Гарет Робертс - Всего лишь человек
Через несколько минут они шли через лес, и от мысли о свирепых животных, скрывающихся в густой кроне деревьев, Розе было не по себе. Редди же, наоборот, совсем не беспокоился. Он быстро и беззаботно следовал маршруту, который, казалось, уже выучил наизусть.
— А что на счёт неандертальцев? — спросила девушка. — Какие они?
— Скромнее. Конечно же, они всё такие же странные, как Отказавшиеся. И у них очень звонкие и высокие голоса. Но речь понять очень легко, если имеется лингвистический патч. У тебя он есть?
— Вроде того.
— Но, — продолжил Редди, — кажется, они испытывают не так много неприятных чувств, и разговаривают намного реже людей.
— Ясно, значит, они всё-таки тоже беспокоятся по разному поводу? — подметила Роза.
Она впервые по-настоящему общалась с жителем Остерберга и уже поняла, почему Доктор был встревожен их инертностью. Редди не подавал ни одного невербального знака, даже самого обыкновенного, который бы позволял не выраженно, почти подсознательно, реагировать на нового человека. Должно быть, среди них Куилли жилось ужасно. В путешествиях с Доктором встречались роботы с куда большей индивидуальностью. Роза вспомнила, как в жаркий день летнего семестра она бесцельно водила ручкой по страницам черновика на занятиях у смертельно нудного учителя, из-за монотонной манеры речи и пустого взгляда которого хотелось плакать от безысходности. В сравнении с этими программирующимися, чрезвычайно послушными людьми он был невероятно прекрасен и уникален.
— Это довольно интересно, — продолжал Редди. — Но не знаю, как можно жить как они. Должно быть ужасно, не находиться в состоянии контролировать себя. Ещё они занимаются тем, что называется насилием. Это слегка тревожит, когда встречаешься с подобным в первый раз. Но чтобы успокоиться, понадобится комбинация 221/8.
— А у нас, значит, нет насилия?
— Конечно, нет, — пренебрежительно, с умеренным удивлением очевидной глупости вопроса ответил остербержец. — Зачем спорить, когда можно присоединиться?
Минув разрозненно стоящие деревья, они пересекли открытую, поросшую вереском пустошь и через полчаса оказались в густом разросшемся лесу, который, по мнению Доктора, был предполагаемым домом неандертальцев. От свежести хвои у Розы почти захватило дух. Она почувствовала безрассудное и слегка неловкое побуждение обнять массивный ствол древнего дерева со всей его прелестной сучковатостью. Окружение походило на то, что обычно показывают в рекламе шампуня: сквозь листву невероятно зелёного, нереально случайного, невозможно тёмного и загадочного леса просачивался свет, оставляя на ярких вкраплениях нарциссов и колокольчиков сетчатые узоры. Он делал Розу сильнее, живее и моложе. Внезапно она поняла, почему люди верят в сказки. Это место было по-настоящему волшебным, и, когда они вступили в заросли папоротника, Роза бы не удивилась, если бы из-под поганки внезапно показался гномик.
Впереди послышался шелест, и Редди, взяв девушку за руку, тихонько завёл её за поваленное дерево:
— Смотри, сейчас произойдёт насилие. Лучше держаться подальше. Тебе будет интересно.
С расстояния ста восьмидесяти метров Роза смогла увидеть только фигуры двоих неандертальцев. Из всего, что ей было известно, она предположила, что у Редди усилены зрение и слух, возможно, он даже способен приближать картинку.
Насколько можно было судить с такого расстояния, неандертальцы практически ничем не отличались от Даса. Держа в руках копья, они стояли над телом только что убитой свиньи и, толкая друг друга, кричали попугаеподобными голосами. Несколько минут спустя один повалил второго на землю, перекинул свинью через плечо и, пошатываясь, ушёл в лес.
— Не правда ли странно? — качая головой, поднялся на ноги остербержец.
— Обычная перепалка. Видел бы ты, что происходит по субботам там, откуда я родом.
Приняв слова Розы всерьёз и даже не спросив, откуда она, Редди никак не отреагировал на это высказывание.
— С тех пор, как мы прибыли, — сказал он, когда они двинулись дальше, — я хожу сюда фотографировать и делаю записи.
— Вернёшься домой, станешь знаменитостью, — вежливо заметила Роза.
Редди безучастно взглянул на неё.
— Ну, знаешь, известным, — объяснила девушка.
— Ещё одно странное слово. «Известный»?
— Влиятельный. Все тебя знают.
— Ясно. Как Шанталь. Не стану. Зачем мне это?
— Не знаю, — пожала плечами Роза. — Для некоторых это приятное ощущение. Гордиться тем, чего достиг.
— О, понятно, — сказал Редди. — Как Куилли, который хочет быть предметом зависти. — Он кивнул в сторону неандертальцев. — Или как они — хотят чувствовать гордость за убийство, когда возвращаются лагерь, поэтому совершают насилие. У тебя передо мной преимущество, я не понимаю гордость. Зачем она людям?
— Не знаю, просто так.
— И всё же? Каков в ней смысл?
— Интересно? — почувствовала небольшое продвижение Роза. — Хочешь знать?
— Да, — сказал Редди. — Ты знаешь, откуда взялась гордость?
— Что если я не скажу? — решила кое-что попробовать девушка.
— Почему не скажешь? — нахмурился остербержец.
— Может, я горжусь тем, что держу это в секрете, — подзуживала Роза, толкая его в бок. — Ну же. Реагируй!
— У меня возникает неприятное чувство, — Редди потянулся к бейджу.
— Прекращай уже нажимать! — одёрнула его девушка.
Остербержец натянуто улыбнулся:
— Вижу, ты — Отказавшаяся. Должно быть, чувствуешь что-то очень неприятное.
Отчаяние Розы, усиленное естественным величием леса, полилось через край. Она сорвала бейдж с груди Редди, разбежалась так, насколько позволяло ограниченное пространство, и швырнула его в ближайшие заросли.
— Зачем ты это сделала? — просто сказал он. — Я никогда его не найду.
— А ты попробуй. Попробуй немного неприятных чувств.
— Но я не хочу.
— Ты напуган. Это начало. Хочешь понять, почему люди так поступают? Сам попробуй!
Разинув рот, Редди с полминуты смотрел в пустоту, затем моргнул и взглянул на Розу:
— А это умно. Почему я об этом не подумал?
Впервые, его глупая простецкая улыбка покрылась интересом.
* * *
Запах древесного дыма и звук голосов вывёл их к лагерю неандертальцев. Протолкнувшись сквозь запутавшиеся ветви, Роза оказалась на поляне размером с крупный пригородный сад. Здесь находилось около сорока неандертальцев. Большинство из них сидело возле разведённого в центре поляны костра. Группа поменьше делала наконечники для копий, обрабатывая груды камней с помощью маленьких ручных инструментов. Другие свежевали и готовили мёртвую свинью, которая при ближайшем рассмотрении оказалась огромным диким кабаном. За детьми, игравшими с маленькими куклами из веток, с терпением воспитателя присматривала молодая девушка. Когда появились гости, она подняла голову, заулыбалась, обнажив ряд ослепительно белых зубов, и помахала:
— Редди!
От столь пронзительного голоса, который был даже выше, чем у Даса, Роза содрогнулась. Остальные едва ли наградили пару секундным взглядом. Очевидно, они привыкли к визитам остербержца.
Редди с Розой подошли к девушке, поприветствовавшей их.
— Здравствуй, Ка, — холодно кивнул он, но, к удивлению Розы, нагнулся и чмокнул в щёку неандертальскую девушку, которая одарила спутницу Редди беспокойным взглядом. Роза хорошо знала взгляд «что это ты делаешь рядом с моим парнем?», который тут же вернул её к действительности. — Это Роза, — быстро продолжил Редди. — И, если что, она — не моя подружка.
Ка воспрянула духом и потрясла руку Розы:
— О, для таких как Они, ты очень даже хорошенькая. И чистая.
— Благодарю, — улыбнулась в замешательстве Роза.
— Тоже из Остерберга? — спросила Ка, попутно просовывая свою волосатую руку под руку Редди.
— Да, в некотором роде. — Роза немедленно прониклась к Ка тёплыми чувствами.
— Ну, я поняла, что, очевидно, ты не из Пещеры. Извини, — сказала Ка и крикнула в сторону лагеря: — Народ, это Роза. Ещё одна Искусница из Остерберга.
В ответ последовал всеобщий крик приветствия и небольшие аплодисменты.
— Спасибо, — переборов себя, сказала Роза и, не зная, что делать в этой ситуации, просто помахала рукой. Такое с ней было впервые.
Неандертальцы доброжелательно рассмеялись.
— Эй, вам стоит на это посмотреть! — сказала Ка и повела гостей к противоположной стороне лагеря сквозь путаницу веток. — Ты же собирался сделать фотографии, когда это произойдёт. Сакка рожает малыша!
На поляне намного меньшей первой на спине лежала девушка, обхватив голову руками. Женщина постарше, в роли акушерки, шептала ей утешительные слова и поливала лоб водой из грубо обработанной каменной чаши. У края поляны, изредка поднимая голову и кусая ногти, сидел «по-турецки» мужчина — очевидно, отец.
