Брайан Олдисс - Беспосадочный полет
– Здесь можно спать, – коротко заметил Маррапер. – Рой, загляни-ка за дверь вон в той стороне.
Дверь, на которую он указал, была наполовину приоткрыта. Обогнув разломанный стол, Комплейн толкнул ее. Показалась небольшая ванная, фарфоровая раковина была расколота, трубы водопровода вырваны из стены, на которой все еще были заметны потеки старой ржавчины. Вода не текла здесь давным-давно. Комплейн осматривал ванную, когда неожиданно грязно-белая крыса выскочила из трубы, описала дугу, увернулась от пинка Фермора и скрылась в чаще водорослей.
– Достаточно, – сказал Маррапер. – Сейчас перекусим, а потом кинем жребий, кому стоять на страже.
Они ели, бережно пользуясь взятыми с собой запасами и дискутируя на тему рациональности дежурства. Поскольку Комплейн и Фермор считали его естественным, а Роффери и Вэнтедж – излишним, мнения были аккуратно разделены пополам, а священник не дал себе труда разрешить спор. Он молча ел, потом аккуратно вытер руки тряпьем и, все еще не перестав жевать, сказал:
– Роффери, ты будешь дежурить первым, а Вэнтедж вторым, таким образом, вы сразу получите возможность доказать свою правоту. Во время следующего сна дежурить будут Фермор и Комплейн.
– Ты сказал, что мы будем тянуть жребий, – гневно произнес Вэнтедж.
– Я передумал.
Он сообщил это так небрежно, что Роффери невольно приготовился к атаке.
– Думаю, что тебе, святой отец, никогда не придется быть в часовых, – заметил он.
Маррапер развел руками и на его лице появилось выражение детской наивности.
– Дети мои милые, ваш духовник оберегает вас все время, как во сне, так и наяву.
Неожиданно изменив тему, он достал из плаща какойто округлый предмет.
– С помощью этого приспособления, – сообщил он, – от которого я предусмотрительно избавил Циллака, мы сможем научно установить время дежурства, чтобы ни один из вас не перетрудился больше другого. Видите, на одной из сторон помещен круг с цифрами и три стрелки. Это называется часы, они отмеряют время, и время дежурства тоже. Их сконструировали с этой целью Гиганты, а это значит, что и им приходилось иметь дело с безумцами и Чужаками.
Комплейн, Фермор и Вэнтедж разглядывали часы с интересом, Роффери, которому приходилось сталкиваться с такими предметами в своей работе оценщика, сидел с безразличным видом. Священник отобрал свою собственность и принялся крутить небольшую головку на боку приспособления.
– Это я делаю для того, чтобы они действовали, – пояснил он. – Из трех стрелок вот эта, тонкая, двигается слишком быстро, и мы можем совсем не обращать на нее внимания. Две толстые перемещаются с разной скоростью, но нас интересует только вот эта, самая короткая. Видите, сейчас она касается цифры «восемь». Эрн, ты будешь дежурить до тех пор, пока стрелка не дойдет до цифры «девять», и тогда разбудишь Вэнтеджа. Вэнтедж, когда стрелка дойдет до цифры «десять», ты разбудишь нас всех, и мы пойдем дальше. Ясно?
– Куда пойдем? – ворчливо спросил Вэнтедж.
– Об этом поговорим, когда выспимся, – важно произнес Маррапер. – Сон сейчас – самое главное. Разбудите меня, если заметите кого-либо за дверью, но только без ложной паники. Я бываю очень недоволен, когда нарушают мой сон.
Он разлегся в углу, оттолкнул сломанное кресло, которое ему мешало, и начал готовиться ко сну. Без колебаний все последовали его примеру, только Роффери с неприязнью следил за ними. Все уже лежали на полу, когда Вэнтедж нерешительно заговорил:
– Отец Маррапер.
В голосе его звучала просьба.
– Ты не хотел бы помолиться о целостности наших шкур?
– Я слишком устал, чтобы заботиться о целостности чьей-либо шкуры, – ответил Маррапер.
– Коротенькую молитву, отец.
– Ну, как тебе угодно. Дети, пространства для нашего «я», молимся.
Лежа на грязном полу, он приступил к молитве. Сперва слова его не имели особой силы, но по мере того, как приходило вдохновение, молитва приобретала значительность.
– О Сознание, вот мы, недостойные, чтобы быть семенами Твоими, ибо много грехов в нас и не стараемся мы достаточно, дабы отринуть их от себя, хотя и есть в этом наш долг. Мы бедны, и бедна наша жизнь, но обладая Тобой, мы не лишены взаимных надежд. О Сознание, стань бдительным опекуном этих пяти утлых суденышек, поскольку надежда больше нужна нам, гребцам, чем тем, кто остался, и поэтому больше в нас места для Тебя. Поскольку мы знаем, что как только станет Тебя не хватать, объявится Твой враг, Подсознание. Позволь верить, что мысли наши будут обращены только к Тебе. Сделай ноги наши быстрыми, руки сильными, взор – острым и гнев наш – яростным, чтобы могли мы победить и убить тех, кто осмелится нам мешать. Позволь одолеть и поразить их! Позволь развесить их кишки по всему кораблю! Позволь, чтобы мы дошли до конечной победы, полные Тобой и верные только Тебе. Позволь, чтобы твоя искра горела в нас, пока не осилят нас враги, и не настанет наше время отправиться в Долгое Путешествие.
Акцентируя молитву, священник приподнялся, сел, вознес руки вверх, это движение повторили за ним все, под конец расправил плечи и, согласно с ритуалом, выполнил жест пальцем поперек горла.
– Ну а теперь, заткнитесь, – сказал он, уставившись в угол.
Комплейн лежал, привалившись к стене и положив голову на котомку. Обычно он засыпал легко, как зверь, без состояния дремоты между сном и пробуждением, но в этом непривычном окружении он лежал с закрытыми глазами и пытался думать. Мысли эти, собственно, были лишь обобщенными фразами: пустой матрас Гвенны, Маррапер, победно возвышающийся над трупом Циллака, Меллер и готовый к прыжку зверек, появившийся под его пальцами, частая сетка, напряженные мышцы на шее Вэнтеджа, готового мгновенно оторваться от интересного зрелища, стражник Твеммерс, бессильно опускающийся на руки Маррапера. Все эти картины связывал один знаменательный факт: все они касались лишь того, что уже было, будущее же не порождало никаких образов.
Теперь же он стремился к какой-то неведомой цели, вступал во тьму, о которой говорила и которой так боялась его мать. Он не делал никаких выводов, не тратил времени на предположения, наоборот, что-то вроде надежды пробудилось в нем согласно популярному тезису, который гласил: «Дьявол, которого ты не знаешь, может победить того, который тебе знаком».
Прежде чем заснуть, он еще мог видеть слабо освещаемую из коридора комнату, вековые заросли в проеме приоткрытой двери. В постоянной и безветренной духоте был слышен непрестанный шум водорослей, изредка раздавался тихий треск, когда семя падало на пол. Растения росли так быстро, что когда Комплейн проснулся, молодые побеги были на десяток сантиметров выше, а старые скопились вокруг преграды, какой являлась для них дверь. Скоро и те и другие будут уничтожены тьмой. И все же, постоянно наблюдая за этой волной, он не понимал, до чего это напоминает человеческую жизнь.
II
– А ты храпишь, святой отец, – дружелюбно сказал Роффери, когда они с началом новой яви сидели за завтраком.
Их взаимные отношения подверглись каким-то неощутимым изменениям, словно во время сна подействовала на них какая-то колдовская сила. Чувство, что они беглецы, пресытившиеся жизнью в Кабинах, исчезло. Беглецами они, разумеется, так и остались, но в том смысле, в каком все мужчины стремятся к бегству; но в первую очередь они ощущали связь, объединявшую их и противоположную всему миру. Дежурство пошло на пользу душевному состоянию Роффери, который теперь сделался почти послушным. Из всех пятерых, казалось, только с Вэнтеджем не произошло перемен.
Его характер, постоянно подвергающийся разрушительному действию одиночества и самоунижения, словно деревянный столб в центре беснующегося водяного потока, не обладал никакими возможностями к изменению. Вэнтеджа можно было либо убить, либо сломить.
– За эту явь мы должны уйти как можно дальше, – сказал Маррапер. – В следующую сон-явь будет как всегда темно, а путешествовать в такую пору не рекомендуется, так как фонарики могут выдать наше присутствие. Однако, перед тем, как мы отправимся, я бы хотел обрисовать наши планы, а для этого мне придется рассказать кое-что о корабле.
Не переставая жадно зевать, он с улыбкой обвел их глазами.
– Итак, во-первых, тот факт, что мы находимся на корабле. Все согласны?
Его настойчивый взгляд вынудил каждого на что-то вроде ответа «разумеется» Фермора, неторопливого бурчания Вэнтеджа, словно он считал этот вопрос не имеющим значения, безразлично-неопределенного движения рукой Роффери и «нет» Комплейна. Маррапер живо заинтересовался этим «нет».
– Будет лучше, если ты все это быстренько поймешь, Рой, – сказал он.
– Сперва факты. Слушай внимательно, отнесись к этому делу очень серьезно, так как проявление воинствующей глупости может вызвать мой гнев, а это плохо для нас всех кончится.
