Андрей Ливадный - Мятежный Процион
Она посмотрела на небо, удерживая навернувшиеся слезы.
– Ян…
– Да, Мари?
– Не нужно ехать в город. Я пойду с тобой. Туда… На станцию… – Она с трудом выдохнула последнее слово и отвернулась, чтобы он не видел смертельной бледности ее лица и жгучих слез, струящихся по щекам.
* * *Несколько секунд он мрачно и пристально смотрел на Мари.
Она спиной почувствовала его взгляд. Мир все еще расплывался перед глазами, когда она обернулась, не в силах вынести наступившей вдруг тишины…
– В чем дело? Что тебя не устраивает? – Она не заметила, как повысила голос. – Тебе непонятно мое решение? Я ИДУ С ТОБОЙ. – Мари чуть понизила тон и добавила: – Можешь сколько угодно сверлить меня взглядом. Да, я не хочу в город. Я боюсь. Ты нарисовал такую перспективу, что лучше я останусь здесь с тобой, чем там.
– Ладно. – Взгляд Ковальского слегка потеплел. – Мы пойдем вместе. Но обещай, что будешь слушать меня беспрекословно. Ты действительно умеешь стрелять?
– Умею.
– Хорошо. Тогда запомни: будем прорываться к главному входу. Я веду машину, ты стреляешь в любой человекоподобный механизм. Договорились?
Она молча кивнула.
Разговаривать больше не хотелось.
Хотелось прижаться к груди Яна, поцеловать его, но на это у нее не хватило храбрости.
Наивная глупая девочка, повзрослевшая на добрый десяток лет, но еще не потерявшая юношеских комплексов юности.
Она еще не научилась мыслить категориями войны, когда есть только один миг существования – сейчас – все остальное слишком неопределенно.
* * *Вновь под колеса машины с шелестом стелился гравий проселка, потом на очередном повороте он сменился бетонным покрытием автострады, и тут же они увидели первые признаки отбушевавшего пару часов назад жестокого боя.
Перегораживая автомагистраль, поперек дорожного полотна стояли два обгоревших вездехода.
Ян притормозил, затем вовсе остановил машину, когда их взглядам вдруг открылась жуткая, с трудом воспринимаемая рассудком панорама: бетонную дорогу, ведущую к воротам энергостанции, густо покрывали обломки сервомеханизмов, они были повсюду, и, куда ни глянь – среди свежих подпалин и неглубоких воронок, выбитых гранатными взрывами, на посеченных осколками ветвях и листьях придорожного кустарника виднелись загадочные кляксы серебристой субстанции.
Разбитые, обгоревшие эндоостовы сервомеханизмов лежали среди обломков и серебристых лужиц, навек застыв в начатом, но не завершенном движении…
– Прикрой… – хрипло произнес Ян.
Покинув машину, он метнулся к баррикаде, над которой еще курился серый зловонный дым.
Через минуту, вернувшись, он тихим, абсолютно неестественным, будто заледеневшим голосом попросил Мари, усаживаясь за руль:
– Закрой глаза и пригни голову.
– Зачем?
– Вездеходы не объехать. Буду таранить.
Она послушалась, почувствовав, как машина рванулась с места, затем последовал удар, сопровождаемый протяжным скрежетом сминаемого металла, на миг показалось, что они остановились, застряли, но двигатель, взревев на высоких оборотах, все же протащил легковую машину между бамперами вездеходов, и в эту минуту Мари, решив, что они успешно проскочили препятствие, приподняла голову, оглянувшись по сторонам.
Лучше бы она сидела не шелохнувшись.
Взгляду открылось чудовищное зрелище – десятки мертвых защитников баррикады лежали на залитом кровью бетоне…
– Ян, останови!.. – невольно вскрикнула Мари.
Он лишь молча сжал зубы, стараясь не наехать колесами на тела.
Мгновеньем позже Мари поняла, почему он не внял ее словам: тут не было раненых – только трупы, потому что в каждого из павших защитников укрепления был произведен контрольный выстрел – все тела оказались перевернутыми лицом вверх, а в центре груди у каждого чернело пятнышко уже свернувшейся крови.
– Они добивали раненых… – простонала Мари.
– Не смотри. Умоляю тебя…
Поздно. Она уже увидела это.
Вскипевшее в душе чувство нельзя было назвать.
Имени ему не существовало. В этот жуткий миг первого знакомства с видом насильственной смерти Мари, наконец, поняла – прошлое невозвратимо. Она уже никогда не станет прежней, не сможет мыслить, как наивная двадцатилетняя девушка…
Взгляд не мог сосчитать павших. Казалось, этому кошмару не будет конца. Ян съехал с дороги, цепляя двумя колесами обочину, а впереди уже росли приземистые постройки атомной электростанции, чьи реакторы располагались в толще земли.
Весь комплекс сооружений был обнесен высоким бетонным забором, дорога, ведущая на энергостанцию, упиралась в неплотно сомкнутые ворота, растительность по обе стороны магистрали выгорела, почерневшая земля курилась дымом, открывая взгляду обугленные человеческие тела и эндоостовы уничтоженных андроидов.
Кошмар продолжался.
Мари уже не могла поручиться, выдержит ли ее рассудок увиденное, но закрыть глаза и не смотреть она не могла – Ян, будто окаменев, вел машину, впившись в руль побелевшими пальцами, устремив взгляд на дорогу, где по-прежнему попадались тела павших, которые он объезжал, сбрасывая скорость, и следить за окружающей обстановкой в сложившейся ситуации могла только она.
Все плыло перед глазами Мари, взгляд постоянно затуманивался из-за наворачивающихся слез, но она так и не зажмурилась, как бы ни умолял рассудок, ни изнывала душа…
Внезапно впереди, метрах в ста правее въезда на территорию энергостанции, среди обгоревших, но не превратившихся в золу кустов, обозначилось непонятное движение.
– Ян, справа что-то движется! – Мари уже готова была открыть огонь, как вдруг по их машине ударила длинная очередь из какого-то крупнокалиберного оружия: пули градом осыпали легковушку, прошибая огромные дыры в кузове, лобовое стекло моментально покрылось паутиной трещин и вдруг взорвалось метелью гранулированного полимера.
На этот раз избежать аварии не удалось – с громким хлопком лопнуло простреленное колесо, и машину круто развернуло, снося в обочину… что, собственно, и спасло жизни Яну и Мари, – теперь пули лишь бессильно выбивали султаны песка и щебня на краю откоса.
– Жива? – хриплый голос Яна вернул ее в чувство.
Мари попыталась пошевелиться. Боль от ушибов не в счет, крови вроде нет.
– Со мной все в порядке… – Она почему-то прошептала эту фразу.
– Попробуй открыть дверь. Нужно выбираться. Мою заклинило.
Машина лежала, перевернувшись кверху колесами, но Мари со второй или третьей попытки все же удалось открыть пассажирскую дверь.
Со стоном выбравшись наружу, она помогла Яну, на повязках которого вновь обильно выступила кровь.
– Приехали, называется… – Он зло сплюнул сгусток крови и тут же переключился на компьютерное видение, опустив забрало своего боевого шлема.
– Где было движение? – раздался в коммуникаторе его вопрос. – Укажи точное направление.
Мари на миг растерялась. Она не знала принятой в войсках терминологии, да и обращаться с компьютерными системами экипировки ее никто не учил, поэтому, после некоторого замешательства, она просто указала рукой в ту сторону, где минуту назад что-то двигалось между высоким забором и обгорелыми ветвями лишившегося листьев кустарника.
– Вижу… – наконец произнес Ян и тут же радостно добавил: – Это наши!..
– Уверен? – Мари мгновенно вспомнила, как похожи на людей неповрежденные андроиды.
– Уверен. Включи систему тепловидения, убедишься сама. Это не механизмы.
Очевидно, что их также заметили. На несущей частоте связи раздался треск, сквозь который прорвался незнакомый молодой голос:
– Вы живы?
– Живы, – ответил Ковальский.
– Давайте к нам!.. Ползком вдоль насыпи!..
* * *Бойцов оказалось трое.
Их осунувшиеся лица землистого цвета, испачканная, местами порванная экипировка, злые, усталые глаза делали молодых парней похожими друг на друга.
После всего увиденного по дороге Мари даже не пыталась вообразить, каково пришлось им – непосредственным участникам схватки с прорвавшимися к энергостанции сервомеханизмами.
– Кто старший? – голос Яна постоянно звучал с легкой хрипотцой, и при закрытом забрале боевого шлема ему с легкостью можно было дать лет сорок…
– Сержант Сергей Мухаев, – представился один из бойцов. На веснушчатом лице молодого парня искренняя радость смешивалась с выражением отчаяния и безразличия. Как эти противоречивые чувства уживались вместе, было совершенно непонятно.
– Лейтенант Ковальский. – Ян поднял забрало боевого шлема.
На несколько секунд в небольшой ложбине наступила тишина.
– А нам сказали, что вы погибли… – наконец, сглотнув, выдавил один из бойцов.
– Как видишь, живой, – ответил Ян.
Мари присела на бугорок. Она смертельно устала, к тому же до сих пор давали знать о себе постэффекты введения больших доз успокоительных и снотворных препаратов.
