Юрий Безелянский - Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий
Такое в прежние годы не только не могли напечатать, но за такое можно было и крепко схлопотать. Слава Богу, пронесло! «Надо быть очень умным, чтобы валять дурака», – как-то заметил Глазков. Ему все как-то сходило с рук – политика и любовь.
И неприятности любви
В лесу забавны и милы:
Ее кусали муравьи,
Меня кусали комары.
И вот такие наскоки на держиморд-издателей:
Я лучше, чем Наполеон и Цезарь,
И эту истину признать пора:
Я никого на свете не зарезал,
Напротив, резали меня редактора!
Давно нет с нами Николая Глазкова, не дожил он до перестройки и гласности, до ГКЧП и последующих реформ-обвалов, всего того, что воплотилось в его гениальных строках:
Я на мир взираю из-под столика.
Век двадцатый – век необычайный.
Чем столетье интересней для историка,
Тем для современника печальней.
90-е годы оказались интереснейшими для историков и чересчур печальными для всех нас. Но опять же спасает Глазков:
Было очень много неудач,
Срывов, промахов, помех и сплетен…
Все же улыбайся, а не плачь,
Радуйся, что ты живешь на свете!
Ну что ж, хороший совет дал Николай Глазков. Простой и мудрый.
Возвращение Александра Галича
Он судит пошлость и надменность
и потешается над злом,
и видит мертвыми на дне нас,
и лечит на сердце надлом.
И замирает близь и далечь
в тоске несбывшихся времен,
и что для жизни значит Галич,
мы лишь предчувствуем при нем…
Борис Чичибабин. «Галичу», 1971Ах, Россия, Расея -
Чем набат не веселье!
Александр Галич. «Китеж», 1974Ошибка автора
Бывают в жизни непостижимые ошибки и проколы: я очень любил песни Александра Галича, но ни разу не видел его «живьем». Я не был вхож в бардовско-поэтический цех и даже не пытался в него войти. Я просто любил магнитофонные песни Галича. Любил заочно, издалека. В то прошедшее время это было настоящей отдушиной, глотком свободы, катарсисом от застоя и одичалости.
Вместо живого Галича весной 1998 года я увидел могильный крест поэта, драматурга и барда на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, под Парижем, с надписью: «Блаженный изгнанник правды ради». Рядом могилы Ивана Бунина, Виктора Некрасова, Андрея Тарковского…
Призывают: спешите делать добро. Говорю и я: обязательно встречайтесь с теми, кого любите. Не опаздывайте!..
Эти записи о Галиче – как искупление личной не- встречи.
Советский период
Александр Галич родился 19 октября 1918 года в Ека- теринославе. Вообще-то он родился 20 октября, но дядя Галича, известный литературовед-пушкинист Самуил Гинзбург, очень почитал день лицейского братства, и день рождения маленького Александра стали отмечать 19 октября, а уже потом эта дата утвердилась во всех справочниках и энциклопедиях.
Во втором томе «Литературной энциклопедии» (1964) о Галиче написано так: «…рус. сов. драматург. Автор пьес «Улица мальчиков» (1946), «Вас вызывает Таймыр» (в соав. с К. Исаевым, 1948), «Пути, которые мы выбираем» (1954; др. назв. «Под счастливой звездой»), «Походный марш» («За час до рассвета», 1957), «Пароход зовут «Орленок» (1958) и др. Г. написал также сценарии кинофильмов «Верные друзья» (совм. с К. Исаевым, режиссер М. Калатозов), «На семи ветрах» (режиссер С. Ростоцкий) и др. Комедиям Г. свойственны романтич. приподнятость, лиризм, юмор. Г. – автор популярных песен о молодежи».
Итак, романтическая приподнятость. Одну из песен Галича, «До свиданья, мама, не горюй!..», пела вся страна. То есть первоначальный настрой: «главное, ребята, сердцем не стареть…» Так всех нас воспитывали. Таким романтически настроенным юношей был и Галич и поэтому без особых осложнений вписался в интерьер советской жизни. Его ранние стихи заметил и похвалил Эдуард Багрицкий в «Комсомольской правде», а первая публикация была в «Пионерской правде».
В конце 30-х годов Галич одновременно учился в двух вузах – в Литературном институте и на актерском факультете Студии Станиславского. «Перед весенними экзаменами, – вспоминает Галич в автобиографической повести «Генеральная репетиция», – меня остановил Павел Иванович Новицкий, литературовед и театральный критик, который и в институте, и в Студии читал историю русского театра, – и характерным своим ворчливым тоном сказал:
– На тебя, братец, смотреть противно – кожа да кости! Так нельзя… Ты уж выбери что-нибудь одно…
Помолчав, он еще более ворчливо добавил:
– Если будешь писать – будешь писать… А тут все- таки Леонидов, Станиславский – смотри на них, пока они живы!
И я бросил институт и выбрал Студию».
Любопытно: на экзаменационном листе Галича председатель приемной комиссии народный артист СССР Леонид Леонидов вывел: «Принять. Артистом не будет, но кем-нибудь обязательно станет».
И все же, прежде чем стать драматургом и поэтом, Галич немного поактерствовал.
«Впервые я увидела 22-летнего Сашу Галича (тогда еще Гинзбурга) в 1941 году перед войной в нашумевшем спектакле «Город на заре». Он играл одну из главных ролей – комсорга строительства ортодокса Борщаговского, превратившего молодежную стройку в концлагерь», – вспоминает Марина Строева, нынешний доктор искусствоведения.
Дальше – фронтовой театр. Параллельно актерство и сочинительство. Знаменитый Александр Таиров заметил молодого драматурга и хотел поставить его пьесу «За час до рассвета», но театр был разогнан, и эту пьесу позднее поставил Николай Охлопков.
В 1948 году в Театре сатиры с триумфом прошла лирическая и вместе с тем блещущая остроумием комедия Галича «Вас вызывает Таймыр». Знакомые то и дело звонили по телефону и, шутя, говорили: «Вас вызывает Таймыр».
В конце 40-х – начале 50-х годов Галич был на пике популярности. Ему хорошо писалось и хорошо пелось (он давно дружил с гитарой). Его пьесы шли во многих театрах Москвы, художественные ленты и мультфильмы по его сценариям демонстрировались на экране, от «Трижды воскресшего» до мультяшки «Упрямое тесто».
Галич – член двух творческих союзов: писателей и кинематографистов. Его печатают, ставят, читают, смотрят, любят. Он нарасхват. Он почти всем нравится – «высокий, черноглазый, усатый, какой-то гаскон- ский» (Ольга Кучкина). Эдакий советский мушкетер, только вместо шпаги – перо и гитара. И вдруг…
Антисоветский период
Нам сосиски и горчицу -
Остальное при себе,
В жизни может все случиться -
Может «А», а может «Б»…
Александр ГаличВдруг случилось невероятное: Галич променял сытую, красивую, благополучную жизнь на тревоги и хлопоты. Неожиданно для многих он бросил смертельный вызов власти, казавшейся тогда монолитной и неодолимой. Перестал сочинять фальшиво светлые комедии и сценарии про советскую действительность и запел о своем народе и о своей стране чистую правду. На фоне официальной лжи она звучала резко и громко.
Старики управляют миром,
Суетятся, как злые мыши.
Им, по справке, выданной МИДом,
От семидесяти – и выше.
Откружили в боях и вальсах,
Отмолили годам продленье…
И в сведенных подагрой пальцах
Держат крепко бразды правленья…
С годами к Галичу пришло понимание и прозрение, что это за власть и какова ей истинная цена. «К чиновной хитрости, к ничтожному их цинизму я уже давно успел притерпеться, – признавался Галич. – Я высидел сотни часов на прокуренных до сизости заседаниях – где говорились высокие слова и обделывались мелкие делишки…»
Но чаша переполнилась, и Галич решительно порвал со своей ролью, как он сам выразился, «благополучного сценариста, благополучного драматурга, благополучного советского холуя. Я понял, что я так больше не могу, что я должен наконец-то заговорить в полный голос, заговорить правду».
Чиновники, партбоссы и прочие вершители человеческих судеб стали объектами его яростной сатиры («…что у папаши ее пайки цековские, а по праздникам кино с Целиковского…»). А еще он ненавидел богачей, первачей, палачей…
Пусть другие кричат от отчаянья,
От обиды, от боли, от голода!
Мы-то знаем – доходней молчанье,
Потому что молчание – золото.
Вот так просто попасть в богачи,
Вот так просто попасть в первачи,
Вот так просто попасть в палачи:
Промолчи, промолчи, промолчи! –
так Галич язвил и одновременно сокрушался в своем «Старательском вальске». В балладе «Ночной разговор в вагоне-ресторане» Галич сочно представляет историческую картину разоблачения культа личности:
