Филип Дик - Стигматы Палмера Элдрича (сборник)
— Принеси свой Кэн–Ди, — сказал Норм и бросил ей вслед:
— И не волнуйся: Чуинг–Зет продавать будут. Сегодня, забирая мешок соли из последней посылки ООН, я встретил торговца. Он дал мне карточку. — Он показал карточку. — Достаточно полвосьмого вечера выпустить обычную стронциевую ракету, и сюда сразу же прилетят со спутника…
— Со спутника! — раздались изумленные голоса.
— Значит, у них санкция ООН, — возбужденно сказала Фрэн. — Может, у них уже есть наборы и их представители рекламируют их со спутника?
— Не знаю, — признался Норм. — Пока что царит всеобщее замешательство. Подождем, пока пыль осядет.
— Здесь, на Марсе пыль никогда не оседает, — глухо сказал Сэм Риган.
Они сидели кружком. В центре стоял набор Подружки Пэт, полностью собранный, как бы приглашая к действию. Все чувствовали, как он их притягивает, и Норм Шайн подумал, что это особый случай, поскольку они жуют Кэн–Ди…, если только не воспользуются набором Подружки Пэт, приняв Чуинг–Зет. Он думал о том, каков был бы результат. Интересно…
У него было странное чувство, что результат мог оказаться несколько иным и мог бы им не понравиться.
— Понимаешь, — сказал Сэм Риган новому члену их сообщества, — мы собираемся во время перемещения слушать и смотреть новый книжный аниматор Пэт — ну, знаешь, то устройство, недавно привезенное с Земли… Ты наверняка знаком с ним лучше, чем мы. Может, объяснишь нам, как им пользоваться?
Барни послушно начал:
— Вставляешь книгу, например «Моби Дика», в приемный карман. Потом устанавливаешь промежуток времени — длинный или короткий. Потом версия — смешная, или такая же, как в книге, или грустная. Затем устанавливаешь указатель на имя великого художника, в стиле которого хочешь оживить книгу. Дали, Бэкон, Пикассо…, среднего класса аниматор обладает возможностями от комикса до нескольких известных художников; ты выбираешь их, когда покупаешь устройство. Можно расширять возможности аниматора и в дальнейшем.
— Невероятно, — с энтузиазмом воскликнул Норм Шайн. — Значит, можно устроить себе развлечение на целый вечер, например, грустную версию «Ярмарки тщеславия» в стиле Джека Райта. Ух!
— В твоей душе еще свята память о Земле, Барни. — Фрэн мечтательно вздохнула. — Ты живешь этими воспоминаниями.
— Черт возьми, мы все почувствуем то же самое, — сказал Норм Шайн, — когда переместимся.
Он нетерпеливо потянулся к скудной порции Кэн–Ди.
— Начинаем. — Он взял свой кусочек и начал его энергично жевать. — Книгой, которую я собираюсь оживить в виде полнометражной смешной рисованной версии в стиле Де Кирико, будет… — он задумался, — гм… «Наедине с собой» Марка Аврелия.
— Очень мудро, — отрезала Хелен Моррис. — Я собиралась предложить «Исповедь» святого Августина в стиле Лихтенштейна…, естественно, в смешной версии.
— Я говорю серьезно! Представь себе: сюрреалистический пейзаж, покинутые, разрушенные здания с дорическими колоннами, лежащими на земле, пустые черепа…
— Давайте лучше начнем жевать, — посоветовала Фрэн, беря свой кусочек, — чтобы все переместились одновременно.
Барни взял свою порцию.
«Все, конец, — подумал он, — в этом бараке жуют Кэн–Ди в последний раз, а что потом? Если Лео прав, то потом придет нечто намного худшее, просто несравнимо худшее, чем Кэн–Ди. Конечно, Лео лицо заинтересованное. Но он прошел курс Э–Терапии. И он умный».
«Миниатюрные предметы, которые я когда–то утвердил, — понял Барни. — Сейчас я окажусь в мире, состоящем из продукции Наборов П. П.», и уменьшусь до их размеров. И, в отличие от остальных колонистов, я смогу сравнить свои впечатления с тем, что недавно оставил. А скоро мне придется проделать то же и с Чуинг–Зет», — понял он.
— Ты обнаружишь, что это удивительное ощущение, — сказал ему Норм Шайн, — оказаться в чужом теле вместе с еще троими; мы все должны договориться, что мы собираемся делать, во всяком случае, решить большинством голосов, иначе тело даже не пошевелится.
— Это бывает, — сказал Тод Моррис. — Честно говоря, довольно часто.
Один за другим остальные начали жевать свои порции Кэн–Ди; Барни Майерсон — последним и с некоторой неохотой. «А, к черту», — вдруг подумал он и, отойдя в угол, выплюнул непрожеванный наркотик в раковину.
Остальные, сидя вокруг набора Подружки Пэт, уже впали в транс, и никто не обращал на него внимания. Он вдруг оказался один. На какое–то время барак принадлежал ему.
Он бродил по комнате, вслушиваясь в тишину.
«Я просто не в состоянии этого сделать, — понял он. — Я не могу принять эту дрянь, как они. По крайней мере, пока».
Внезапно раздался звонок.
Кто–то стоял у входа в барак, спрашивая разрешения войти; решение оставалось за Барни. Он пошел наверх, надеясь, что поступает правильно и это не одна из периодических проверок ООН; в этом случае он был бы не в силах помешать солдатам застичь на месте преступления употребляющих Кэн–Ди.
У входа, с фонарем в руке, стояла молодая женщина в мощном термоизолирующем комбинезоне, к которому она явно не привыкла.
— Привет, мистер Майерсон, — смущенно сказала она. — Вы помните меня? Я выследила вас, потому что чувствую себя ужасно одинокой. Можно войти?
Это была Энн Хоуторн. Он удивленно посмотрел на нее.
— Или вы заняты? Я могу зайти в другой раз. — Она повернулась, собираясь уходить.
— Я вижу Марс поверг вас в шок, — сказал он.
— Конечно это грех, — ответила Энн, — но я действительно уже его ненавижу. Я знаю, что должна научиться терпеливо переносить невзгоды и так далее, но… — Она осветила лучом фонаря песок вокруг барака и дрожащим, отчаянным голосом сказала:
— Сейчас я хочу только одного: найти какой–нибудь способ вернуться на Землю; я не хочу никого обращать в свою веру и ничего не хочу изменять. Я просто хочу выбраться отсюда, — и угрюмо добавила:
— Однако я знаю, что это невозможно. Поэтому я просто решила зайти к вам в гости. Понимаете?
Взяв ее за руку, он помог ей спуститься по трапу, в комнату, которую ему выделили.
— Где остальные? — Она огляделась вокруг.
— Отсутствуют.
— Ушли? — Она приоткрыла дверь и увидела лежащих вокруг набора. — Ах, вот как. А вы к ним не присоединились. — Она закрыла дверь и растерянно наморщила лоб. — Вы меня удивляете. Я себя чувствую так, что охотно бы приняла немного Кэн–Ди. А вы так хорошо переносите реальность по сравнению со мной. Я такая…, неприспособленная.
— Возможно, у меня более определенная цель, чем у вас, — сказал Барни.
— У меня тоже вполне определенные цели. — Энн сняла неудобный комбинезон и села, пока Барни готовил кофе. — В моем бараке — это в миле к северу отсюда — люди тоже отсутствуют, точно таким же способом. Если бы вы знали, что я так близко, вы бы искали меня?
— Наверняка.
Он нашел пластиковые, отвратительно разрисованные чашки и блюдца, поставил их на складной столик и придвинул стулья, тоже складные.
— Может, власть Бога не простирается до Марса, — сказал он. — Может, когда мы покинули Землю…
— Чепуха, — воскликнула Энн, приподнимаясь со стула.
— Я думал, мне удастся вас таким образом разозлить.
— Конечно. Он есть везде. Даже здесь. — Она бросила взгляд на его частично распакованные вещи, на чемоданы и запечатанные коробки. — Вы не слишком много с собой взяли, верно? Большая часть моего багажа еще в пути; он прилетит на автоматическом грузовике.
Она подошла к стопке книг и начала изучать названия.
— «О подражании Христу», — с удивлением прочитала она. — Вы читаете Фому Кемпийского? Это великая и прекрасная книга.
— Я купил ее, — ответил он, — но так и не прочитал.
— А вы пробовали? Могу поспорить, что нет. — Она открыла книгу на первой попавшейся странице и начала читать:
— «Знай, что даже самое малое дарованное Им велико; а самое худшее принимай как особенный дар и знак любви Его». Это могло бы относиться к нашей жизни здесь, на Марсе, правда? Убогая жизнь, замкнутая в этих…, бараках. Хорошее название, не так ли? Почему, Бога ради… — она повернулась, умоляюще глядя на него, — почему не существует какого–то определенного срока, после которого можно вернуться домой?
— Колония, по определению, должна быть чем–то постоянным. — ответил Барни. — Представьте себе остров Роанок.
— Да, — кивнула Энн. — Я об этом думала. Я бы хотела, чтобы Марс стал одним большим островом Роанок и все бы могли вернуться домой.
— Чтобы поджариться на медленном огне.
— Мы можем эволюционировать, как это делают богачи; можно проделать это в массовом масштабе. Она решительно отложила книгу.
— Но я не хочу этого, хитиновой скорлупы и всего остального. Есть ли какой–нибудь выход? Знаете, неохристиане верят, что они путешественники в чужой стране. Странники. Теперь мы действительно странники; Земля перестает быть нашей естественной средой обитания, а этот мир наверняка никогда ею не станет. Мы остались без родины! — Она посмотрела на него, ее ноздри расширились. — У нас нет дома!
