Сандра Маршак - Треугольник
– Я иду в корабельный лазарет, – решительно заявил он.
– Нет, я должна быть там.
– Пока вам лучше всего не попадаться ему на глаза. Когда он окрепнет, я смогу ответить за свой проступок. А сейчас он борется не только за свою жизнь.
– Вы хотите сказать, и за свою любовь?
– А чем другим вы смогли бы спасти его? – Спок почувствовал жесткость в голосе, но знал, что злится на себя, а не на нее. – И разве что ни будь другое вы обещали ему?
Сола вскинула голову, посмотрела ему в глаза.
– Спок, я сдержу свое обещание, если он позволит мне, Вулканец уставился на нее в изумлении, он ждал чего угодно, только ни этого.
– Ка-ак? – спросил он.
Она положила свою руку ему на грудь.
– Спок, вам надо было спросить, как я покину эту каюту. Но я ее покину и вы мне это позволите.
– Вы уверены?
Сола грустно улыбнулась.
– Мне очень не хочется, чтобы вы отпускали меня. Но я знаю, чем это грозит. А вы, Спок, разве вы стали меньше дорожить им после того, как познали меня?
– Нет!
– Так почему я должна изменить свое отношение к нему?
Он только глухо промычал в ответ.
– Я не знаю, к чему это приведет, но я не намерена делать вид, что одного из вас не существует.
Вулканец снова почувствовал, что в нем шевельнулось нечто несообразное с его логикой.
– Тогда скорей уходите. И заприте меня здесь. Вы же знали, что вернетесь к нему и пошли со мной. Так по какому праву и ему вы несете раздвоение?
Глаза Солы запылали от гнева.
– О каком праве вы говорите? О праве принести ему ваше мертвое тело?
Так я не признаю этого права!
– Если это было единственным вашим мотивом, – обвинительным тоном начал он и замолчал. Чувство справедливости возобладало над чувством обиды. – Даже одного этого мотива вполне достаточно: отныне моя жизнь принадлежит вам. Можете не беспокоиться ни за нее, ни за меня. И уходите!
– Упрямый вулканец! – воскликнула Сола. – Неужели вы не понимаете, что не только ради него я спасала вас? Неужели вы, действительно, ослепли и не видите, что я не могу сдвинуться с места, не могу уйти?
Впервые за все время общения с ней Спок заметил, как нерешительно, с какими запинками она говорит. Он привлек ее к себе. Сола расслабилась в его сильных руках, прильнула к нему и тут же решительно выпрямилась.
– Отошлите меня к нему, Спок. Сама я не смогу уйти. Нет сил. – И вдруг резко покачала головой. – Да неправда это! Есть у меня силы, Спок. И я иду к нему.
Она уже хотела повернуться, но Спок удержал ее за руку.
– Будьте такой же, какой он увидел вас на поляне. Моя слабость не может соперничать с его силой.
– Да, – согласилась Сола и добавила. – Зато ваша сила – может.
Взглянув на него так, словно хотела запомнить на всю жизнь, она круто развернулась и, не оглядываясь, пошла к выходу.
– Сола, – мысленно произнес Спок, когда она дошла до двери. Сола оглянулась и поняла, что он сказал. Ее карие, с золотыми искорками глаза озорно засмеялись, как бы стряхнув остатки недавней скованности и напряжения. Сола покидала Спока такой же свежей и бодрой, какой она вышла из комнаты отдыха.
Спок застыл в неподвижности, пытаясь восстановить свое вулканское спокойствие. Но тщетно. Осознав это, он захотел разобраться, в чем ему себя винить – в предательстве или в преданности? Но и эта задача оказалась нерешенной. Бесспорным было только то, что он остался жив и не покинул человека, которому нужна его жизнь.
Когда эта ясная мысль примирила Спока с самим собой, он почувствовал, что-то несравнимое с логикой, то, что земляне зовут интуицией, беспокойно зашевелилось в нем, забило тревогу.
Слишком странным выглядело то, что они с математической точностью прибыли в «никуда» и встретили здесь Независимого агента Федерации, единственную женщину во всей Галактике, которая могла и должна была произвести ошеломляющее впечатление на капитана Джеймса Т. Кирка.
И на… Но, скорее всего, не ожидалось, что и на Спока она произведет такое же впечатление. Если исключить этот, явно побочный результат, все остальное выглядит как хорошо продуманный сценарий. Но кто мог придумать его? Чья воля направила «Энтерпрайз» на встречу с неизбежным?
Если логические выкладки Спока верны, то на все вопросы есть только два ответа, – и ни один из них ему не нравился. Первый офицер подошел к микрофону интеркома.
– На связи Спок. Вызываю капитанский мостик. Проверьте состояние кодовых замков, блокирующих выходы с территории проживания посла Гейлбрейса и его людей.
Ему ответила Ухура:
– Мистер Спок, вы срочно нужны доктору Маккою, но он не сказал, зачем. Сэр, мы проводим компьютерную проверку, и она показывает, что датчики тревоги отключены по всему кораблю, в том числе и датчики к кодовым замкам. Так что не знаем, где находятся люди Гейлбрейса – в пределах своей территории или разгуливают, где им хочется.
– Немедленно расставьте часовых, – распорядился Спок.
– Я уже расставила, сэр. Но, сэр, кодовые замки и датчики к ним невозможно отключить изнутри.
– Именно это я имею ввиду, – сказал Спок. – Поэтому объявите готовность номер семь. Не исключена возможность, что отдельные члены экипажа «Энтерпрайз» попали под телепатический контроль враждебных нам элементов.
– Но, сэр, готовность номер семь требует, что бы я допустила, что и вы, возможно, находитесь под чьим-то нежелательным контролем.
– Вы правы. Поэтому действуйте, руководствуясь этим предположением.
В действительности, для объявления такой готовности требовалось признание того, что не только сам Спок, но и Ухура, и все, кто находится рядом с нею на мостике, подозреваются в губительном для них влиянии.
Интуиция не подвела Спока: «Энтерпрайз» подвергся массированной атаке со стороны неизвестного противника. А если верить логическим выкладкам, то он, Спок, является одной из двух главных целей этой атаки, может быть…. уже достигнутой.
Один из ответов на вопрос: «Кто все это подстроил?» – напрашивался сам собой: Гейлбрейс. Но был и другой ответ, который не устраивал Спока:
Сола Теин.
Вулканец торопливо покинул каюту – надо было спешить.
Глава 13
Кирк находился в каком-то уединенном месте. И был один, но не одинок.
Потому что одиночества просто не существовало. Чтобы почувствовать это, надо было всего лишь прекратить сопротивление, сдаться, покорно отдаться судьбе и ему никогда больше не придется быть одному в своей земной оболочке, в своем бренном теле, как узнику в камере-одиночке.
Это решение утешило и облегчило бы его, и послужило бы отправной точкой к тому, что неминуемо должно произойти. И произойдет, если Кирк не будет противодействовать. От него не потребуется никаких усилий, ему всего-навсего надо отойти в сторону и не вмешиваться.
Кирк не имел ни малейшего представления о том, что должно произойти, но он твердо знал, что где-то недалеко заложена мина, часовой механизм который отсчитывает время Спока. И Сола имеет какое-то отношение к мине, она знает ответ… Какой ответ? На что? Кирк заплатил бы за него любую цену, только не жизнью Спока – она не имеет цены.
Он сделал отчаянную попытку придти в себя, обрести сознание, зная, что во что бы то ни стало должен вернуться к своим, связаться с ними. Но его не отпускали, тянули назад в «Единство», манили спокойствием и безопасностью.
Кирк разглядел иллюзорность навязываемой ему безопасности, и тогда рядом с ним появился тот, кто уже однажды спас его и, не потребовав платы за оказанную помощь, отпустил восвояси…. серые холодные глаза и губы, искривленные в иронической усмешке. Эти глаза, эти губы заверяли Кирка в том, что он найдет самое необходимое ему там, внизу, на той планете, где он нашел ее… Но откуда серые глаза знали о ней? И где Кирк встречался с тем, о чьем присутствии говорили серые глаза?
Память пробилась сквозь туманную завесу и он вспомнил: этот, с серыми глазами спас его и предложил… Что предложил? Неважно. Предложение остается в силе.
Неожиданно Кирка подхватил другой поток, другое течение все той же реки. Берега ее раздвинулись до горизонта, течение стало бурным, стремительным, а высокие волны грозили вот-вот накрыть с головой одинокого пловца и увлечь в темную глубину. Кирк устал сопротивляться, голова его все чаще погружалась в мутную воду, руки-ноги отказывались двигаться. А впереди послышался грозный рев то ли порога, то ли водопада. Вконец обессиленный, Кирк в ужасе закрыл глаза, и тут же послышался зов другого «Тотального Единства». Это был зов сирен, завлекающих не плоть, а сознание изведать Неизведанное. Подобно древнему бродяге Улиссу, Кирк всегда готов был привязать себя к мачте корабля, чтобы услышать песнь Неизведанного, но сейчас он не имел ни корабля, ни мачты – не к чему было привязаться, не за что уцепиться. А сирены «Тотального Единства» пели над ним торжественную песнь победы… Кирку послышалось, что кто-то взял его за руку и он ухватился за нее, как за канат, связывающий его с жизнью, а может, за звено цепи. Хватка была мертвой. Рука выдержала ее.
