Артур Кларк - Космическая Одиссея
— Это паб, гостиница, где Льюис и Толкиен имели обыкновение встречаться со своими друзьями. А теперь взгляните на реку, на лодку, которая только что показалась из-под моста, вы видите в ней двух девочек и священника?
— Да, — крикнул он, преодолевая нежный шепот воздушного потока. — Я даже предполагаю, что одна из них Алиса.
Аврора повернулась и улыбнулась ему через плечо: она казалась искренне восхищенной.
— Совершенно правильно: это ее точная копия, основанная на фотографиях. Я боялась, что вы ее не узнаете. Так много людей прекратили читать вскоре после вашего времени.
Пул почувствовал жар удовлетворения.
Полагаю, я прошел еще один тест, сказал он себе самодовольно. Поездка на Драко, вероятно, была первым. Интересно, что будет дальше? Сражение на палашах?
Но проверок больше не было, и ответ на вопрос: «Победа за вами или за мной?» — был в пользу Пула.
* * *Следующим утром, потрясенный и уязвленный, он связался с профессором Андерсеном.
— Все шло превосходно, — плакался он, — но она внезапно ударилась в истерику и оттолкнула меня прочь. Я испугался, что каким — то образом травмировал ее. Затем она включила в комнате свет — мы были в темноте — и выпрыгнула из кровати. Я полагаю, что выглядел как дурак…
Он невесело рассмеялся:
— На нее определенно стоило посмотреть.
— Я в этом уверен. Давайте дальше.
— Через несколько минут она расслабилась и сказала такое, чего я никогда не забуду.
Андерсон терпеливо ждал, когда Пул успокоится.
— Она сказала: «Мне действительно жаль, Фрэнк. Мы могли бы хорошо провести время. Но я не знала, что вы покалечены.»
Профессор выглядел озадаченным, но только на мгновение.
— О, я понимаю. Мне также жаль, Фрэнк — возможно, я должен был предупредить вас. За всю мою тридцатилетнюю практику у меня было всего полдюжины подобных случаев — и все по веским медицинским причинам, которые, конечно, к вам не применимы…
Обрезание имело большой смысл в примитивные времена — и даже в вашем столетии — как защита от некоторых неприятных и даже смертельных болезней в отсталых странах с плохой гигиеной. Но в других отношениях этому не было абсолютно никаких оправданий — и даже некоторые аргументы против, в чем вы только что убедились!
Я проверил отчеты после того, как обследовал вас в первый раз, и обнаружил, что к середине двадцать первого столетия возникло так много исков о профессиональной небрежности, что Американская Медицинская Ассоциация была вынуждена это запретить. Аргументы современных докторов очень забавны.
— Я уверен, что это так, — мрачно сказал Пул.
— В некоторых странах это продолжилось еще в течение следующего столетия: потом какой — то неизвестный гений выдумал лозунг — пожалуйста извините за вульгарность: «Бог создал нас такими: обрезание — это богохульство». После этого практически все более или менее закончилось. Но если вы хотите, легко можно сделать трансплантацию, но вы, вероятно, не хотели бы войти в историю медицины таким образом.
— Я не думаю, что это помогло бы. Боюсь, каждый раз я буду смеяться.
— Это уже относится к сфере духа — вы это преодолеете.
К своему удивлению Пул понял, что прогноз Андерсона оправдался. Он даже рассмеялся.
— Что еще, Фрэнк?
— «Общество Творческих Анахронизмов» Авроры. Я надеялся, что оно повысит мои шансы. Однако, мне посчастливилось найти анахронизм, который она не оценила.
13 Чужак в чужом времени
Индра не сочувствовала ему, как он на то надеялся: возможно, в конце концов, в их отношениях присутствовала некоторая сексуальная ревность. И, что было гораздо серьезней, то, что они, криво усмехаясь, обозначили как Разгром Дракона, привело к первому настоящему спору.
Он начался достаточно невинно, когда Индра пожаловалась:
— Люди всегда спрашивают меня, почему я посвятила мою жизнь такому ужасному периоду истории, и один из немногих вариантов ответа — это то, что существовали даже значительно худшие времена.
— Так почему ты все — таки интересуешься моим столетием?
— Потому что оно обозначает переход между варварством и цивилизацией.
— Благодарю. Тогда зови меня Конаном.
— Конан? Единственный, кого я знаю — это человек, придумавший Шерлока Холмса.
— Не бери в голову. Извини, что прервал тебя. Конечно, мы в так называемых развитых странах считали себя цивилизованными. По крайней мере война больше не была приемлемым средством разрешения конфликтов, и Организация Объединенных Наций всегда делала все возможное, чтобы остановить войны, которые вспыхивали постоянно.
— Не очень — то успешно: я бы оценила как три из десяти. Но что мы находим невероятным — это то, как правозащитники вплоть до ранних 2000–х хладнокровно воспринимали образ действий, который мы сочли бы зверским! И в большинстве лицемерно закрывали глаза…
— Лицемерно…
— … на абсурд, который, естественно, не приемлет любой разумный человек.
— Примеры, пожалуйста.
— Хорошо, твоя на самом деле заурядная гибель подвигла меня проделать некоторые исследования, и я была потрясена тем, что обнаружила. Тебе известно, что каждый год в некоторых странах страшно уродовали тысячи девочек, чтобы сохранить их девственность? Многие из них умерли, но власти закрывали на это глаза.
— Я согласен, что это было ужасно, но что с этим могло бы сделать мое правительство?
— Многое, если бы пожелало. Но больше всего возмущали люди, которые снабжали их нефтью и покупали им оружие типа пехотных мин, которые тысячами убивали и калечили гражданское население.
— Ты не понимаешь, Индра. Очень часто у нас не было никакого выбора: мы не могли изменить целый мир. И не сказано ли кем — то однажды, что «политика — это искусство возможного»?
— Совершенно верно, что и объясняет, почему в нее идут только второразрядные умы. Гений находит приятным оспаривать невозможное.
— Что же, я рад, что вы нашли достойное применение гениям, так что теперь все можете делать правильно.
— Не нужно саркастических намеков. Благодаря нашим компьютерам мы можем управлять политическими экспериментами в киберпространстве перед осуществлением их на практике. Несчастье Ленина заключалось в том, что он родился на сотни лет раньше. Российский коммунизм мог бы быть жизнеспособным, по крайней мере, некоторое время, если бы тогда существовали микрочипы. И сумел бы избежать Сталина.
Пул постоянно поражался как тому, насколько хорошо Индра знает его время, так и ее невежеству по многим вопросам, которые он считал само собой разумеющимися. В некотором смысле у него были те же проблемы, только наоборот. Даже если бы он прожил сотню лет, которую ему уверенно обещали, то никогда не смог бы узнать все настолько, чтобы почувствовать себя дома. В любой беседе всегда были бы ссылки, которые он не понял бы, и шутки, которые не затронут его чувства. Хуже всего, что он всегда чувствовал бы себя на грани какого — нибудь «ложного шага», рядом с возможностью создать какое — нибудь социальное бедствие, которое смутило бы даже лучших из его новых друзей…
Вроде того случая, когда он завтракал с Индрой и профессором Андерсоном, к счастью, в своих собственных аппартаментах. Блюда, которые появлялись от автоповара, были для него всегда совершенно приемлемы, так как специально разрабатывались в соответствии с требованиями его физиологии. Не было никаких причин для беспокойства, ничего, что вызвало бы упадок духа у гурмана двадцать первого века.
В этот день было подано необычно вкусное блюдо, которое возвратило яркие воспоминания его юности — охоту на оленя и барбекю. Однако, было и кое — что незнакомое в его аромате и структуре, поэтому Пул задал очевидный вопрос.
Андерсон просто улыбнулся, но в течение нескольких секунд Индра выглядела так, будто заболела. Потом она выздоровела и сказала: «Расскажите ему, после того, как мы закончим есть.»
Что теперь я сделал неправильно? — спросил себя Пул. Через полчаса, когда Индра с довольно многозначительным видом углубилась в видеодисплей на другом конце комнаты, его знания о Третьем Тысячелетии значительно расширились.
— Продовольствие из трупов животных начало выходить из употребления уже в ваше время, — объяснил Андерсон. — Выращивание животных для еды стало экономически невозможным. Я не знаю, сколько акров земли нужно было, чтобы прокормить одну корову, но по крайней мере десять человек могли бы прожить на растениях, которые на ней выращивали. И, вероятно, сотня в случае применении гидропоники.
Но причиной прекращения этого ужасного бизнеса стала не экономика, а болезнь. Она началась у крупного рогатого скота, затем распространилась на другие виды животных, употреблявшихся в пищу. Я полагаю, что эта разновидность вируса воздействовала на мозг, и вызывала особенно отвратительную смерть. Хотя лекарство в конечном счете было найдено, оказалось уже слишком поздно переводить часы назад. В любом случае, синтетическое продовольствие стало теперь значительно дешевле, и ему можно было придать любой вкус, какой только пожелаете.
