Мария Ермакова - Лазарет на перекрестке миров. Начало
Сигнал вызова звонко прокатился по станции. Лу-Тан вывел экран связи в смотровую.
Взволнованный Ларрил топорщил крылья. Из-за его спины выглядывали незнакомые лица.
— Доктор! — вскричал он. — Танни! С вами все в порядке? Станция не повреждена?
Его словно отнесло порывом ветра. На экране не поместилось огромное, грубо слепленное лицо. Э исправил ситуацию, увеличив обзор в ширину и высоту.
На Татьяну Викторовну смотрел идол с острова Пасхи.
Незнакомец хлопнул огромными ладонями, похожими на ковши экскаватора.
— Чистой воды, уважаемый Лу-Тан! — прогрохотал низкий голос.
Такому голосу следовало подчиняться мгновенно и беспрекословно.
Идол перевел тяжелый взгляд на Татьяну. С мгновенье, нахмурившись, размышлял, затем слегка наклонил лобастую голову и продолжил речь:
— Приветствую, человек! Я БагДэАн из Системы Веги — кат о`кара Малого звездного флота Ассоциации! Станция получила повреждения?
— Нет, с нами и со станцией все в порядке. Спасибо за заботу! — отозвался Лу-Тан.
— Была причина для осады гоков… — БагДэАн не спрашивал. Утверждал.
— Была. Командор Тсалит.
— Остальные?
— Мертвы. Корабль пришлось уничтожить.
— Понимаю. Вы надеялись скрыть инцидент от гоков. Мы сейчас прибудем к вам. И с нами представители сатианетов. В каком состоянии ваш пациент?
— Он может передвигаться. Но я предпочел бы…
— Они заберут его на флагман! — безапелляционно перебил его кат о`кара. — После чего все участники будут отконвоированы в сектор Дох. Ждите.
И отключился.
Татьяна изумленно смотрела в пустой экран. Идолов с острова Пасхи она видела по телевизору. Хамов с острова Пасхи видеть еще не приходилось.
— Надо разбудить Тсалита! — ее привел в себя голос Лу-Тана. — Займитесь, Танни. Я буду следом.
Она ушла, кликнув собаку.
Лу-Тан снова смотрел на звезды. Суету чужих кораблей, роботов-ремонтников и мусорщиков он не замечал. Звезды притягивали, звезды манили. Звезды были вратами, черненые стены космоса ковчегом, а стук обоих сердец — колоколом, чей голос, затихая, разливался по пустому причалу.
* * *Сложив передние ласты на обширном пузе и прищурившись на двери шлюза, Лу-Тан ждал гостей. Татьяна стояла рядом, ощущая себя то ли студенткой на экзамене, то ли метрдотелем дорогого отеля. Шипение за дверями указывало на то, что гости миновали второй шлюз.
За их спинами нетерпеливо переминался с ноги на ногу командор Тсалит. Однако едва створки двинулись в стороны, он замер в неподвижности, прижав левую руку к груди и высоко задрав подбородок.
Несколько уменьшенных, но тоже вполне впечатляющих копий БагДэАна заняли коридор у шлюза, и сразу стало тесно, словно в малогабаритной кухне. Тяжелые шаги — и вошел кат о`кара. Ему пришлось наклониться, чтобы не удариться головой о притолоку. Зеленые глаза, напомнившие Татьяне дендритовый малахит, цепко обежали пространство. Ушастая голова вертелась на массивных плечах быстро и с любопытством. Следом за ним следовали двое — высокий сатианет и его старший товарищ, чей панцирь был испещрен шрамами и выбоинами, словно от шрапнели. Последний держал в руках некий тщательно завернутый в черную ткань предмет. Они остановились по обе стороны от веганца, однако по сторонам не смотрели. У сатианета помоложе панцирь наподобие килта спускался почти до колен, а глаза были неправдоподобно ярко-желтыми, так же, как и складки кожи, проглядывающей между «хитиновыми» пластинами.
Лу-Тан церемонно хлопнул ластами.
— Рад приветствовать вас на территории Лазарета! — вежливо улыбнулся он.
— Я отправлю представителей сатианетов забрать тела! — так же вежливо, но непреклонно кивнул БагДэАн, показывая, что реверансы ни к чему и следует заняться делом.
Лу-Тан едва уловимо поморщился.
— Когда мы приняли их на борт, — пояснил он, — они были уже мертвы. Мы ничего не могли сделать. Нам удалось спасти только командора Тсалита.
— Выйти! — лаконично приказал БагДэАн.
Отчаянно стараясь не хромать, сатианет вышел вперед. Веганец коротко глянул на него.
— Тяжелые раны! Вы сделали, все, что могли, доктор! — констатировал он, и в голосе промелькнуло уважение.
— Позвольте мне, — сказал первый сатианет неожиданно глубоким контральто и сделал шаг вперед.
— Я, как командующий Правым крылом броненоссеров Великого флота Сатианы, скорблю по сынам ее, павшим от выстрела подлых гоков. Тсалит, сын мой, кат о`кара прав — раны твои тяжелы. Ты отправишься на Сатиану, чтобы подлечившись, вернуться в наши ряды. Все рекомендации уважаемого Лу-Тана будут учтены при лечении!
Глаза Тсалита замерцали, словно уголья.
— Божественная Мать, — сказал он, и голос его дрогнул, — дай мне штурвал одного из боевых кораблей и увидишь, что твой сын не замечает ран, нанесенных проклятыми гоками! Моя кровь кипит жаждой отмщения. За каждого убитого сына Сатианы гоки потеряют несколько своих кораблей!
БагДэАн гулко кашлянул. Татьяна с изумлением разглядывала первую встреченную ей сатиану. Божественная Мать, коротко глянув на веганца, недовольно подвигала челюстями, но ничего не сказала. Лишь махнула рукой, указывая Тсалиту место позади себя.
— Мы благодарны вам за спасение нашего сына! — она приняла у своего товарища сверток и принялась осторожно его разворачивать. — Примите дар Сатианы за его жизнь.
Покровы спали. В темных ладонях Великой матери забилась огненная жизнь. Кристалл был размером с куриное яйцо, формой правильного тэтраэдра и испускал столь яркое сияние, что Татьяна Викторовна прикрыла глаза. Потоки света зарождались где-то в голубоватой глубине, выбрасывались неведомой силой на грани, превращая их в режущие светом, и, сходясь в одной из вершин, рассеивались в окружающем пространстве, окрашивая его в совершенно нереальные цвета. Дав полюбоваться игрой света, Великая мать бережно укрыла кристалл черной тканью. Явственно потемнело, словно в большой комнате выключили люстру, оставив ночник. Глаза не успели адаптироваться, поэтому к краскам окружающего яркость и четкость вернулись не сразу. Глаза БагДэАна сами казались источниками колдовского зеленоватого света.
Лу-Тан тихонько вздохнул и сказал Татьяне — просто и лаконично:
— Сама…
На пропущенный удар сердца она сделала шаг вперед… И вспомнила изломанные тела на полу ремонтного отсека. Полные подозрения глаза Кор Харра… Красно-желтые цветы на полотне звездного неба… Мужество Тсалита… И его удушающую жажду убийства…
— Мы благодарны детям Сатианы за великую честь и прекрасный подарок! — заговорила она. — Но во Вселенной есть нечто прекраснее и ценнее — это мы желали бы получить в дар!
Сатиана, нахмурившись, смотрела на нее. Ее пожилой спутник впервые проявил инициативу:
— Что же? — с изумлением проскрипел он.
— Жизни ваших детей. И детей гоков. Жизни, спасенные от войны. Можете ли вы отблагодарить ими?
Сатианеты переглянулись, яростно мерцая глазами.
— Нет? — не обращая внимания, продолжала Татьяна Викторовна. — Но ничего другого Стражи порога не принимают. Мы вынуждены отказаться от вашего подарка. Возвращайтесь в сектор Дох и продолжайте терять самое ценное, что у вас есть.
Казалось, сатианеты задохнутся от возмущения. С минуту они стояли молча и мерили зарозовевшую лицом, но не отводящую глаз, Татьяну Викторовну тяжелыми взглядами, затем синхронно развернулись и вышли. Шедший последним Тсалит кинул прощальный взгляд через плечо: Татьяна не поняла, чего было в нем больше — сожаления или, все-таки, благодарности.
Кат о`кара смотрел на нее так, словно прикидывал — подойдет ли она для домашнего зверинца? Наконец, вздохнул и произнес лишь одно слово:
— Че-ло-век!
Затем сделал знак рукой, и события пошли своим чередом. Лу-Тан проводил его и сопровождающих в креационную камеру, останки были осмотрены, данные занесены в информационные матрицы, консервационные футляры вынесены со станции. Последовала церемонная процедура прощания. Татьяна держалась за учителем и молчала.
На пороге первой шлюзовой БагДэАн неожиданно остановился и обернулся.
— От награды Ассоциации вы не посмеете отказаться! — гулко сказал он.
И Татьяна снова не восприняла реплику как вопрос.
Двери закрылись. Наконец, они остались одни. Где-то в коридорах нарастал возмущенный лай — Э выпустил ранее запертого пса, и тот спешил пожаловаться на одиночество.
— Проводите меня, Танни! — попросил Лу-Тан.
Они медленно пошли по коридору в сторону бассейна. Прибежавший Бим, лая, бесом скакал вокруг. Татьяна еле его успокоила.
Перед дверью «морж» повернулся к Татьяне.
— Простите меня!
— За что?
— Я подверг вас испытанию — не опасному, но морально тяжелому.
