Виктор Тарнавский - Время жить. Книга вторая: Непорабощенные
— Все будет, шеф, — примирительно ухмыльнулся суперкарго. — Надо было небольшое дельце провернуть. Хотел свозить в мусоросборник шесть тонн отходов, а они, гады, не приняли. Пришлось обратно везти.
Капитан понимающе кивнул, а Боорк про себя удивился оборотистости третьего помощника, ухитрившегося найти какой-то товар даже на Филлине.
Провоз контрабанды был обычным и почти разрешенным видом бизнеса на транспортных кораблях. Как правило, она путешествовала под видом "отходов" – некондиционного или испортившегося в пути груза, мусора и прочего балласта, от которого следовало избавляться во время стоянок в космопортах. Однако неизменно оказывалось, что портовые службы в силу каких-то причин не принимали корабельного мусора, и "отходы" продолжали путешествовать от звезды к звезде – то в виде нелегальных пассажиров и их личного имущества, то в виде потребительских товаров, предназначенных для продажи на черном рынке, то в виде инопланетных предметов роскоши…
Эта система действовала почти открыто и с молчаливого одобрения командования, которое тоже имело свой процент со всех этих перевозок. Под запретом находились разве что только наркотики, оружие, драгоценности и еще кое-какие рискованные предметы. Суперкарго, который согласился бы взять на свой корабль такой груз, рисковал своей головой, так как замять подобную историю в случае поимки стоило очень дорого, а если в дело впутывалась Служба Безопасности, то практически невозможно.
Интересно, что они везут с собой на этот раз? Слова суперкарго означали, что он вывез с корабля шесть тонн балласта (для этих целей обычно использовались мешки с песком) и вместо них погрузил шесть тонн неучтенного товара. В любой другой обстановке Боорк не стал бы совать нос в это дело, удовлетворившись небольшой добавкой к официальной заработной плате по окончании рейса, но все, связанное с Филлиной, вызывало у него болезненное любопытство. Слегка покосившись на своего напарника – молодого, только что с летного училища, младшего офицера второго ранга Тлиинкха, Боорк вызвал на свой дисплей схему распределения массы, необходимую для расчета действия гравикомпенсаторов. И сразу же нашел искомые шесть тонн (вернее, шесть тысяч двести сорок семь килограммов) в одном из служебных помещений, примыкающих к грузовым трюмам.
— Что-то не так? — обеспокоено спросил Тлиинкх. Настройка гравикомпенсаторов была его обязанностью.
— Нет-нет, все нормально, — успокоил его Боорк. — Нужно только внести небольшие коррективы. И проверь, пожалуйста, герметичность отсеков.
— Слушаюсь! — с радостью откликнулся Тлиинкх.
Он погрузился в работу, а Боорк, глядя на увлеченного младшего штурмана, почувствовал неловкость. И дело здесь было даже не в том, что проверка герметичности входила в его обязанности, — в конце концов, каждый младший штурман должен учиться, чтобы стать старшим, просто Тлиинкх с его немного наивным энтузиазмом и юношеским максимализмом слишком напоминал Боорку самого себя, каким он был несколько лет назад. Это было первое назначение Тлиинкха и второй его рейс в должности штурмана корабля, и Боорк старался по возможности оградить восторженный романтизм молодого пилота от слишком быстрого столкновения с грубой реальностью. Поэтому, чувствуя себя старым циником, Боорк ничего не сказал своему напарнику и просто вывел на экран спецификации странного подсобного помещения. Зачастую по этим данным можно было догадаться о характере перевозимого груза.
Итак, площадь – около ста квадратных метров, высота – четыре с лишним, три стены составлены из каких-то странных камер-ячеек метр на метр и в глубину два, четыре примыкающих помещения, судя по их небольшому размеру, — то ли подсобки, то ли кладовки… Боорк недоуменно помотал головой. Где-то он уже сталкивался с подобным расположением, но вот что это было?… Ладно, пойдем дальше. Обязательное условие: атмосфера и нормальная гравитация в течение всего полета, прыжковая защита камер по типу один, подключение к системам регенерации воздуха и очистки воды… Неужели?…
Точно! Боорк вспомнил, для чего предназначены такие помещения. В них перевозили с планеты на планету кронтэйских рабочих. Значит, у них на борту филиты?! Но это же строжайше запрещено! Их всех предупреждали об этом!
— ??!
— Прошу прощения, — Боорк с трудом вернулся к реальности, осознав, что к нему обращается капитан корабля. — Что вы сказали, господин старший офицер первого ранга?
— Я спрашиваю, приведен ли корабль во взлетную готовность? — раздраженно повторил капитан. — Мы и так задерживаемся! Поторопитесь!
— Все будет сделано вовремя, — ответил Боорк, заставив себя говорить спокойно. — Через двадцать минут корабль будет готов к отходу.
Капитан кивнул, и Боорк возвратился к привычной работе. Он действовал почти автоматически, но внутри него все кипело. Кто-то увозит филитов с их родной планеты, а он опять ничем не может им помочь!
Убедившись, что они предоставлены самим себе, они начали понемногу осваиваться в странном помещении. В стенах нашлись четыре дверцы, которые можно было, открыть, потянув в сторону. За ними оказались две небольшие туалетные комнаты и две умывальные со знакомыми душевыми кабинками. Других выходов из их новой тюрьмы не обнаружилось, но сейчас это никого особо не интересовало: снаружи уже давно была ночь, и всем хотелось спать. Ячейки в стенах подходили для этого как нельзя лучше. Изнутри они были покрыты чем-то мягким, по размерам – достаточно велики, чтобы не испытывать дискомфорт. К тому же, вход можно было задернуть легкой занавеской, что создавало иллюзию уединенности.
Было заметно, что они – не первые жильцы в этом странном обиталище. Все вокруг было не новым и слегка потертым, металлический пол в центре помещения блестел, словно по нему уже прошлись тысячи ног, а внутри выбранной им ячейки на третьем ярусе Эргемар заметил процарапанный на мягком покрытии короткий ряд каких-то непонятных символов, не похожих на уже знакомые (по надписям на упаковках пайков) буквы пришельцев.
Снизу еще доносилась какая-то возня, но Эргемар уже засыпал, когда его внезапно пробудил громкий гул. Он шел будто бы отовсюду, стены пронзила странная мелкая дрожь, возникло и вдруг снова пропало ощущение перегрузки, как во время тренировки на центрифуге. Эргемар закрыл и снова открыл глаза. Они все были заперты внутри огромного улья, но чувства говорили ему, что сам этот улей куда-то стремительно движется вместе со всеми его обитателями!
Правда была настолько невероятна, что воспринималась только по частям.
Они двигались! Они находились внутри космического корабля пришельцев! И этот корабль улетал прочь с Филлины! Если раньше они могли считать себя просто в плену, то теперь между ними и родиной должны были пролечь бесчисленные километры межзвездной пустоты.
Они уходили в иные миры, может быть, навсегда и, похоже, первыми среди людей Филлины. Однако в нынешних обстоятельствах Эргемару как-то не слишком хотелось быть первопроходцем.
Пробив атмосферу и набрав скорость, космический корабль уходил прочь от Филлины. Гул разгонных двигателей смолк, его сменил легкий шорох маршевого реактора. Гравикомпенсаторы привычно гасили возникающие перегрузки, и лишь легкая вибрация громадного корпуса напоминала о его стремительном движении. Экипаж покинул места, занятые по взлетному расписанию, и вернулся к повседневным обязанностям. А в это время в небольшом помещении, зажатом между грузовыми трюмами, восемьдесят с лишним человек решали, как им жить дальше.
Взлет разбудил и ошеломил всех. Уже давно снова стало тихо, а люди все еще неподвижно лежали внутри спальных ячеек, пытаясь осознать новый поворот в своей судьбе. Наконец, подтягиваясь на руках и извиваясь, как червяк, всем телом, из своей ячейки неуклюже выбрался Дилер Даксель. Спустившись вниз по лесенке, он встал в центре помещения и обвел взглядом устремленные на него десятки глаз.
— Меня зовут Дилер Даксель, — негромко сказал он. — Я баргандец, до войны работал заместителем директора сталелитейного завода в Шуане. Наверное, все вы поняли, что произошло. Пришельцы доставили нас на свой корабль, и теперь мы летим в космосе неизвестно куда. Я не знаю, что нас ждет в будущем, и не могу сказать, сколько времени нам придется провести вместе. Но, так или иначе, мы должны жить и действовать сообща. Я предлагаю всем нам перестать быть просто скопищем незнакомых друг другу людей разных национальностей и вероисповеданий и стать единой командой. Мне кажется, так нам легче будет остаться в живых и, может быть, вернуться домой. Я приглашаю спуститься сюда всех, кому есть что сказать, и кто чувствует свою ответственность за жизни других. Вместе мы должны понять, что нам делать теперь.
