Пустота внутри кота (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

— Прости, — сказал я, укладываясь рядом, — до капсулы мне сейчас не добраться. Имеется небольшой конфликт с элементами электронного оборудования корабля. Я посплю тут, ладно?

— Ага, засыпай, конечно. Я посижу рядышком, спою колыбельную:

'Как у нашего кота

впереди лишь пустота.

Электрическим котам

места нет ни тут, ни там…' — запела она тихонько, баюкая на руках игрушку.

— Ты помнишь «Форсети»? — спросил я.

— Конечно. Мне было пятнадцать, я собиралась на своё первое свидание, у меня были большие планы, а потом всё ка-а-ак понеслось! Если бы я не была твоим сном, меня бы затошнило сейчас от воспоминаний. Настоящая я потом год во сне кричала. Ты приходил, клал мою голову себе на колени, я брала тебя за руку и только так засыпала обратно. Такое забудешь, пожалуй!

— То есть мы были там, когда всё случилось? Почему-то я так и думал.

— Ещё как были. Но ты спи, пап, спи…

* * *

— Дети однажды вырастают, — сочувственно сказал динамик в животе игрушечного кота.

— Я знаю, Кот. Я знаю. Но как же внезапно это происходит!

Дочка, сделав прощальный жест рукой, закрыла за собой узкий люк переходного шлюза. Потом засунулась обратно, скорчила рожу, показала язык и только после этого покинула катер окончательно. В новеньком ярком комбинезоне, неумело, но старательно накрасив губы и ресницы.

Я подключился к камере у входного шлюза — она показала мнущегося у комингса юношу с лицом, преисполненным нетерпеливого ожидания. Катя, следуя неписаным заветам дочерей Евы, передающимся, видимо, генетически, помариновала поклонника ровно до нужной кондиции, чтобы он, увидев зелёный индикатор срабатывания шлюза, засиял, как носовой посадочный прожектор.

Микрофона на камере нет, она выполняет роль «дверного глазка», так что я не слышу, что там прощебетала ему дочь. Юнец зарделся, неловко показал рукой направление, и они удалились из поля зрения объектива.

— Нормальный парнишка, — сказал Кот.

— Пятнадцать лет! Им всего пятнадцать!

— Так они и не плодиться и размножаться собрались, а всего лишь поесть мороженого в кантине.

— Очень надеюсь. Потому что в противном случае мне придётся отрывать кому-то плодилку, которая размножалка.

— Тебе следует больше доверять дочери. Она вполне разумная девочка.

— Ей пятнадцать!

— С учётом этого, разумеется. Перестань, это обычная отцовская рефлексия. А что ты будешь делать, когда ей стукнет восемнадцать? Ходить за ней всюду с «капитанским табельным»? Это глупо, в конце концов, отвлекись. Давай уже вернёмся к расчётам.

— Я все ещё не уверен, что поступаю правильно, Кот. Не слишком ли мы заигрались в тайны?

— Мы уже не раз обсуждали это, и всё время приходим к одному и тому же выводу: наше открытие слишком токсично, чтобы передать ответственность кому-то ещё. Мы должны принять решение сами. Делегировать некому, потому что никто не обладает должным уровнем компетенции.

— Я тоже.

— Ты самый опытный и удачливый «соло» на базе. Если кто-то и сможет провести разведку, то только ты. Надо только просчитать траекторию так, чтобы никто не понял, куда мы летим.

— Я предлагаю использовать внутрисистемный траверс. То, что их никто не делает, не означает, что они невозможны. Просто до сих пор они не были нужны. Изначально их и создавали для исследования пояса Койпера и поиска «Х-планеты», но потом нашлись «номерные системы», и так далеко летать в Солнечной стало незачем. Кому нужны «транснептуновые» объекты, если можно взяться за свеженький Главный Пояс?

— Да, — признал Кот, — эта идея, при всей её необычности, имеет право на жизнь. Давай, выводи на экран карту системы…

Я развернул кота так, чтобы миникамера в его левом глазу смотрела на монитор, и мы занялись расчётами.

Когда произошёл первый толчок, мы уже довольно далеко продвинулись, несмотря на необычность задачи.

— Что это было? — спросил я машинально.

— К чему относится вопрос?

— Толчок. Сотрясение.

— У меня нет датчиков такого рода, — напомнил Кот. — Только слух и зрение.

— Как будто… не знаю… столкновение с массивным объектом? «Форсети» большая станция, масса у неё огромная, даже не знаю, что могло её так тряхнуть.

— Подключись к трансляции, — посоветовал Кот. — По такому случаю можно.

— Да, точно, — я вызвал на терминале меню стыковочного узла и снял заглушку с подключения к станционной аудиосети. Оно вообще-то обязательное, предназначено для оповещения пристыкованных кораблей, но у каждого второго космика стоит программная затычка, потому что предприимчивая администрация базы продаёт свой канал под рекламу и объявления. В конец концов, всё важное можно потом прочитать в текстовой ленте.

— … Соблюдайте спокойствие! — холодным тоном объявил искин. — Повреждённые отсеки изолированы, утечка воздуха остановлена. Просим гостей станции не покидать арендованных помещений, а экипажи пристыкованных кораблей оставаться на борту. Стыковка и отстыковка судов приостановлены. Доступ на станцию временно закрыт, стыковочные узлы блокированы. Благодарю за внимание, оставайтесь на связи.

— Да что случилось-то? Сложно сказать, что ли? Чёрт, там же Катя! Вот же не вовремя её понесло! — я метнулся к шлюзу, но там, как и обещала трансляция, горели алые огоньки блокировки.

Теперь я не мог ни попасть во внутренние помещения станции, ни отстыковать катер, чтобы улететь. Я, разумеется, никуда без Кати не полечу, но почему?

Общий текстовый канал забит сотнями сообщений, одно другого абсурднее, и каждую секунду появляются новые. Читать этот поток сознания совершенно невозможно, да и бессмысленно, потому что отделить фантазии паникёров от свидетельств очевидцев невозможно. В «капитанском» чате, куда имеют доступ только капитаны кораблей, ситуация получше, как минимум потому, что там меньше народу. Там я и выцепил первое содержательное сообщение. Капитан буксира «Прямой ход» написал:

«Видел, как отстыковавшийся балкер отвалил от станции, завис рядом, а потом врубил маршевые и воткнулся в причал. Хорошо, что скорость набрать толком не успел и движки сразу погасли. Воздухом хорошо просифонило, разгерметизация минимум трёх отсеков».

Это объясняло толчок и перекрытие части станции: балкер — штука массивная, даже на небольшой скорости мог прилично её повредить. ИИ мог опустить переборки между секторами просто на всякий случай и закрыть всех в каютах, чтобы народ не бегал туда-сюда, создавая панику. Если бы мы, как делали обычно, арендовали каюту, то я сидел бы сейчас закрытый там, без связи и Кота, но на этот раз мы прилетели на «Форсети» всего на три дня, наш любимый номер оказался занят, Катя закапризничала и не захотела в другой, так что мы остались жить на катере.

Странно, что заблокировали отстыковку, но причины могут быть любыми. Например, после столкновения образовалось много обломков, отходящие суда могут пострадать. Или сбой пристанционной навигации, и портовой ИИ опасается новых столкновений — мы же не знаем, почему на балкере вдруг включились маршевые?

В чате появлялись новые подробности, и я немного успокоился — похоже, что пострадал дальний грузовой причал, Катю с её воздыхателем туда никак не могло занести.

Станция «Форсети» одна из самых крупных и при том малонаселённых. Из-за неожиданно бедного Пояса разработка его в этой системе оказалась слаборентабельной, а значит, самая многочисленная прослойка космиков — горняки-астероидяне — тут почти отсутствует. Между тем, именно они (точнее, их жёны, дети и так далее) составляют обычно основное население больших орбиталок. Пока мужчины вахтовым методом работают на краулерах и астероидных бурильных установках, где быт скуден и суров, их семьи живут в относительном комфорте главной системной станции. Могут себе позволить, ведь старательский труд в Поясе тяжёл и опасен, но хорошо оплачивается. Без шахтёров (никаких шахт там нет, но название осталось) на станции преобладают транспортники — экипажи коммерческих судов, ну и мы, разведчики. Малонаселённая станция стала грузоперевалочной и, заодно, неофициальной базой Дальней Разведки. Практически все «капсюли» предпочитали возвращаться из поиска именно на «Форсети» — не в последнюю очередь как раз потому, что тут нет толкучки, большие каюты и свободная недорогая аренда. Посидев месяц-другой в тесноте катера, хочется хотя бы минимального простора. Мы с Катей, например, год за годом арендуем между рейсами одну и ту же большую «трёшку» с хорошим видом на планету, и случаи, когда она была занята, как сейчас, можно было по пальцам пересчитать. Кроме того, «соло» тянутся друг к другу, потому что неформальное общение среди условных «своих» часто приносит полезную информацию. Мы все клинические одиночки, да, но иногда даже таким мизантропам хочется выпить с кем-то, кто понимает твои проблемы. И бордель тут — признаюсь, пока Кати нет, — поприличнее, чем на других больших станциях. Имея в основных клиентах одиноких и небедных «соло», может себе позволить качество обслуживания.