят? — безнадежно спросил офицер.
— На восьми. Минимальный комплект — восемь. Восемь я им оставил. А пусть не зевают. Кэп… нам о себе бы позаботиться.
Офицер посидел в тяжелом сомнении. Достал и крутнул пистолет.
— Стрелок! — наконец сказал он в переговорник. — Сержант Огневой! Ты в ремзоне? Найди укрупненный трассер на нулевой градус. Лучше три. А? А где хочешь. Но где хочешь не ищи, укрупненные у нас только на кораблях боевого управления стоят, то есть на «Косатке» заместителя директора по боевому управлению. А как хочешь. Но чтоб следом не пришли. Что? А ты что, не русский? Ну вот и сделай.
Поглядел на ошарашенные лица и криво улыбнулся:
— Седьмой флот укомплектован SS последней модификации. Наши трассеры SS не возьмут, нашими «Дьяболо» крошить в самый раз. SS только укрупненными достать, да и то… Так что и ракеты не помешают. Но я не знаю, где их взять в этот раз, и… о, нашу красавицу ведут!
— Живо спрятали мурла… мурлы! — приказал старшина. — А то узнает, дернется и выдаст!
И первым нырнул в люк.
Затаив дыхание, они следили, как по «космодрому» быстро движется слитная процессия. Впереди сам зам директора по боевому управлению в полетном скафандре, за ним плотная группа чинов военной полиции, и между ними — знакомая фигурка с синими погончиками на гордо вздернутых плечах, в ореоле глухого ропота и злобных взглядов.
— Как голову держит! — дрогнувшим голосом сказал офицер. — Гордая. Ну, лети, отважная птичка. Спасительница ты наша. А мы даже не познакомились, не подружились…
— Как даст нам под хвост в следующем бою, так сразу познакомимся! — язвительно отозвался пилот из‑под дисколета.
— Не факт, — задумчиво сказал Буревой. — Заметили, она русский понимает? И появилась очень странно. И лейтенант, что редкость… И нас не выдала, что еще большая редкость…
— Она мне понравилась, — признался пилот. — Хотя и потрёхивала на маневре, совсем как кэп… Ребята, а она про нас вспомнила! Глядите!
У «Косатки» действительно произошла заминка. Легкая фигурка выскользнула из окружения полицейских, развернулась к дисколетам, вытянулась и четко вскинула ладонь к пилотке. Лейтенант Лючия Овехуна оценила мужество своих спасителей.
— Лети, гордая птичка, — прошептал офицер. — Да не встретятся тебе «Черти»…
И тайком протер глаза. В груди непонятно защемило. Он еще не знал, что черноглазая красавица поселилась в его сердце навсегда. Поэтому всерьез забеспокоился, когда вдруг заметил, что вот он смотрит в локаторные развертки, а перед глазами — строгое лицо девушки в обрамлении черных волос. И когда после смены они занимались на полетных имитаторах, все время чудилось, что Лючия сидит рядом, положив нежную руку ему на плечо. В результате он мазал через раз и плохо ориентировался в происходящем. Например, так и не понял, для чего командир регистрируется в имитаторе разными опознавателями: то за «тройку», то за «двенадцатого», а один раз за «Косатку» зама по боевой — и даже не захотел спросить. Сидел, мечтательно улыбался — и мазал. В результате стрелок обругал его по — всякому, а старшина посмотрел внимательно и посоветовал включить перед сном какой‑нибудь красивый видеомир, и чтоб там обязательно были девушки.
Он так и сделал: забрался после ужина в личную соту, надвинул сенсорный кокон «Мрия», выбрал видеомир «Сибирские амазонки» — и вздрогнул, когда на него в упор глянула черноглазая гордая наездница. В «Амазонках» участвовала знаменитая актриса, он даже помнил ее имя — но был готов поклясться, что это Лючия…
