Филип Дик - Стигматы Палмера Элдрича (сборник)
Она улыбнулась серьезной и дружелюбной улыбкой.
— Я верю вам, — сказал Барни. — В самом деле. Что бы это ни значило.
— В Файнберг–Кресчент есть Ново–Американская Миссионерская Церковь, а значит, есть викарий, священник. Я надеюсь, что смогу причащаться по крайней мере раз в месяц. И исповедоваться два раза в год, как положено, как я это делала на Земле. Наша церковь признает многие таинства…, вы приняли какое–либо из двух Великих Таинств, мистер Майерсон?
— Гм… — задумался Барни.
— Христос велел, чтобы мы соблюдали два таинства, — терпеливо объясняла Энн Хоуторн. — Крещение водой и Святое Причастие, в память о нем…, а начало этому положила Тайная Вечеря.
— О, вы имеете в виду хлеб и вино.
— Вы знаете, что Кэн–Ди перемещает — как они это называют — принимающего наркотик в иной мир. Естественно, в светском понимании этого слова, поскольку это временный и лишь физический мир. Хлеб и вино…
— Мне очень жаль, мисс Хоуторн, — сказал Барни, — но я не верю в это дело с телом и кровью. Для меня все это звучит чересчур мистически.
Слишком многое здесь основано на недоказанных предпосылках, подумал он. Однако она права. Религия благодаря Кэн–Ди приобрела многих сторонников на колонизированных спутниках и планетах, и наверняка ему предстояло с этим столкнуться, как и сказала Энн.
— Вы собираетесь попробовать Кэн–Ди? — спросила она.
— Наверняка.
— Вы верите в это, — сказала Энн. — И все же вы знаете, что Земля, на которую вы переноситесь, не настоящая.
— Я не хочу спорить, — сказал он, — но впечатление такое, что она настоящая. Этого мне достаточно.
— Точно так же реальны сны.
— Но это сильнее, чем сны, — сказал он. — Это более четко. И помогает… — он чуть не сказал «соединяться». — Помогает общаться с другими, кто тоже принимает наркотик. Так что это не может считаться только иллюзией. Сны индивидуальны, поэтому мы считаем их иллюзией. Однако Подружка Пэт…
— Хотела бы я знать, что обо всем этом думают люди, которые производят наборы Подружки Пэт, — задумчиво сказала Энн.
— Я могу вам сказать. Для них это только бизнес. Вероятно, точно такой же, как производство вина и облаток для…
— Если вы собираетесь попробовать Кэн–Ди, — перебила его Энн, — и видите в этом надежду на новую жизнь, то, возможно, я уговорю вас принять крещение и причастие в Ново–Американской Церкви? Чтобы вы увидели, заслуживает ли ваша вера таких испытаний? А может, вы выберете Первую Реформаторскую Христианскую Церковь Европы, которая, конечно, тоже признает два Великих Таинства. Если вы один раз примете Святое Причастие…
— Не могу, — сказал он.
«Я верю в Кэн–Ди, — подумал он, — и — если потребуется — в Чуинг–Зет. Ты можешь верить в нечто, насчитывающее двадцать один век. Я же предпочитаю что–нибудь новенькое. Вот так».
— Откровенно говоря, я намерена попытаться склонить как можно больше колонистов, употребляющих Кэн–Ди, к нашим традиционным христианским обрядам, — сказала Энн. — Вот главная причина, почему я не представила комиссии бумаги, которые освободили бы меня от службы.
Она слегка улыбнулась ему, и он невольно ощутил приятное тепло.
— Это нехорошо? Скажу честно: я думаю, что употребление Кэн–Ди для этих людей — стремление вернуться к тому, что мы, Ново–Американская Церковь…
— Думаю, — мягко сказал Барни — вам следует оставить их в покое.
«И меня тоже, — подумал он. — У меня и без того проблем хватает. Только религиозного фанатизма еще и не хватало». Однако девушка не выглядела так, как он представлял себе религиозную фанатичку, и говорила иначе. Барни был удивлен. Где она набралась столь твердых убеждений? Допустим, они распространены в колониях, но ведь она приобрела их на Земле.
Таким образом, существование Кэн–Ди, опыт групповых перемещений, в полной мере не могли объяснить вспыхнувший интерес землян к религии. «Возможно, постепенное превращение Земли в адскую сожженную пустыню, превращение, которое каждый из них мог предвидеть — черт побери, даже пережить! — стало тому причиной, — подумал он. — Оно пробудило надежду на новую жизнь в других условиях.
Я, Барни Майерсон с Земли, который работал в Наборах П. П.» и жил в приличном доме с невероятно низким номером 33… — думал он. — Эта личность мертва, для нее все кончено, как будто ее стерли губкой с доски.
Нравится мне это или нет, но я снова родился».
— Жизнь колониста на Марсе, — сказал он, — не похожа на жизнь на Земле. Когда я окажусь там…
Барни замолчал. Он хотел сказать: «Возможно, тогда меня больше заинтересуют догматы твоей церкви». Однако пока не стал этого высказывать, даже в качестве предположения. Он внутренне сопротивлялся тому, что противоречило его нынешним убеждениям. И все–таки…
— Продолжайте, — попросила Энн Хоуторн. — Закончите свою мысль.
— Поговорим об этом, когда я немного поживу в бараке на чужой планете. — сказал Барни. — Когда начну новую жизнь — если это можно назвать жизнью — в качестве колониста.
В голосе его звучала горечь.
— Хорошо, — спокойно сказала Энн. — Я буду рада.
Потом они молча сидели рядом. Барни читал газету, а Энн Хоуторн, фанатичка и будущий миссионер на Марсе, читала книгу. Барни бросил взгляд на обложку и обнаружил, что это работа Эрика Ледермана о жизни в колониях, «Странник без дороги». Бог знает, где она ее достала. Книга была запрещена ООН, и раздобыть ее было невероятно трудно. И читать ее здесь, на борту корабля ООН, было проявлением необычайной смелости. Барни начал испытывать к девушке определенное уважение.
Поглядывая на нее, он обнаружил, что она весьма привлекательна, хотя и несколько худа, без косметики, густые темные волосы почти полностью скрывались под круглой белой шапочкой. Она выглядела так, как будто собралась в долгое путешествие, которое должно закончиться в церкви.
Во всяком случае, ему понравилась ее манера речи, сочувственный, приятный голос. Возможно, они еще встретятся на Марсе?
Он почувствовал, что хочет этого. Честно говоря — было ли в этом что–то нехорошее? — он даже надеялся, что когда–нибудь они вместе примут участие в церемонии приема Кэн–Ди.
«Да, — подумал он, — это нехорошо, поскольку я знаю, чего хочу, знаю, что означало бы для меня — переместиться вместе с ней».
Тем не менее он надеялся, что так оно и будет.
Глава 8
Протянув руку, Норм Шайн дружески сказал:
— Привет, Майерсон. Мне поручено официально приветствовать вас от имени нашего барака. Добро пожаловать…, гм…, на Марс.
— Меня зовут Фрэн Шайн, — сказала его жена, тоже обмениваясь рукопожатием с Барни. — У нас тут весьма приличный, прочный барак. Надеюсь, он не покажется вам чересчур ужасным, — и добавила как бы про себя:
— Не хуже и не лучше других.
Она улыбнулась, но Майерсон не ответил ей тем же: он выглядел мрачным, уставшим и подавленным, как большинство колонистов, начинавших жизнь, которая, как они знали, была трудна и по существу бессмысленна.
— Не ждите, что мы начнем тут все расхваливать, — сообщила она. — Это работа ООН. Мы здесь только жертвы, так же как и вы. Только в отличие от вас мы уже прожили здесь какое–то время.
— Не изображай все в столь мрачных тонах, — предостерегающе сказал Норм.
— Но ведь это действительно так, — запротестовала Фрэн. — Мистер Майерсон видит все своими глазами и ни в какие сказочки не поверит. Правда, мистер Майерсон?
— Возможно, некоторые иллюзии мне бы сейчас не помешали, — сказал Барни, присаживаясь на металлическую скамейку у входа в барак. Пескоход, который привез его, тем временем выгружал его вещи; он безразлично смотрел на него.
— Извините, — сказала Фрэн.
— Можно закурить? — Барни достал пачку земных сигарет;
Шайны с вожделением уставились на нее, и он с чувством вины предложил им по сигарете.
— Вы прибыли в непростое время, — пояснил Норм Шайн. — У нас как раз шли дебаты. — Он посмотрел на остальных. — Поскольку вы уже житель барака, не вижу причин, почему бы и вам не принять в них участие, в конце концов вас это тоже касается.
— Вам повезло, что вы не прилетели завтра, — сказала Фрэн. — После голосования.
Она ободряюще улыбнулась ему, чтобы он почувствовал себя как дома; они ничего не могли предложить ему, кроме взаимной привязанности, дружеских отношений, которые теперь распространялись и на него.
«Ну и местечко, — думал Барни Майерсон. — На всю жизнь…» Это казалось невозможным, но это была правда. Уставы ООН не предусматривали возможности увольнения со службы. И с этим фактом непросто было смириться. Люди здесь составляли коллектив, к которому он принадлежал…, и он знал, что могло быть и хуже. Две женщины были весьма привлекательны, и ему казалось, что они проявляли к нему, так сказать, интерес; он ощущал всю сложность взаимоотношений, которые сложились в перенаселенном, тесном бараке. Однако…
