Другие Звезды (СИ) - Сергеев Артем Федорович

— Чёрт с тобой, — смирился Воронцов, — ладно, отмечайте себе, предположительное место нахождения цели — район где-то между деревнями Смирновка и Матвеевка, вот они, видите?

Он потыкал пальцем в свою карту и, убедившись, что мы точно поняли место, продолжил:

— Результатов фоторазведки ждать не будем, вылетаем сразу же, как только истребители найдут это место и по радио подтвердят. Наша задача — самим найти этот аэродром и разнести ему полосу, а также привезти фотографии объекта. Поэтому пойдём с перегрузом, бомбы нам подвесили две по двести пятьдесят, с взрывателями мгновенного действия. Но зато без эрэсов. Так что порядок действий будет такой: ищем цель, вытягиваемся, с пологого пикирования заходим на неё вдоль полосы и работаем по очереди. Моя четвёрка кидает бомбы туда же, куда и я, четвёрка Агафонова равняется по нему. Ты, Артемьев, смотри сам по нашему результату, ты на цель заходишь последним. Сразу не уходим, будет как минимум два захода, посмотрим по противодействию, но из пушек и пулемётов их тоже хорошо бы было причесать. Но ты, Артемьев, во второй заход с нами не ходи, ты сразу фото делай, ясно? А мы их отвлечём хоть немного.

— А если там будет две полосы? — с сомнением спросил у него Олег. — Что тогда?

— Партизаны говорят, одна, — в тон ему, с тем же сомнением в голосе сказал Воронцов, отвечая Олегу, как равному. Конечно, любым другим стрелком наш комэск за такие вопросы тут же задницу бы себе вытер, но они знали друг друга давно, да и не воспринимал Воронцов серьёзно это его разжалование в рядовые. — Вроде бы. Зато капитальная, говорят, и полностью с железным настилом. И запасная есть, грунтовая, но она сейчас подтоплена, поэтому не используется. Тоже вроде бы. Но, сам понимаешь, это ж партизаны, вот что они в нашем деле шарят? Так что там может быть всё, что угодно, поэтому ты, Агафонов, не спеши, понял? И ты, Артемьев, смотри во все глаза!

Я кивнул, Агафонов тоже, и комэск вывалил на нас двоих своё раздражение начальством:

— И полный бардак же! Там, — тут он ткнул пальцем вверх, — ещё вчера нас всех хотели туда загнать, с пикировщиками вместе, но ведь неизвестно же ничего! С партизан-то взятки гладки! А наверху-то прям горит — давно без дела, мол, сидят! Но хватило ума понять, что будет как в начале войны — восемнадцать аэропланов однажды ушло, назад не вернулся ни один! А спросить, что с ними случилось, не у кого! Да ещё соседи помогли, этим своим столкновением! Так что воевать будем пусть и немножечко, но по уму, хотя и не наша это задача, так далеко ходить.

— М-да… — за всех ответил ему Олег, — прямо как в сорок первом, тогда любили такие приказы отдавать: всеми самолётами вылетать и бить врага в таком-то районе, а дальше трава не расти, куда, чего, сами найдёте. Что, прям подождать немного нельзя? Вот придут истребители, сразу всё ясно станет, что там и как.

— А если не придут, что тогда? — срезал его вопросом Воронцов и вдруг не просто показал пальцем в небо, как только что, а прямо-таки вытянул руку вверх, намекая этим на уровень обеспокоенного немецким аэродромом начальства, — там, Олежа, сегодня ясно сказали: предоставить к часу дня результаты и фотоконтроль. Вот мы с тобой их и предоставим, понятно?

— Истребительное прикрытие будет? — мой стрелок лишь согласно кивнул на это объяснение, мол, ничего другого он и не ожидал.

— Будет, — кивнул ему Воронцов, — как же без него. Только далеко ведь, мать-перемать! До цели доведут, над ней покрутятся, а потом всё что угодно может быть, на обратном пути я бы на них не рассчитывал. У немцев ведь и своих истребителей хватает. Устроят собачью свалку, навалятся скопом, не до нас им будет. Да и погода гляди какая, видимость миллион на миллион, как по заказу, блин. Так что взлетаем парами, быстренько собираемся над аэродромом и чешем к точке встречи с маленькими, а там я поведу.

— Скажите пожалуйста… — меня мягко отодвинули в сторону, и из-за моего плеча выбрался тот самый очкастый лейтенант, что с Мариной прилетел. Сказать, что мы все удивились, это ничего не сказать, но я обернулся и, как будто этого мало, увидел её саму, запыхавшуюся, поправляющую сбившуюся от быстрого бега пилотку, метрах в пяти от нашего круга, да ещё и поспешающего к нам злобного замполита, который не успел.

— А ну пошли отсюда к чёртовой матери! — побагровев, заорал на них Воронцов, — оба! Пшёл вон, рожа очкастая, и девку свою забери! Да кто вообще бабу на поле перед вылетом пустил, а? У кого ума хватило? Ты, Николаич, что ли? Ну спасибо, ну удружил!

С этими, полными яда словами, комэск чуть поклонился подбежавшему замполиту, не сводя с него злобного взгляда. У Марины, ещё не привыкшей к подобному обращению, мгновенно брызнули слёзы, и она вцепилась в меня глазами, мол, как это так и за что, нельзя же так с людьми, но я лишь покачал головой и отвёл взгляд, а на душе стало до того погано, что и не передать.

Только-только корчил из себя перед девушкой рыцаря без страха и упрёка, все перья свои распушил, пикник на траве устроил, целоваться лез, планы строил, а теперь не то, что не решаюсь хоть словом её подбодрить, просто не хочу, до того это всё глупо, глупо, глупо и не ко времени.

— По самолётам! — прервала мои душевные терзания команда комэска, — через десять минут выруливаем!

Я обернулся было, но Марина, заметив это, резко отвернулась от меня, да так, что её взметнувшиеся волосы снова полыхнули огнём, обида, видимо, была сильной. Сделать что-нибудь было уже нельзя и я, засовывая карту в планшет, рванул вслед за Олегом к своему самолёту. Он, кстати, ни словом, ни взглядом не отреагировал на эту ситуацию, молодец.

— Товарищ старший лейтенант! — тут же поймал меня на нашей стоянке Мишка, — самолёт к боевому вылету готов! Мотор работает исправно, горючее заправлено полностью! Подвешены две бомбы по двести пятьдесят килограммов, взрыватели мгновенного действия! Боекомплект пушек и пулемётов полный, эрэс нет! Докладывает механик самолёта младший сержант Веденеев!

— Спасибо, — ответил ему я и пошёл вокруг Ила с предполётным осмотром вместе с Олегом. Так, струбцинки с элеронов сняты, колёса накачаны одинаково, амортизаторы осажены тоже одинаково. Внимательно осмотрел подвеску бомб, кок винта и сам винт, лючки на капоте и контрольную шпильку на крышке переднего люка, трубку Пито, хвостовое оперение и костыль. Олег шёл за мной, повторяя все мои действия, и когда я потянулся расписываться в журнале, одобрительно кивнул головой.

— Помоги, — попросил я Мишку, накидывая на себя парашют и, застегнувшись с его помощью, полез в кабину. Уселся поудобнее, поставил ноги на педали сразу, пристегнулся плечевыми и поясными ремнями, воткнул вилку шлемофона в гнездо радиостанции и, зажав его барашками, погнал предполётный осмотр кабины слева направо. Всё было в норме, приборы молчали, двигатель-то ещё не был запущен, хотя аккумулятор я включил, проверил звуковую и световую связь со стрелком, да посмотрел на склонившегося надо мной Мишку. Он, чуть застеснявшись, показал мне на ЭСБР — электрический бомбосбрасыватель, и сказал:

— Бомбы будут сбрасываться по две, но вы уж, товарищ старший лейтенант, тут же и механический дёргайте. А то мало ли что. Вдруг одна отцепится, вторая нет.

— Обязательно, — уверил его я и тут же по радио прозвучала команда к запуску. Мишка помог мне запустить двигатель и спрыгнул на землю. Я внимательно прислушался к рёву мотора, но ничего лишнего в нём не было, так что оставалось только спросить у Олега, готов ли он, да начинать выруливать, потому что наши уже все начали.

Мы, все девять самолётов, выстроились на старте друг за другом попарно, в порядке очерёдности, я последним, так же по очереди доложились о готовности и замерли в томительном ожидании команды.

— Взлетаем! — наконец раздался в шлемофоне голос Воронцова, первая пара дала по газам, а я потянулся закрыть фонарь и вдруг увидел справа от себя бегущую к нам Марину. Она остановилась метрах в пятнадцати от самолёта и принялась оттуда махать нам, что-то крича мне при этом. Чёрт, чёрт, чёрт!