Сабаи. Том 2 (СИ) - Чадов Дмитрий
Один из них мне даже позвонил, применив модулятор голоса. Проникновенный бас вкрадчиво произнёс, не размениваясь на предисловия:
— Мистер Эм, у меня есть для вас заманчивое предложение. Сверхмощный К-заряд в сверхлёгком и элегантном исполнении. Компактная подпространственная капсула занимает очень мало места и вместе с тем…
— Так, погодите! — прервал я. Попытался.
— … обеспечивает максимальную безопасность при хранении и регулируемое направленное действие! — продолжал вещать упорный продавец.
— Да погодите же! Вы вообще кто?
— Это не имеет значения, мистер Эм. Я узнал, что вы работаете со сверхплотными породами и вам нужно простое и эффективное средство…
— Вы ошиблись. Ни с какими сверхплотными… О чём вы? Что вы продаёте?
— Кварковую бомбу, — говорящего как будто удивил мой вопрос.
— Опять бомбу. Да на какой чёрт она мне?! — завопил я.
Нанобот хихикнул, сдавая карты. Он принял эстафету у Циклопа в попытках уделать Зоркого.
— Подумай, Ловелас! — сказал он, — С боеголовкой наперевес у тебя больше шансов заключать сделки.
Натан сочувственно спросил:
— Что, опять контекстка достала?
А незнакомец не унимался:
— Если не подходит кварковая, могу предложить нейтронную. Физический урон ниже, но хорошо поражает живые объекты…
— Нет, вы меня не поняли. Мне совсем не нужна бомба. Никакая. Вот вообще.
Это заставило звонящего умолкнуть ненадолго. Затем он сказал с подозрением:
— Я от мистера Шира. Он сказал, что…
Ага, ясно. Опять Вафу что-то замутил, но не удосужился предупредить меня.
— Ах, мистер Шира! Вот ему бомбу и подсуньте. Помощнее.
И разорвал соединение. Отключил связь и завалился спать с твёрдым намерением проснуться не раньше, чем во вторник.
Ага, как же, поспишь тут! Через некоторое время меня разбудил Кайоши и загробным голосом мастера Вафу принялся меня отчитывать в самых неприличных выражениях. Основные тезисы этой беседы: я сын собаки первой степени, он прилагает титанические усилия, чтобы разрулить все проблемы, а я — опять-таки порождение четвероногих друзей человека — вставляю ему палки в колёса и не иду на контакт с полезными контактами. Оказалось, таинственный продавец кварковых бомб был найден Вафу с огромным трудом и это именно тот, кто нам нужен.
Зачем нужен? Поди, разбери, мастер был слишком занят награждением меня различными эпитетами и внеочередными званиями. К счастью, пока мы с командой размышляли — а не вырубить ли нам Зоркого глаза от греха подальше, Вафу вдруг сменил тему и потребовал немедленно высаживаться на Сицилию и явиться к нему лично для какого-то важного дела. Причём не одному, а вместе с командой. Выражаясь точнее — с самыми разумными представителями нашего странствующего балагана. Попутно Вафу потребовал включить нейролинк («или я сделаю это сам, и тебе не поздоровится») и беспрекословно принимать все поступающие предложения, когда — и если — они снова поступят.
Вывалил на меня всё это, как цистерну с дерьмом, украсил сверху вишенкой: Люси передаёт привет! И был таков, оставив Зоркого глаза в непродолжительном беспамятстве. Пьер поржал с нашей беседы и высказался лаконично:
— Чёрта с два!
Циклоп, хмуря брови, молча о чём-то размышлял, а Зоркий глаз, придя в себя, снял правую линзу и сосредоточенно ковырялся в голове тоненькой отвёрткой.
— Ну, так что? — Спросил скучающий Натан, когда всё улеглось.
— Проверь приборы и снижайся, чёрт с ним, — скомандовал Лоуренс. — Посмотрим, что этот старый пень скажет. И вообще, пора прекращать использовать Зоркого как аватар.
На этот раз дорога до Малых Сиракуз выдалась долгой. Сверившись с состоянием атмосферы, Камикадзе начал приземление с засушливой стороны планеты, после чего мы долго летели над пустошами к медленно приближавшейся дождевой завесе. Грозовой фронт раскинулся вдоль горизонта сплошной тёмно-синей стеной. Дождь заслонил Про-Полис и ближайшие поселения. Лишь очертания редких небоскрёбов вырисовывались на фоне штормящего неба, и когда мы подлетели ближе, казалось, что почерневшие от грязи стены источаются, оплывают под нескончаемыми потоками воды. Частые молнии, взрезая небеса, цеплялись за ячеистые клетки куполов и стекали по ним, минуя жилые районы.
— Дальше лететь не сможем, — подытожил Натан, — разве что над тучами. Но такое себе. Блохи не рассчитаны для полётов в грозу. Электронику замкнёт.
— Интересно, оно так и будет хлестать три месяца? — поинтересовался Пьер. — Это ж сколько денег вбухано в установки!
— Думаю, через несколько дней поутихнет, — предположил Циклоп.
— Значит, сяду на монорельс, — сказал я.
— Камикадзе, садись рядом с ближайшей станцией, — решительно заявил Циклоп и нацепил на повреждённый глаз повязку. — Подождёшь нас тут, а мы нанесём визит вежливости мистеру Вафу.
— Ты всё-таки предлагаешь переться туда вместе? — недовольно пробурчал Нанобот.
Кроха начал снижение в сумеречной пограничной полосе, где ливни ещё не бушевали, но удушливый зной уже не имел силы.
— Не я предлагаю, а нам предлагают, — ответил Циклоп, проверяя снаряжение. Он подготовился основательно, даже сунул в кобуру лазерный пистолет. Я последовал его примеру, позабыв, что мой ствол остался без питания.
— Больно надо. — Нанобот, однако, завозился в своих вещах и выудил со дна ящика с мелкими запчастями свой китель, некогда бывший парадным. Внушительный набор медалей с номерами пережитых циклов мог бы потягаться с коллекцией Закиро.
— Вафу не злой, — сказал Зоркий глаз, вернув на место окуляры.
— Злой или нет, а позволяет себе слишком много. Он чуть мозги тебе не сжёг! Дважды! — ярился Лоуренс.
Значит, как Хулуд попал в беду — так фиг с ним, а обидели Зоркого глаза — всё, кровная месть. Не то чтобы мне не было жалко этого ветерана, напичканного железом по самую макушку, но стало немного обидно за Хулуда. И страшно за Вафу.
— Давайте только я первый с ним поговорю? — предложил я, — а остальные вопросы обсудите потом…
— Он сам нас позвал. Так что веди, а там посмотрим.
И вновь Натан остался в уютной кабине Крохи, пока я ковылял по задворкам Ада. И хоть Про-Полис теперь было не узнать (да толком и не разглядеть), путешествие было не из приятных. Сводящая с ума жара сменилась противостоянием тепла, исходящего от прогретой за долгие месяцы земли и неестественной прохлады, что давила сверху. В итоге мне было душно (я запихнул подальше дурацкую накидку и облачился в форму вместе со всеми), но голову при этом овевал ледяной ветерок, как из старого кондиционера.
Мы прошли от стоянки по пешеходному мостику через шоссе до трубы монорельса, и пустынная дорога под нами походила на кипящую реку. Из города неслись потоки грязной воды. Раскалённый асфальт шипел от соприкосновения с ними, и от воды валил пар. По обе стороны дороги располагались глубокие желоба для сточных вод, и они были заполнены до краёв, но наполовину — песком. Потоп неторопливо вымывал его из города, вместе с прочей грязью, мусором, и чьей-то тележкой с уличной едой. Поломанный зонт трепыхался на ветру, как флаг.
У входа на станцию толпились люди. Раскрасневшиеся, немного вымокшие, но — довольные. Они с шумом и радостью обсуждали начавшийся сезон, делали ставки — у кого раньше созреют помидоры и в шутку прикрикивали на билетный терминал, чтобы тот шустрее работал. Впрочем, половина очереди, наплевав на порядки, лезла через турникеты, не заплатив. Мы решили быть законопослушными и дождались аудиенции у терминала, за что он нас сердечно отблагодарил.
В вагоне тоже было не протолкнуться — все места оказались заняты, в проходах тоже не осталось места. Под бодрый гомон аборигенов, монорельс пополз по тоннелю, постепенно набирая ход. Через несколько минут с потолка вагона начало капать, в том числе мне за шиворот. Я обратил на это внимание товарищей. Пьер критически осмотрел вагон, цокнул языком, изучив устройство герметичных створок вагона, на стыке которых тоже проступала влага, и заключил:
