Юрий Иванович - Уникумы Вселенной
– Что с тобой?
– Неужели ты уверен в реальности войны? А если мы ничего не скажем? Или скажем, что ничего не получилось?
– Это уже не нам решать! А если не скажем, то Океания может сильно опоздать – и тогда война получится еще более кровавой и жестокой. Пошли! Постараемся обдумать это в более спокойной обстановке.
Он первым подошел к двери и стал открывать кремальеру.
– Перед твоим «возвращением» там был какой-то шум, – вспомнила девушка. – Может, что-то упало или скатилось.
Советник замер и прислушался. Затем ударил ногой по пузыритовой двери – и та легко распахнулась, остановив свое движение о наружную стену. Не спеша, подсвечивая себе во все стороны фонарем, Юниус выбрался в соседнее помещение. Не заметив ничего подозрительного, он жестом позвал Абелию за собой. Они старались двигаться как можно тише. Хотя, естественно, их выдавал в первую очередь яркий луч света, которым советник обшаривал все пространство вокруг. Они прошли несколько коридоров, целую анфиладу комнат, пару поворотов – и приблизились к самому концу галереи. Далее их путь должен был пройти по лестнице, ведущей на верхний уровень. И вот тут Юниус неожиданно погасил фонарь и дал знак Абелии сделать то же самое. Когда они замерли, все стихло и даже девушка услышала глухие удары, раздающиеся впереди, прямо по ходу. Через какое-то время глаза привыкли к полной темноте, и с той же стороны стало проявляться тусклое пятно полумрака. Разведчики взялись за руки и маленькими шажками стали продвигаться вперед. Иногда удары прекращались, но через короткое время возобновлялись с той же настойчивостью. Наконец они вышли на окололестничную площадку и выглянули из-за поворота.
То, что они увидели, трудно поддавалось объяснению. Страшно грязный и почти раздетый человек, на котором болтались обрывки одежды, изо всех сил вгрызался в породу с помощью обычной шахтерской кирки. Над его головой был укреплен факел, в свете которого лысая голова отливала сверкающим потом. Человек углубился в породу почти на целый метр. Создавалось впечатление его полной отрешенности от окружающего мира.
Но вот он неожиданно замер и чутко прислушался. Юниус понимал, что вряд ли человек увидит их так далеко в полной темноте. Поэтому он лишь предупреждающе сжал руку девушки, чтобы она не выдала их каким-либо шумом. Через минуту человек расслабился, схватил стоящий рядом кувшин и выплеснул из него воду себе на голову. Затем, даже не оглянувшись, продолжил свою тяжелую работу.
– Очень странный тип! – зашептал Юниус в самое ушко Абелии. – Когда мы шли сюда, его не было. Возможно, ходил завтракать. То ли сумасшедший, то ли норму хочет перевыполнить. Но лучше, чтобы он нас не заметил. Постараемся пройти за его спиной, пока он шумит и работает. Места нам хватит, а до него будет метров восемь-девять. Вполне проскользнем незаметно. Только дождемся следующего перерыва и, когда он возобновит труд, рванем к лестнице.
Так они и сделали. И хоть человек отдыхал больше, чем в предыдущий раз (минут пять, не меньше), но работу возобновил с той же настойчивостью и усердием. Разведчики крадущимися шагами прошли за его спиной и уже подходили к лестнице, когда случилось непредвиденное. Абелия споткнулась в темноте о выступ пола и растянулась в полный рост. Юниус поспешно нагнулся, пытаясь помочь, и это, вероятно, спасло им жизнь. Один кинжал высек искры над головой девушки, второй вонзился в рюкзак советника. В тот же момент Юниус заметил метнувшийся к ним силуэт человека. В одной руке тот сжимал кирку, в другой – невесть откуда взявшийся меч. Человек был просто потрясающе проворным, особенно если учитывать тяжелый труд, которым он занимался перед этим. Но ведь Юниус и Абелия тоже занимались не только кабинетной работой. Они мгновенно откатились в стороны, рассеивая внимание противника. Одновременно советник сбросил рюкзак на левую руку, схватил его за ремень и, усилив удар силой вращения, со всего маху ударил навстречу опускающейся кирке.
Находящиеся в рюкзаке фигурки животных оказали прекрасную услугу, приняв на себя мощный удар острого лезвия и вывернув при этом руку нападающего. Кирка вдобавок запуталась в упругой ткани, вырвалась из ладони неизвестного рудокопа и отлетела в сторону. Абелия тоже показала прекрасную защиту. Еще из положения лежа она нанесла коварный удар ногой в коленную чашечку противника. И сразу после раздавшегося хруста вскочила на ноги, сжимая подхваченный с пола камень. Увернулась от мелькнувшего в ее сторону меча и изо всей силы бросила камень в лицо нападающего. Удар пришелся прямо в челюсть, и тот от боли и неожиданности взревел, как раненый медведь. Отступил на шаг и вяло махнул мечом в сторону советника. Тот моментально этим воспользовался и точным ударом ноги выбил оружие. Мужчина прекратил рычание и схватился за развороченную камнем челюсть. При этом он согнулся вперед, чуть ли не падая. Показалось, что он уже сломлен и не окажет больше сопротивления. А уж тем более перестанет вести себя так агрессивно. Но это только казалось. Полуголый «шахтер» вдруг крутнулся на подраненной ноге, а правой мощно ударил Абелию прямо в живот. Удар был такой силы, что девушка поднялась в воздух и всем телом грохнулась о стену. От боли помутилось в глазах, она почти потеряла сознание. А напавший продолжил круговое движение, пружиной метнулся к оставшемуся сопернику и вцепился советнику в горло. Да так вцепился, что Юниус почувствовал привкус крови во рту и стал задыхаться.
Если правитель Египта прибыл во дворец династии Садиван тихо и почти незаметно, то прибытие его дочери, принцессы Айни, сопровождалось немыслимым ажиотажем. Она со своей свитой направлялась из египетского консульства к месту предстоящего бракосочетания самой короткой дорогой. Но открытый кабриолет, в котором восседала невеста, буквально продирался через запруженные толпой улицы. За полтора месяца пребывания принцессы Айни в столице весть о ее красоте дошла до каждого, кто имел уши. Но даже те, кто не имел глаз, горели желанием хотя бы прикоснуться к чему-нибудь, чего касалась она сама. Или выслушать восторги и немыслимые сравнения, ей посвященные. Поэтому среди толпы мелькали порой даже слепые, судорожно прислушивающиеся к выкрикам своих поводырей. Потому как просто разговаривать среди рева восхищенных жителей и гостей столицы было совершенно невозможно.
Несколько раз кабриолет принцессы застревал среди людских масс намертво. И даже многочисленные телохранители и гвардейцы императора не в силах были создать кольцо безопасности. Их намертво прижимало к бортам автомобиля, их кости трещали, как ломающиеся ветки деревьев, и они едва не теряли сознание.
В таких случаях вмешивалась принцесса. Она плавно вставала и грациозно начинала раздавать воздушные поцелуи во все стороны. Тут же шум, казалось бы уже немыслимый от приветственных выкриков и восторженного рева, увеличивался чуть ли не вдвое, заставляя дрожать как близлежащие здания, так и нервничающего принца, который ожидал свою будущую жену на дворцовой площади. Затем принцесса, насладившись любовью и поклонением своих будущих подданных, величественным взмахом божественной ладошки просила народ расступиться и дать дорогу кабриолету. И ее желание исполнялось немедленно и без колебаний. Вспотевшая охрана отклеивалась от бортов автомобиля, натужно пыталась загнать воздух в свои сплющенные легкие и на заплетающихся ногах бежала рядом. А два офицера, ответственные за доставку будущей императрицы, египетский и хардийский, жутко жалели, что не удесятерили силы сопровождения. Они рьяно воздавали молитвы Творцу в просьбе благополучно доставить прекрасную невесту во дворец. Подобные же молитвы шептали остальные члены охраны, да и вся свита принцессы тоже.
Лишь Айни была царственно спокойна. Она радовалась, она была счастлива. И ее внутреннее воодушевление выплескивалось через глаза и улыбку на окружающих, заставляя тех еще больше захлебываться от праздничной эйфории. Народ не просто ликовал, народ неистовствовал от переполнявших его умиления, любви и радости. И даже несколько десятков задавленных насмерть не омрачили триумфального проезда принцессы к дворцу династии Садиван.
Юниус понимал: еще одно мгновение, и он потеряет не только шаткое преимущество, но и жизнь. Пришлось мобилизовать всю волю в кулак и проявить свою хваленую изворотливость. Особым приемом он захватил правую руку противника, вывернул ее внутрь и выломал локтевой сустав. Этого хватило, чтобы давление на горло ослабло, и советник без особого труда оторвал от себя и левую руку врага. А затем нанес сокрушительный удар в уже разбитую челюсть. Полуголый мужчина нелепо взмахнул поломанной рукой и, откинув голову назад, ударился спиной оземь. Да так и остался лежать без движения.
Не спуская с него взгляда, Юниус попятился, нащупал фонарь, включил его и направил яркий луч света на тело. За целую минуту блестящая от пота грудная клетка не поднялась ни разу. Затем под стеной тихо застонала Абелия, и советник бросился к ней. Девушка пыталась восстановить прерванное дыхание и одновременно сесть. Волна сопереживания и боли захлестнула Юниуса, и он захлопотал возле нее, как самая заботливая нянька. Осторожно снял рюкзак, подложил под спину одеяло, расстегнул рубашку на животе.
