Артур Кларк - Космическая Одиссея
Как только решение было принято, события понеслись с удивительной скоростью. Он накопил очень немного имущества, и еще меньше того, что было необходимо взять с собой. Наиболее важным была мисс Прингл, его электронное альтер эго и секретарь, хранящий теперь обе его жизни, и в комплекте с ней маленькая полочка терабайтных модулей памяти.
Мисс Прингл была не намного больше, чем наручные органайзеры его собственного времени, и обычно находилась, подобно старому кольту 45–го калибра с Дикого Запада, в быстро доступной кобуре на талии. Она могла связываться с ним посредством аудиоканала или через Мыслитель, и ее главной обязанностью было служить информационным фильтром и буфером по отношению к внешнему миру. Подобно любому хорошему секретарю она знала, когда нужно ответить, конечно, в соответствующем формате: «Я сейчас соединю вас», либо, намного более часто: «Мне жаль — господин Пул занят. Пожалуйста, оставьте запись вашего сообщения, и он свяжется с вами при первой возможности.» Обычно, это значило никогда.
* * *Попрощаться нужно было с очень немногими: хотя беседы в реальном масштабе времени были невозможны вследствие малой скорости радиоволн, он будет постоянно контактировать с Индрой и Джозефом — единственными настоящими друзьями, которых он приобрел.
К своему удивлению Пул понял, что будет скучать по своему загадочному, но очень полезному «камердинеру», потому что теперь ему нужно было управляться со всеми маленькими повседневными заботами самому. Данил слегка поклонился, когда они расставались, но не выказал никаких признаков других эмоций, как и тогда, когда они предпринимали длительную поездку до внешнего обода крутящегося колеса, охватывающего весь мир на высоте тридцати шести тысяч километров над центральной Африкой.
— Я не уверен, Дим, что вы оцените сравнение. Но как вы думаете, что мне напоминает «Голиаф»?
Они теперь стали настолько хорошими друзьями, что Пул мог использовать прозвище капитана, но только когда вокруг никого не было.
— Я полагаю, нечто не слишком лестное.
— Ничего подобного. Когда я был мальчиком, то наткнулся на целую груду старых журналов научной фантастики, которую оставил мой дядя Джордж — «труха», как их называли из-за дешевой бумаги, на которой они были напечатаны… большинство из них уже рассыпалось в пыль. Но у них были замечательные яркие обложки, на которых изображали странные планеты и монстров, и, конечно, космические корабли!
Когда я стал старше, то понял, насколько те космические корабли выглядели смешно. Как правило это были ракеты, но у них никогда не было никаких признаков баков с горючим! Некоторые из них имели ряды окон от носа до кормы как у океанских лайнеров. Самой моей любимой была ракета с огромным стеклянным куполом — космической оранжереей…
Но все же те старые художники смеются последними: очень плохо, что они никогда об этом не узнают. «Голиаф» выглядит гораздо более похожим на их мечты, чем летающие топливные баки, которые мы имели обыкновение запускать с Мыса Канаверал.
Мне все еще кажется, что ваш Инерционный Двигатель слишком хорош, чтобы быть правдой — никаких видимых средств опоры, неограниченный радиус действия и скорость — иногда я думаю, что все еще сплю!
Чандлер рассмеялся и указал на вид снаружи.
— Это выглядит как сон?
Впервые со времени своего прибытия в Стар — сити Пул увидел подлинный горизонт, и он находился совсем не так далеко, как можно было ожидать. В конце концов, Пул находился на внешней стороне колеса диаметром в семь диаметров Земли, и естественно, что вид с крыши этого искусственного мира должен простираться на несколько сотен километров…
Он хорошо считал в уме, что было редким качеством даже в его время, а теперь, вероятно, и еще более редким. Формула для подсчета расстояния до горизонта была простой: квадратный корень из удвоенной вашей высоты помноженной на радиус — это из разряда тех вещей, которые вы никогда не забудете, даже если очень захотите…
Итак, посмотрим: пусть мы на высоте около 8 метров, корень из 16 — это легко! — скажем, большой радиус равен 40,000 — отбросим те три ноля, чтобы посчитать все в километрах — 4 умножить на корень из 40 — м — м — м… — немного больше 25…
В общем, двадцать пять километров было правильным расстоянием, и конечно, на Земле не было ни одного космопорта, который хотя бы казался настолько же огромным. Даже совершенно точно зная, чего ожидать, было странно видеть суда размерами во много раз больше его давно потерянного «Дискавери», поднимающихся не только без звука, но и без явно видимых двигателей. Хотя Пул и жалел о пламени и ярости старомодных обратных отсчетов, он был вынужден признать, что это было более чистым, более эффективным и гораздо более безопасным.
Самым странным изо всего, тем не менее, было то, что он сидел здесь на Оправе, на геостационарной орбите — и чувствовал вес! Только на расстоянии многих метров, за окном крошечного зала наблюдения, обслуживающие роботы и несколько людей в скафандрах плавно проплывали по своим делам; однако внутри «Голиафа» инерционное поле поддерживало стандартную марсианскую гравитацию.
— Вы уверены, что не хотите изменить своего решения, Фрэнк? — в шутку спросил капитан Чандлер, сходя с мостика. — До подъема еще десять минут.
— Было бы не слишком достойно, если бы я так сделал, не так ли? Нет, как имели обыкновение говорить в старину — я был бы скомпрометирован. Готов или нет, но я лечу.
Когда заработал двигатель, Пул почувствовал потребность побыть одному, и крошечная команда — всего четыре мужчины и три женщины — отнеслись к его желанию с должным уважением. Возможно, они угадали, что он должен был чувствовать, оставляя Землю во второй раз за тысячу лет, снова стоя перед неизвестной судьбой.
Юпитер — Люцифер находился по другую сторону Солнца, и почти прямая линия орбиты «Голиафа» проходила совсем близко от Венеры. Пул мечтал собственными невооруженными глазами посмотреть, соответствует ли теперь сестра Земли, после нескольких столетий терраформирования, этому названию.
С высоты тысяч километров Стар — сити напоминал гигантскую металлическую полосу вокруг земного экватора, усеянную выступами, куполами, строительными лесами вокруг наполовину достроенных судов, антеннами, и другими более загадочными структурами. Она начала стремительно уменьшаться, когда «Голиаф» взял курс к Солнцу, и теперь Пул мог увидеть, насколько неполной она была: имелись огромные промежутки, заполненные только паутинной сетью строительных лесов, которые, вероятно, никогда не будут застроены полностью.
Потом они спустились ниже плоскости кольца; в северном полушарии была середина зимы, так что тонкое гало Стар — сити был наклонено к Солнцу более чем на двадцать градусов. Пул уже мог видеть Американскую и Азиатскую башни как светлые нити, протянувшиеся наружу далеко за пределы голубой дымки атмосферы.
Он едва осознал время, когда «Голиаф» приобрел такую скорость, что перемещался более стремительно, чем любая комета, которая когда-либо падала на Солнце из межзвездного пространства. Земля, почти полная, все еще заполняла все поле обзора, и он видел теперь всю длину Африканской Башни, бывшей его домом в той жизни, которую он теперь оставлял — возможно, как он не мог не думать, навсегда.
Когда они удалились на пятьдесят тысяч километров, он мог видеть весь Стар — сити, как узкий эллипс, опоясывающий Землю. Хотя дальняя сторона, похожая на световую линию толщиной в волос, была едва видна на фоне звезд, внушала страх мысль, что человеческая раса теперь оставила эту подпись на небесах.
Затем Пул вспомнил бесконечно более великолепные кольца Сатурна. Астроинженерам предстоял еще долгий, долгий путь, прежде, чем они смогли бы соответствовать достижениям Природы.
Или, правильнее сказать, Всевышнего.
15 Мимо Венеры
Когда он проснулся на следующее утро, они были уже около Венеры. Но огромный, ослепительный полумесяц все еще упакованной облаками планеты не был самым поразительным объектом в небе: «Голиаф» плыл над бесконечным полем мятой серебряной фольги, вспыхивающей в солнечном свете то в одном, то в другом месте в зависимости от положения над ним дрейфующего корабля.
Пул вспомнил, что в его время был художник, который заворачивал целые здания в пластиковые листы: как бы ему приглянулась возможность упаковать миллиарды тонн льда в блестящий конверт… Однако, только таким способом возможно было защитить от испарения ядро кометы во время его путешествия к Солнцу, длившегося десятилетиями.
— Вам повезло, Фрэнк, — сказал ему Чандлер. — Сам я никогда этого не видел. Зрелище должно быть захватывающим. Столкновение произойдет через час с небольшим. Мы немного подтолкнем ее, чтобы быть уверенным, что она упадет в нужном месте. Не хотелось бы, чтобы кто — то пострадал.
