Андрей Лазарчук - За право летать
– Липо… – Голос был знакомым, и прозвище тоже. Но словно многие километры лежали между ним – и этим голосом, и прозвищем. Потом его тормошили за плечо, за руку. – Липо, что там? Липо! Говори же!..
– Да, – сказал он наконец. – Много…
– Что?
– Их там много. В трюме. Полный трюм. В три этажа…
Только теперь он посмотрел на Сигги. Под его взглядом она сомнамбулически поднесла руки к лицу и содрала маску. Лицо её было в ярких красных пятнах.
– Невольничий корабль, – сказал Адам. – Это был невольничий корабль.
– О боже… Что же теперь?..
Это был хороший вопрос.
– Полезли наверх.
Их подняли быстро – почти выдернули, одного за другим. На краю котловины народу прибавилось, а выше и в стороне, над выступом скалы, Адам заметил торчащий хвост легкого вертолета. Видимо, обещанная гроза прошла стороной…
Они с Сигги вытерли костюмы губками с дезинфицирующим составом, потом умылись горячей водой из фляги. И только после этого направились к терпеливо ждущим чинам. Что это чины, и довольно высокие, можно было понять по напряженным позам окружающих.
Навстречу Адаму стремительно шагнул молодой человек в европейской рубашке-поло и белых широких брюках; на голове его была бейсболка с длинным козырьком, на глазах – продолговатые темные очки.
– Здравствуйте, полковник, – сказал он, протягивая руку. – Не узнаете?
– Не сразу, – устало качнул головой Адам. – Простите, принц, не ожидал вас увидеть здесь. Что привело?
С принцем Халилем, младшим сыном иорданского короля, они несколько раз встречались в штаб-квартире Комиссии. Принц был интересным собеседником, бабником и плейбоем. Кроме того, он виртуозно летал на всем, что имело крылья или винт.
– Я теперь на службе. Отец определил. Адвизор Верховного комиссара ООН по чрезвычайным ситуациям. И, Адам… мы ведь, кажется, договорились – по именам?
– Да, Халиль. Это я… так. Ничего, приду в себя…
– Дать тебе глотнуть?
– Дай, если есть.
Он сделал три хороших глотка из плоской серебряной фляжки и даже не понял, виски это или коньяк.
– Там двенадцать трупов Чужих, – сказал он, возвращая флягу. – И по крайней мере двести… наших. Во всяком случае, я… я…
Он вдруг потерял мысль и замолчал.
Халиль обернулся и быстро заговорил по-арабски с теми, кто стоял за его спиной. Потом снова повернулся к Адаму.
– Это брат наместника и военный комендант округа. Большая власть. Они будут всем здесь руководить, а ты будешь их консультировать. А я сверху буду надзирать, чтобы все делалось правильно… Я очень волнуюсь, Адам, это мое первое большое дело. Я рассчитываю на тебя.
– Конечно, – сказал Адам. – Ты можешь рассчитывать на меня. Конечно…
Он обернулся и посмотрел в котловину. Туда уже ложилась тень.
– Нужны будут прожекторы, несколько тяжелых вертолетов, что-то вроде грузовой платформы… и человек двадцать добровольцев. Спецкостюмы я привез, хотя они вряд ли нужны – раз те везли людей, то никакой заразы быть не может. А воздух там уже терпимый… Радиостанцию. И – рефрижераторы. Как минимум пять трейлеров. Чужих я заберу и вывезу сам, а с людьми… все это уже решать тебе. Или местным властям. И еще…
– И ещё переводчик для тебя. Мне не положено, ты же понимаешь.
– Да-да. Где этот майор-пограничник, который нас вел? Он совсем неплохо говорит по-английски…
– Проснись! Проснись! – Она тыкала его в бок, терла уши, чтобы кошмар не продлился и тем более не выплеснулся вовне. – Вик, проснись! Клавдий! Проснись, Клавдий!!!
– Да, – сказал он и полусел, опираясь на локти. – Да. Все в порядке. В порядке. Пить.
Она поднесла ему к губам пластиковый стакан, и он жадно выхлебал ледяную воду.
– Все в порядке, – повторил он. Перевел дыхание. – Я сильно кричал?
– Сильно… – Маша почувствовала, как задрожал голос. – Надо что-то делать, Вик. Я так больше не могу.
– Надо, – сказал он, сжимая ладонями виски. – Надо что-то делать…
Это повторялось из ночи в ночь – уже третий год.
– Поедем к Марьяне? – безнадежно сказала Маша.
– Поедем, – сказал Виктор. – Запрягай.
– Что ты сказал? – не поверила она.
– Я сказал: поехали. Все равно так больше невозможно… чего же ждать? Терпеть? Ты знаешь, я ведь и сам просыпался сегодня… ну, раньше… я проснулся и подумал: зачем? Будь что будет… в смысле: а пропади оно все пропадом…
Он снова лег.
– Я решил застрелиться, – сказал он. – Если не получится у Марьяны…
– Получится, – всхлипнула Маша. – Получится.
– Ну, откуда же мы знаем…
– Получится. – Она уже рыдала, но ещё про себя, внутри. – Получится, получится, получится…
Глава третья
Зона
19 августа 2014 года
– Эвита Максимовна! Готово, выезжаем!
Она с неохотой оторвалась от окна. Вид открывался умопомрачительный. Солнце поднялось совсем невысоко, ало-бирюзовая дымка пылала, и не разобрать было, где кончаются сопки и начинается небо. Бухта Золотой Рог была как на ладони, сам город задорно карабкался по холмам и сопкам, справа внизу сверкало здание морского вокзала и виднелись надстройки и мачты нескольких кораблей. Вдали темнел силуэт старого авианосца «Нимиц», переданного калифорнийцами силам Космического флота ВОС и переделанного в плавучий космодром.
В небе над ним таяли косые короткие светящиеся следы только что взлетевших катеров…
– Иду, Дима.
Ким улыбнулся своей знаменитой улыбкой, поправил на плече сумку и отступил, чтобы пропустить её и закрыть дверь. Последние недели он не упускал случая оказаться рядом, коснуться как бы ненароком… Нельзя сказать, что это было неприятно, даже наоборот, но у Виты были строгие правила: никаких шашней с подчиненными. Равно как и с начальством.
Правда, и самые строгие правила имеют срок годности… И дату введения в действие.
К машинам спускались по асфальтовой дорожке, местами переходящей в лестницы. В одном месте перила были выломаны, зияющий проем кто-то забил свежей желтой занозистой доской.
У двух «ниссанов-патрулей», светло-серого с государственным орлом на капоте и дверцах и темно-зеленого, без надписей, зато с массой всякой светотехники на крыше, стояли трое полицейских… хотя нет, здесь они ещё называются по-старому… трое милиционеров в форме и один штатский, совсем мальчик – в светлом льняном костюме. Штатский-то к ней и обратился:
– Die Frau von Hofiman? Guten Tag, meine Name Sergey. Ich werde Ihr Dolmetscher.
Вита захохотала. Ким заливисто подхватил. Переводчик растерялся, потом тоже расплылся в улыбке. Милиционеры смотрели строго, но наконец и они заулыбались на всякий случай.
– Двадцать два, дружбан! – сказал наконец Ким. – Эвита Максимовна по части русского языка…
– Я из Питера, – массируя тут же занывшие скулы, пояснила Вита. – Просто фамилия такая.
– Да? – расстроенно сказал переводчик. – А можно я все равно с вами? Мне ведь и допуск сделали, и командировку…
Вита посмотрела на милиционера с самыми большими – капитанскими – погонами. Тот махнул рукой: можно. Наверное, переигрывать было бы сложнее. Капитану было под сорок, а это признак или нерадивости, или строптивости. Она присмотрелась. Второе. И язык – ка-ак ляпнет…
– Хорошо, Сережа. Будете Диме помогать, а то иногда у него рук не хватает. Дима, инструктаж проведете по дороге…
Обрадованный переводчик распахнул перед нею дверь, и Вита забралась в прохладное чрево джипа. Оба помощника сели во вторую машину.
Улица стремительно петляла. С одной стороны были верхние этажи и крыши, с другой – почти отвесные склоны, заросшие колючим кустарником. Потом выехали на что-то сравнительно прямое и широкое. Несмотря на очень ранний час, движение было оживленное, автомобилей и глайдеров примерно поровну.
– Впервые у нас? – обернулся с переднего сиденья капитан. – С любопытством осматриваетесь…
– Была, но давно, – отозвалась Вита слегка рассеянно. – Можно сказать, в детстве… Как долго нам ехать?
– Час, чуть больше. Совсем недалеко, на самом-то деле. Обнаглели, гады. Раньше хоть из глуши забирали… а тут – прямо под боком миллионный город…
– Всякое бывало, – качнула головой Вита. – Не разглашается… Лично при мне похитили двоих буквально из центра Питера.
– Я имел в виду массовые похищения…
Вита вздохнула. Посмотрела на прапора-шофера. Тот держал уши топориком.
– Дорогой мой капитан, я вообще-то совсем не одобряю секретность, которую вокруг всего этого развели. Но… вынуждена соблюдать. Уж извините.
– Да Бог с вами! – махнул он рукой. – Я понимаю.
