Игорь Корнилов - Время галактики
Издалека четверка соэльцев походила на дозор, границы света и тени, разлучившей видения Прекрасного континента с глянцевой чистотой водяного безмолвия. Беспенные языки моря тянулись к босым, трехпалым ногам путников, проглатывая цепочки брошенных хозяевами следов.
Дорога была длинной. И хотя в охотничьи ловушки Чер-Чиг недавно попался целый выводок ездовых многоногов, ими никто не подумал воспользоваться. На Встречу всегда ходили пешком.
— В жизни нет смысла, — сказал лучший Первый ученик.
— Цель жизни — приблизить тех, кого судьба увела от Ромба, — не согласился старательный Второй ученик.
— Что скажешь ты? — спросил Чер своего странного Третьего ученика. Третий вздрогнул. Он отвлекся, задумался. А на самом деле слушал, как за Угольным морем раскаленные глотки вулканов доносят до поверхности планеты надрывные вздохи мехов ее первородной кузницы. Это завывание недр Соэллы ее коренные жители слышать не могли. У них не было «направленного слуха» Третьего, не было его «спрятанных ушей». У них много чего не было.
«Например, будущего», — надеялось существо, притворяющееся Третьим учеником.
С каждым солнцем притворяться было трудней и трудней. Но ничего — осталось недолго. Скоро никто не помешает слушать нутряное контральто Соэллы и собирать в болотах драгоценные «искры безумия», фантастическое топливо телепортации. Тогда наглым пришельцам «с края спирали» не поздоровится.
— Зачем спрашивает знающий все ответы? — опомнился Третий. — Я верую слепо и ничего не знаю.
Впервые увидев будущего Третьего ученика, Чер-Чиг сразу возненавидел жуткого карлика. Внешностью Третий напоминал Глупца, был заносчив, дерзок, хитер. Он вряд ли долго пробыл бы в свите комиссара и вообще на свете, если бы не два обстоятельства. Во-первых, дидатор нуждался в его советах, а во-вторых… Чер боялся себе признаться, что голос уродца напоминал ему… другой голос.
— Рассказывай про Лок-Лик, — приказал Чер-Чиг своему лучшему Первому ученику.
— Когда я узнал, что Доступный может отвести любую опасность, я растерялся, мой Милосердный. Но ты учил: материальный мир не знает совершенства и только на пути Возвращения возможна истинная гармония природы и духа, только там счастливо горит совершенный Ромб абсолюта.
И я преодолел смятение. Начал следить и спрашивать, стал надеяться и молиться. Я подкупил вольных бродяг, с которыми Хранитель путешествовал на север и они поведали мне тайну. Однажды в лесу Лок-Лик укусила Желтая змея. Никто не встревожился — ее укус болезненен, но безвреден. Однако на Доступного он подействовал странно — Хранитель Чести окаменел. Перепуганный лекарь испробовал все средства, но ничего не помогло. Только через пять солнц к Лок начали возвращаться силы.
Так я принес тебе, Милосердный, оружие против оборотня, которым мы сумели воспользоваться.
Песчаный пляж, по которому Чер-Чиг шел на Встречу, отгораживала от прибрежной зоны намывная возвышенность. Вид на равнину закрывали массивные валуны. Вот если бы подняться над камнями, но… Чер едва ли мог себе такое представить. Природа Соэллы не знала феномена воздушных полетов, здесь вообще не было ни птиц, ни летающих насекомых. К нежному небу планеты никогда не прикасались ничьи крылья.
Но если бы кому-то все-таки удалось воспарить над побережьем и полететь вдоль ажурных подносов-равнин Прекрасного континента, его глазам открылась бы незабываемая картина. Между лесочками матовых нектароносных шарокустов брели к водопою стада многоногов, раскрывали бежевые кувшинки лежбища попалов, прятались за испарениями улиточных рек избушки стручковых поселков, крутились ковшики ветряных плотин. А дальше…
«Возвратные церкви» пробили мягкую почву, расползлись по ней черными бесформенными корягами. От «молитвенных крематориев» Ромба к укрытым в лесах деревенькам тянулись вытоптанные сотнями ног дорожки — «Последние шаги». По этому пути стражники вели к печам население выбранных для Возвращения селений. Над «корягами» стоял удушливый запах смолы и паленого мяса.
Какой смысл в жизни, если нельзя жить вечно?
Вокруг крематориев качались шесты с гроздьями черепов соэльцев. Оторванные головы Посторонних, не принявших ласки Возвращения, обиженно смотрели на мир пустыми глазницами.
— Говори, — приказал Чер-Чиг старательному Второму ученику.
— Я обратился к Мудрецам, мой Милосердный, — ответил Второй ученик. — Спросил их: как победить рыцаря, удержавшего сотню воинов при штурме замка Тартур, истребителя Гигантов, знаменосца армии Повелителя? Как одолеть рыцаря, чей меч не имеет равных во всем Приморье, владельца лучшего Рокового перстня, устрашающей боевой маски, самого сильного многонога… И Мудрецы не знали ответа. Но ты учил, Милосердный: материальный мир не знает совершенства и только на пути Возвращения возможна истинная гармония природы и духа, только там счастливо горит Ромб абсолюта.
И я преодолел смятение. Я начал следить и спрашивать, стал надеяться и молиться. Я обратился к пленным Отшельникам, и они под пыткой поведали мне тайну. С Бессмертным рыцарем нельзя воевать, на него надо… охотиться! А есть ли в природе что-то, что охотится лучше Герметика? Я выкрал старый плащ Пар-Паг и вырастил на нем помет ночных личинок. Указал их жертву.
Так я принес тебе, Милосердный, оружие против оборотня, которым мы сумели воспользоваться.
Отшельники укрывались на юге, в горах. Их хижины, спрятанные в чащобах «поющих дерев», часто становились пристанищем бежавших Посторонних. С Отшельниками было трудно — поющие растения играли роль надежных часовых и сами порой нападали на стражников.
Одиночество на Соэлле, впрочем, как и везде, приходилось тщательно охранять.
— Рассказывай ты, — приказал Чер странному Третьему ученику.
— Я подготовил стражников и повозки, мой Милосердный. В башне Преступных Сомнений я выбрал самую дальнюю келью, сковал самые крепкие цепи…
— … ты приготовил запасных змей, свернутые личинки! Но как, во имя Ромба, как ты узнал Посторонних? Как разгадал оборотней?
— Я так верую, мой Милосердный, — ответил Третий ученик. — И благодатный Ромб награждает меня истинным знанием.
«Скоро сам, — с наслаждением подумал Чер. — Сам сожгу Третьего ученика. Даже если мои страхи верны. Уничтожу всех уродов на моей несчастной земле. Всех, не таких как я.»
Тахионный сигнал — 1000.
Луч-информация. Орбита Соэллы. СОВ «Призрак-4».
Адресация: Ярославу Ховрат.
Объективно: Взрывообразное нарушение уровня транцендентности ноосферного поля Соэллы с помощью современных методик объяснить невозможно. Хотя идея «блаженства смерти» присутствует в религиях всех гуманоидных цивилизаций, интеллектуальная составляющая суицидальности, в принципе, не может противостоять биологическим законам сохранения вида.
Согласно нашим представлениям о становлении «хомоподобных» цивилизаций, конфессия Возвращения вообще не могла возникнуть и распространиться на территории Прекрасного континента.
Личное: Прости, Славик, но вы что-то важное там прозевали. Ищите. Иначе открыть «Деятельное участие» не удастся.
Дополнительно: Затребованные справки, личную переписку, новые формуляры прилагаю.
Корреспондент: Руководитель проходчиков Восточной секторальной базы.
Морис Рам.
Восточная секторальная база.
15 января.
Чер-Чиг предстал перед двумя Верховными носителями Ромба у Главных врат Возвращения. Распростертые на каменных ложах Гневные судьи приветствовали Чер поднятием рук и говорили с ним.
— Твоя жестокость, мой Милосердный, — сказал Правый Гневный судья, — была объяснима на Далеких островах, но в Городе Учителей из-за нее от нас отвернутся немногие наши союзники. Пойми, коммуну надо сломить не угрозой, не силой, но вольной верой. Мы выдержим отторжение Ромба, как терпим в походах зной пустынь. И не громкой поступью, а изящной лестью, умильным любопытством растворимся в городе и во снах учителей.
Только тогда, Чер-Чиг, мы оценим и полуживые машины на фабриках, и книги летописцев. Но мы не даром заберем знания. Мы оставим им то, что стоит всех тайн природы — передадим им покорность и Ромб.
— Ты арестовал Лок-Лик, самого известного вельможу Пала-Пинк— Пала, славного друга города, — сказал Левый Гневный судья. — Ты нарочно злишь старейшин творцов, мой Милосердный?
Чер поежился. В мрачном подземелье, среди символизирующих Врата плит, было душно. Низкие своды пугали блеском сталактитов, пламя бездымных факелов гнало по стенам причудливые тени. За плитами начинался мрачный тоннель.
