Кирилл Мошков - Провал резидентуры
Я - своему белячку:
- Ну-кось, белый брат, перехвати его!
Белячок высовывается и как завопит:
- Цви гайр, бел шамоат, куцу хуну! - мол, по-ихнему, белый брат, стой сюда, что делается, скажи!
А белый, не тормозя, орет:
- На северной окраине и в порту - десант! Приказ командующего - всем на юг выходить! Понял? Всем на юг бечь!
Тут кидаемся мы назад в убежище, и не проходит и десяти минут, как толпа женщин, инвалидов и детей валит по улице в ту сторону, куда тот беляк уехал - на юг то есть. Впереди барон с автоматом коменданта, сзади я со своей пушкой.
Не знаю уж, как бы мы добежали и куда, да только попался нам пустой автобус. Рейсовый автобус, с номером. Написано: 6, Стадион "Медведей" - Ратуша.
Барон мне:
- Ефрейтор, посмотри!
Замети, значит, что у меня на петличках не только лопата, но и колесо.
Обегаю я автобус к левой передней дверце, а она открыта, стекло у ней выбито, и лежит на тротуаре водила - полголовы у него снесено. Это он, значит, дверь открыл, чтоб выпрыгнуть и в подворотню прятаться, да тут его осколком и шибануло. Прыгаю я за руль - ключи в замке, бензин, масло...
- Господин барон! - кричу. - На посадку всех!
Нахожу на щитке, где пассажирская дверь открывается, открываю. И господин барон со своей женщиной (ну, дамой, то есть) начинает всех этих тыловых наших страдальцев в автобус рассаживать. Набили мы полну коробочку: человек шестьдесят из убежища да по дороге еще которые пристали, ну и барон со своими.
Ух, я вам доложу, это была и гонка! Я по городу уже лет шесть не водил, да тем более - автобус, я ж на грузовике работал. Пару ларьков каких-то я все ж таки посносил, где поворачивать было неудобно. А как ближе к южной окраине - тут, понятное дело, новая напасть: все дороги забиты - автобусы, грузовики, даже легковушки. Не одни ж мы из города рвемся! Ну, вспомнил я, как на сортировочную контейнеры с моторного завода возил - поехали вдоль железной дороги, по ухабам тряслись, потом между пакгаузов пробирались, мимо забора аэропорта... И вот, наконец, выскакиваем мы на Сороковое шоссе, направление - горы, встраиваюсь я в поток, да и катим мы себе прочь из Шенаины.
Повезло.
Едем мы часа полтора: шоссе-то кругом идет. Напрямую от южной окраины, от аэропорта, тут километров двадцать всего, а по шоссе - больше семидесяти. Полночь уже. Река скоро, а за ней - Особый горный район. Туда смаргудские не сунутся.
А перед мостом, конечно, застава. Вот удача-то - мост не разбомблен! Только очередь на мост - километра два, наверное. Да еще и досмотр на заставе. Кругом холмы.
Тут барон кладет мне руку на плечо:
- Ну, ефрейтор, молодцом себя показал. Повезешь этих бедолаг в горы? Сейчас на заставе объявись - так и так, я отпускной, вот жителей вывожу. Дадут тебе маршрут эвакуации, повезешь их куда-нибудь в горы. Сделаешь? Я с тобой не могу дальше ехать - нам тут сойти надо, в холмах.
- Сделаю, господин барон, - говорю.
- Ну, говорит, молодец, Дал Ликва. Прощай.
Открываю я дверь, машет он всем в автобусе рукой, и тут они втроем - он, женщина и белячок, с каким мы на разведку ходили - из автобуса выходят.
Смотрю я в окно - темень. Вижу высокого барона, вижу волосы белячка его - и раз! - пропадает барон в зарослях на холмах.
Никогда его не забуду. Таких, как я, не берут в космонавты. Зато хоть с одним настоящим космонавтом я повстречался, хоть и под бомбежкой.
Глава восьмая.ПАРАШЮТИСТ
Ветер нас не подвел: мы приземляемся, по Божьему изволению, весьма компактно. Всего за двадцать пять минут, как на учениях, мне удается собрать батальон точно в назначенном пункте. На карте это место обозначено как санаторий "Зеленые предгорья". Ничего особенного: десяток домиков обслуги, белое здание санатория - все давно покинутое, заколоченное, неохраняемое.
Я обхожу строй моих бойцов на площадке перед санаторием. Отлично держатся, даром, что три четверти необстрелянных, последнего призыва. Война, война! Сколько молодых жизней сожрало бессмысленное упрямство язычников? Теперь в бой идут совсем юнцы, те, кто в год начала войны еще учился в начальной школе... Итак, они отлично держатся, и потерян при выброске всего один человек из трехсот. Его, видимо, снесло на лес, но, если он жив, то сумеет пробраться сюда, где я оставляю двух связистов. Именно сюда за мной прилетит вертолет завтра утром, когда десант на побережье закрепится настолько, чтобы наши вертолетчики взлетали не с борта десантных судов, а с берега.
Командую:
- Батальо-о-он... Смирр-р-рна!
У меня это "смирр-р-рна!" очень хорошо получается, помню, еще старый командир дивизии на смотру специально подходил слушать.
- Солдаты! - говорю. - Первая часть нашей задачи выполнена. Мы на территории противника. Наконец-то кованый сапог вооруженных сил демократии сокрушительно обрушился на дряхлую землю прогнившей реакционной монархии Оанаины. Историческое противостояние однозначно завершится победой сил мира и прогресса, передовой части человечества - великой, обретенной в трудах и боях демократии родной Смаргуды.
После этого мы все с воодушевлением исполняем "Трясутся устои", и я объявляю приказ по батальону: просочиться повзводно на окраины Шенаины, прорваться в район аэропорта, захватить и уничтожить командный пункт, организовать там оборону и держаться до подхода основных сил вторжения.
- Лейтенант Юссуп, - командую напоследок, когда первые взводы уже втягиваются в темные жерла дорожек парка, а последние сумерки окончательно поглощает ночная тьма. В эти самые минуты, я знаю, основные силы десанта уже сыплются на северную окраину Шенаины, и никто из врагов не будет ожидать, что мои тигры обрушатся на аэропорт на южной окраине - как раз часа через три, когда противник стянет к северной окраине все имеющиеся силы (если еще не будет опрокинут). - Лейтенант Юссуп, вместе со взводом - ко мне!
И они подбегают трусцой - двадцать семь великолепных, лучших в батальоне бойцов, все плечистые, долговязые, на лицах наведена зеленая боевая раскраска, как у их далеких предков, пришедших со звезд на благословенную землю Смаргуды, окружая Ноги Пророка.
- Лейтенант Юссуп, - говорю я очень благосклонно, потому что не могу без улыбки смотреть на их ослепительную силу, - вы поступаете в лично мое распоряжение.
- Служу демократии, - рявкает лейтенант, здоровяк из здоровяков. Три года назад он выпустился из лучшего на Острове училища "Святой Аххмат" - и вот он уже лейтенант с двумя медалями, мощный, бесстрашный, опора старшего командира. Невозможно ему не покровительствовать, невозможно им не восхищаться.
- За мной, - командую я, и мы бежим по узкой тропе в сторону, противоположную городу. Со мной мой ординарец субофицер Дилиль, рядом бежит лейтенант, взвод - цепочкой позади.
- Нам с вами предстоит необычная операция, лейтенант, - говорю я на бегу, ощущая, что, несмотря на мои опасения, я устойчиво взял боевое дыхание.
- Слушаю, гражданин майор, - сосредоточено выдыхает лейтенант.
- Вы знаете, кто такой Шалеанский Ока?
- Лжепророк многобожия монархии Оанаины, - выпаливает лейтенант, не задумываясь.
Это хорошо, что он не задумывается.
- Правильно, - говорю я. - Сейчас нам предстоит по заданию командира бригады, в свою очередь полученному им от командира группы армад "Север", захватить этого лжепророка живым.
Молодец, лейтенант - другой на его месте непременно наклал бы в штаны, а этот воин только посерел, - правда, настолько заметно, что я вижу это даже при слабом свете Красной луны.
- Есть захватить вражеского лжепророка, - отзывается он наконец.
Сам я понимаю так, что командованию нужен живой Ока, чтобы сломить дух противника. Известно, что Ока не в ладах с Верховным Синодом Культов, этим змеиным гнездом ересиархов различных ложных верований, управляющим многочисленными последователями языческих заблуждений в Оанаине. Но среди населения Ока очень, очень влиятелен. Ока - проповедник единобожия, хотя и его учение в сравнении с единственно верным светлым учением Пророка - мрачная ересь; но все же в случае его захвата Оку, как я понимаю, можно заставить приветствовать приход на их землю сил Единого.
А лейтенант ничего, молодец. Даже дыхание уже восстановил. Дилиль вот, слышу, уже зубами стучит. Шутка ли, взять Оку. У Оки нет вооруженной охраны, но в том-то, между нами говоря, весь ужас и состоит. Говорят, не люди его охраняют.
Мы выбегаем из парка через калитку, нараспашку висящую на одной петле. Тропа идет в поле между зарослей шегавы.
И тут меня самого начинает, доложу я вам, пробирать хар-рошая дрожь. Стыдно - ведь на севере видно зарево и, если остановиться и прислушаться, можно, наверное, разобрать шум боя, который ведет наш доблестный десант. А я дрожу на бегу. Осознаю. Бежим захватывать Шалеанского Оку, который ложно утверждает, что его бог дал ему власть над Древними Силами Шилемаура, владевшими этой землей задолго до Нисхода. Ложно-то оно ложно, да только как быть с чудесами, которые он творит? До войны, помню, читал в "Божьем свете", какие он номера откалывает. И ведь не оанаины какие-нибудь невежественные писали - ученые люди, академики.
