Игорь Корнилов - Время галактики
«Прямой щеткой» атл называл соединительную шину лифтового подъемника. И вообще Виктория обвиняла его зря. Когда она, включив защиту мозга, каким-то чудом сумела ослабить наваждение, пропущенные Середой вампиры уже проникли в жилой отсек. Вырвавшись из гипнотического дурмана, Шет сразу открыть огонь не смогла. Но метнувшийся за выступ подъемника атл повел себя смело и правильно. Несколько раз бабахнул из резы и задержал нападавших. Виктория, воспользовавшись заминкой, схватила теслеры и, стреляя с двух рук, сожгла пятнадцать из семнадцати ворвавшихся вампиров. В том числе Степана Середу. Остальных не успела. Потом десантники Багровой вытащили… то, что недавно было Викторией Шет.
— Я хожу без войны, — обиделся атл. — Только защищаюсь… Но долго Спаситель Жизни дуться не мог:
— Чело… веки готовят посадки на десять планет. Теперь хорошо — чело… веков ждут и радуются. Приедут настоящие друзья — ваши Спасители Жизни.
— Привет тебе, божественный атл, — поздоровалась, входя в каюту, Багрова. — Вика, как себя чувствуешь? Есть перемены?
Глупый вопрос. Врачи и медицинские роботы постоянно контролировали здоровье Виктории. И ничего не могли понять.
— Я пошел, — сообщил Спаситель Жизни. — Ухожу в библиотеку.
— Осторожней там, — посоветовала Шет.
Атл ушел, а Багрова села в кресло. Подходить близко к переборке ей не рекомендовали врачи экспедиции.
— Привет ото всех. А я посылаю первый транспорт, — сообщила Лена. — Берут тебя.
— Что я буду делать на Базе?
— Транспорт идет на Землю. Ронсон разрешил. Надо же. Минуя Базу, сразу из похода — на Землю!
Словно там могут спасти. Словно там лечат такую порфирию.
Виктория тоже опустилась на стул. Поправила висящий на спинке маршальский китель. Кто-то достал из ее каюты, погладил, повесил здесь… Психологи.
Сразу на Землю? Впрочем, она все-таки Заместитель Командующего целевым походом, обермастер. Можно отклониться от правил.
— Вампиров нельзя на Землю, — напомнила Шет.
— Они там были.
— Давно.
— Ну может, где-то остались.
— Вряд ли, — сказала Шет. — Что ты хочешь?
— Пытаюсь тебя вылечить.
— Вылечить можно, — улыбнулась Виктория. — Оживить нельзя. А я уже мертвая, Лена. Совсем мертвая. А мертвым не место среди живых. Они меня утопили, мои «русалочьи слезы». Навсегда.
— У меня к тебе, Викочка, просьба, — прищурилась Багрова. — Закрой свою клыкастую пасть. На эту тему. Раз и — вот уж точно — навсегда.
Шет чуть отступила от перегородки, взяла со столика пару таблеток гемоглобинового заменителя, бросила в рот. Повернулась к Багровой.
— Убей ты меня, Ленка. Я же сделала это для ребят, для Лонга и для Степана.
— У тебя не было выхода.
— Был у меня выход, был. Это у них не было. Поэтому они и не согласились сдаваться. Вы не поймете. Единственное мое утешение, надежда такая: может, вы никогда не поймете.
— Никогда не говори: «Никогда!» Нет на свете вещей, которые я не могу понять, Вик. Есть такие, которые не хочу. А вот чтобы не могу — нет.
— Все так и должно было кончиться? — спросила Шет. — Именно так?
— Я никогда не успокоюсь, ты знаешь. И я никогда не отступлюсь, никогда тебя не оставлю. Я не дам тебе жить вечно…
Договаривай, что же ты, договаривай! Скажи: я не дам тебе жить вечно… одной. Без меня. Без человеческой любви. От которой ты всегда убегала.
И спряталась.
В смерть.
Ты хочешь меня спасти, Ленка? Ты, источающая такой дурманящий запах крови… Действительно надеешься мне помочь? Ты хочешь меня оживить? Пустую? Холодную, холодную, словно вы, всем экипажем, не греете меня болью своих сердец?
Никогда не говори: «Никогда!»
А просто убери перегородку. Подойди ближе. Покажи, как ты мне веришь, как ты умеешь закрывать глаза.
И обними меня. Ласково. Крепко-крепко.
ДЛЯ ГЛОССАРИЯ:
порфирия — жажда крови
