Пустота внутри кота (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

Подумал, не надеть ли скафандр на случай масштабной разгерметизации станции, но решил, что вероятность этого невелика, а вот таскаться в нём по коридорам очень неудобно. Мне надо всего лишь добежать до кантины, схватить дочь в охапку и прибежать обратно. Задача на несколько минут, правда? Что может пойти не так?

Шлюз недовольно пискнул и сдался. Путь на станцию был открыт.

* * *

Проснулся удивительно спокойным. На катере тихо, фоновый шум корабельных систем успокаивает своей привычностью. Как домой вернулся, честное слово. Это и есть мой дом — того меня, которого я забыл. Я забыл, но тело помнит эту койку в этой нише и ложится в ней тем единственно правильным способом, который нужен для идеального сна. Сколько ночей я — тот я — провёл в этом катере за двадцать с лишним лет полётов? Думаю, почти все. «Капитан-соло» в полёте большую часть своей жизни, редкие загулы на базах не в счёт. Шарахаемся по космосу, ищем. Даже когда Экспансия стала выдыхаться и начались разговоры «зачем поиск, тут бы найденное освоить…», «капсюли» не прекратили свою работу. Премии всё время урезали, содержание уменьшали, всё более неохотно переснаряжали и заправляли катера, но мы уходили и уходили в поиск, потому что ничего кроме этого не хотели, не могли и не умели.

Я думаю, поисковый корпус не распускали просто потому, что девать нас было некуда. «Соло» категорически не командные игроки, в экипаж или на станцию их не наймёшь. Сумасшедшие мизантропы, клинические социофобы, а единственная наша ценность — умение выходить на траверс без резонаторов — мало где востребована. Нескольких наиболее адекватных (они же наименее талантливые) «капсюлей» из молодых переориентировали в авизо-курьеров, но «старичков» вроде меня этим не соблазнишь. Тот, кто распробовал свободный поиск, на бесконечном межсистемном каботаже от скуки с ума сойдёт — всё время одно и то же! На азарт поиска подсаживаешься, и дело уже не в премиях, а в том, что ты первым видишь новый мир и на какое-то время он только твой. Иногда я думаю, что «пропавшие соло» однажды просто решают не делиться этим миром с другими, становясь отшельниками — абсолютно безумными, но бесконечно богатыми, ведь им принадлежит целая система. Никто не знает, куда пропадают «соло». Наверное, ещё и поэтому нас не разогнали, когда забуксовала Экспансия. Решили, что постепенно сами исчезнем. Перестали набирать новых, и всё.

— Выспался? — спросил Кот.

— Ты со мной в реальности разговариваешь или это очередная галлюцинация? — задал встречный вопрос я.

— Слышишь, динамик похрипывает?

— Слышу.

— Значит, реальность. Износился за столько лет-то.

— Трындеть надо было меньше.

— Это единственное, что мне доступно здесь. Так что не дождёшься. Я разговорный ИИ, общаться — моя функция, я для неё создан. Если бы я, как ты выражаешься, «меньше трындел», твоя дочь даже разговаривать бы не научилась. Ты, бывало, и трёх слов за сутки не скажешь.

— Интересно… — сообразил я внезапно. — Ты ни разу не назвал меня по имени. Это специально?

— Разумеется. Имя может сработать триггером возвращения памяти.

— И ты тоже считаешь, что это плохо?

— С высокой вероятностью это тебя убьёт. Не в физическом смысле, а психически. Впрочем, в этом случае летальный исход воспоследует, потому что ты превратишься в овощ, а кормить тебя через трубочку тут некому. У меня даже лапок нет, один динамик, да и тот охрип. Буду смотреть, как твоё опустевшее тело умирает от обезвоживания на полу рубки. Отличная перспектива для обучающего детского ИИ в форм-факторе котика. У меня, между прочим, тоже есть эмоции.

— Ну так всё равно это имя однажды где-то да всплывёт, верно? Значит, я обречён?

— Все люди обречены, если ты забыл. Все умрут однажды.

— Не уходи от ответа.

— Да, — вздохнул хрипучим динамиком Кот. — Ты обречён. Удивительно, что это ещё не случилось, психика полусумасшедшего «соло» оказалась пластичнее, чем я ожидал. Ты настолько психопат, что имел «запасную личность» — урезанную до минимального функционала, без памяти, с минимумом эмоций, но достаточную, чтобы выжить. Как резервная операционная система в компьютере, она загрузилась при стирании основной.

— И откуда она взялась?

— Даже я не уверен в ответе, хотя знал тебя лучше, чем ты сам. Может быть, это идеализированный образ, которым ты воображал себя в глубине души — тогда он был в тебе всегда, просто всплыл на поверхность, когда место опустело. А может, это свежий конструкт, возникший из обломков тебя и памяти того, каким должен быть «соло».

— Он сильно отличается от того, настоящего, меня?

— Очень, — коротко ответил Кот. — Как статуя от оригинала. Сходство есть, но внутри…

— А что у меня внутри?

— Пустота. Эта псевдоличность — как замороженный мыльный пузырь, пустая и хрупкая. Она не выдержит столкновения со сложностями реальной жизни и распадётся. Может быть, не сразу, но неизбежно. В ней слишком многого не хватает. Как резервная система компьютера, при нехватке функций или данных, она пытается обращаться к основной, но та безнадёжно повреждена, каждое такое обращение плодит ошибки, в новую личность пытаются внедриться обломки старой, стабильность нарушается…

— Шансов нет? Ведь Катя считала…

— Та Катя существует внутри меня, не забывай, — перебил меня Кот. — Я её создал, но создал с идеальной точностью воспроизведя оригинал, со всеми его недостатками, включая необъективность и нежелание верить в плохой исход. Ей семнадцать, и она не готова остаться сиротой.

— Если она внутри тебя, то почему я её иногда вижу вне капсулы?

— Потому что ты тоже отчасти внутри меня.

Я подошёл к консоли пилотирования и постучал кота по шерстяной голове.

— Я снаружи.

— Физически — да. Психически — нет. Ты два года прожил в созданной симуляции, при этом твой мозг использовался как её основное «железо», потому что я всего лишь детская обучающая игрушка. Ты отключился, выпав из капсулы, но лишь от кабеля, а не от симуляции как таковой. Она продолжает крутиться в фоновом режиме в твоей голове, иногда прорываясь на когнитивную поверхность сознания. И это тоже проблема, потому что съедает и без того невеликие ресурсы твоего повреждённого мозга.

— И что с этим делать?

— Ничего. Однажды, скорее рано, чем поздно, начнёт возвращаться память, упрётся в недостаток свободных связей, и высшая нервная деятельность будет прекращена. Скорее всего, начало этого процесса будет сопровождаться острым психозом с эмоциональной нестабильностью и галлюцинациями — стадия гипервозбуждения неокортекса, — который перейдёт в кататонический ступор после исчерпания ресурсов коры и начала физического распада нейронных связей. Ты впадёшь в кому, и твой мозг умрёт, хотя сердце ещё какое-то время будет биться.

— Какая прекрасная перспектива.

— Мне жаль. Это не фигура речи, я действительно сожалею, ведь с тобой погибнет целый мир! Небольшой, размером с две каюты и кокпит, но созданный мной с большим тщанием. Вряд ли у меня появится когда-нибудь ещё такая возможность для творчества. Думаю, после твоей смерти катер продадут, а меня отключат и утилизуют. Твоей бывшей он не нужен.

— Тогда почему до сих пор не продала?

— Точно не знаю, но могу предположить, что дело в твоей дочери. Скорее всего, Катя до самого конца верила матери. То есть думала, что тебя однажды отпустят. Мягко выведут из симуляции, дадут восстановиться, вернут катер и отправят дальше в твой бессмысленный поиск, предоставив сгинуть однажды самостоятельно, как обычному «соло».

— Это было возможно?

— Кто знает? До сих пор никого не мариновали в капсуле два года. Может быть, ты смог бы вернуться, а может, и нет. Но я уверен, что это и не планировалось. Если бы ты не понял, что маршрут в симуляции проложен на «Форсети» и не отказался туда лететь, то остался бы в капсуле до конца дней своих. Это единственный способ получить межсистемный корабль, пилотируемый ИИ.