Кирилл Мошков - Провал резидентуры
Обзор книги Кирилл Мошков - Провал резидентуры
Кирилл Мошков
ПРОВАЛ РЕЗИДЕНТУРЫ
Глава первая.РАЗВЕДЧИК
В рубке очень тихо, гудят еле слышно трубы за стеной, я сижу в рабочем кресле, закрыв глаза, тереблю кольцо на застежке куртки, жду... Радиоприемник играет заунывную, тяжко ритмичную музыку - "шеаокан". В рубке тихо, в рубке мир, гулкие барабаны и плачущий электрогобой рождают усталость. Я представляю себе небольшую радиостудию в старинном городке на берегу моря. Из окна с тройными стеклами хорошо видно море, свинцовое, по-зимнему седое от бесчисленных барашков. Крутятся бобины большого студийного магнитофона, записывающего эфир для повтора ранним утром; мигает двоеточие на дисплейчике CD-плейера, в узеньких недрах которого рождается эта тягучая, сверхмедленная музыка. Темнокожий звукорежиссер, отдыхая - они в эфире уже шестой час - положил бритую голову на руки перед компьютером, показывающим смену текущих номеров; ди-джей, такой же темнокожий, стоит у окна, с тоской глядя в асфальтовую морскую даль над мотающимися верхушками мокрых пальм на набережной Короля Хуа V; в его длинных, с твердыми плоскими ногтями коричневых пальцах дымится забытая шоколадного цвета сигарета.
Музыка медленно стихает, звукорежиссер вопросительно смотрит на ди-джея. Тот, еле слышно вздохнув, возвращается к микрофону. Коричневая рука привычно нажимает клавишу, и с винчестера срывается и уходит в эфир мощный, эхом ревущий удар заставки, коричневый палец с синеватым ногтем привычно отжимает кнопку на пульте, вспыхивает красный транспарант "В ЭФИРЕ", и я в рубке дежурного по радиоразведке, в тридцати шести тысячах километров над головой ди-джея, слышу его усталый низкий голос, произносящий на певучем языке оанаинх:
- Здесь "Радио Тридцать" из Миноуаны, с вами до восемнадцати часов Оаки Мин Даноо и звукорежиссер Амму Эан Ингиоо. Непревзойденные мастера из мастерской Виашну были с нами последние девять минут, а теперь, по большой просьбе девушки Лиины, которая нам только что звонила - я напоминаю, наш номер в Миноуане 800-315-30 - итак, по просьбе девушки Лиины мы с вами возвратимся на двенадцать лет назад, когда все было еще по-другому, и послушаем напевный окан мастера Нао Бо, знаменитый "Лее окелео На"...
Коричневый палец нажимает кнопку микрофонного канала, красный транспарант гаснет, рука выводит фейдер на пульте, и в эфире рождается мощный, наводящий тоску вой синтезаторов, гулко раскатываются в сверхмедленном темпе барабаны, и мужской голос - то низкий, то вдруг пронзительный - заводит бесконечную, на трех-четырех нотах жалобу почти без слов... А ди-джей вновь встает, поднося сигарету к губам, подходит к окну, прислоняется лбом к холодному стеклу и бесконечно долго, пока не кончится окан, смотрит в морскую даль...
Тем временем я поднимаюсь со своего кресла и говорю оператору:
- Спасибо, сержант. Отключайте.
Сержант равнодушно кивает, а я выхожу из рубки и, пройдя по коридору, прикладываю палец к сенсорам дверей центрального поста. Дверь раздвигается, и я вхожу и говорю:
- Он передал "Лее окелео На".
- Значит, она не вернется, - утвердительно говорит командир и обеими руками взъерошивает короткие седые волосы.
- Да, она погибла, - говорю я почти равнодушно. С этими словами наша "ноль-пятнадцать", кажется, становится плоской, черно-белой - история... Только в памяти останется, как она вздрагивала, когда я целовал ее сорок дней назад в темной каюте на Полярной базе.
- Ну так же нельзя, - вдруг взрывается командир. - Надо же проверить!
- Даноо надежный человек, он не передал бы сигнал, не проверив, - говорю я.
- Нет, - невпопад качает головой командир, глядя в стену, и вдруг говорит:
- Вот что, готовьтесь. Вечером пойдете вниз. Все это надо проверить. И, если найдете ее... тело... то вывезите на борт.
- Ну, - говорю я, но он кричит:
- Это приказ! - и я, коротко козырнув, выхожу в коридор.
Я - это Шаг Веном, лейтенант Космофлота Конфедерации человечеств. Я работаю в Специальной службе флота, занимающейся главным образом безопасностью полетов во всех ее проявлениях. Мне двадцать четыре года. Я закончил Первое специальное училище Космофлота шесть лет назад. Я работал в Солнечной системе начальником низовой станции слежения, потом - старшим дежурным подсистемы слежения Земли-Большой, потом был переведен в Объединенную службу слежения систем Толимана, там я был сначала заместителем, потом начальником сектора слежения. Два года назад я получил предложение перейти в управление разведки и согласился. С тех пор я работаю здесь, в системе Кассиопеи, в шести с небольшим парсеках от Земли, старшим специалистом разведки базы флота.
Едва я вхожу в каюту, как гудит интер. Я отзываюсь.
- Веном, - говорит командир. - Только что на автоответчик поступил контрольный звонок.
Я вылетаю в коридор, бросив каюту открытой, и ураганом проношусь через жилой отсек.
На центральном посту командир уже не один: с ним незнакомый, очень молодой блондин в чине мичмана и с ромбиком Первого училища Космофлота - между прочим, золотым ромбиком. Именной диплом! Кроме ромбика, у него на кителе колодочки двух незнакомых - наверное, не земных - орденов.
- Слушайте, Веном, - говорит капитан и включает воспроизведение.
Гудок, писк. Спокойный, нет, чуть нервный голос Лиины, говорящей на оанаинх:
- Дедушка, жаль, не застала тебя дома. Я не смогу тебе позвонить завтра. Я, наверное, уеду. Привет дяде Ауки.
Щелчок, короткие гудки.
- Но это же практически ничего, - говорю я.
- Но она жива, - возражает командир.
- Это может быть запись, имитация, монтаж.
- С "дядей Ауки"?
Да, действительно. Шифрованный сигнал-идентифик произнесен самой Лииной, в этом нечего сомневаться, иначе фильтр на входе превратил бы "дядю Ауки" в непроизносимое карканье.
- Может, и так, - соглашаюсь я. - Я лечу?
- И немедленно, - говорит командир. - С вами полетит гренадер. У нас теперь наконец-то есть собственный специалист Астрогренадерской службы.
- Слава Богу, - искренне говорю я. - Кто?
- Мичман Таук, - говорит капитан.
Юный блондин кивает.
Мы выходим вместе, в коридоре пожимаем друг другу руки.
- Шаг, - говорю я.
- Легин, - представляется он.
- Вы давно на Базе-Два? - спрашиваю я его. - Что-то я вас тут не видал.
- Я сегодня утром прилетел, - отвечает он. - Перевелся с Базы-Один.
- Ваша инициатива? - спрашиваю я. - Или распоряжение командования?
- И то, и другое. Здесь оперативная база, а зачем на центральной базе сектора держать гренадера, если там потребность - от силы один вылет в месяц? На один вылет я могу и отсюда слетать, если что. А у вас какая нагрузка, лейтенант?
- Агентура на Благородных островах, контроль над военными силами Северного полушария, плюс дежурства. Здесь человечество маленькое, меньше миллиарда, мы контролируем всю планету вчетвером, четыре главных специалиста. Легин, а вы где раньше работали?
- Новая Голубая Земля, система Три-Сорок, Десса, Шагрена, Одиннадцать-Один, Эрна, - отвечает он безо всякой рисовки, что мне очень нравится, потому что лично я бы в этом списке по крайней мере три названия выделил особо.
- Давно закончили?
- Три года, - отвечает он. Значит, сейчас ему девятнадцать, гренадеры выпускаются в шестнадцать. Мне показалось, что он по крайней мере на два года младше. - А вы Первое специальное кончали?
- Да, шесть лет назад.
Он спокойно кивает. Хороший парень. Посмотреть его в деле, конечно, надо, но кажется, что мне повезло.
На ходу я протягиваю ему хардик.
- Вот, почитайте легенду.
Он опускает рид-сенсоры на виски, вкладывает хардик в дисковод подшлемника и спокойно, будто и не читает, говорит:
- Я, пока летел, отчитал базовый блок по Шилемауре. Интересная планета.
- Правда ведь? - говорю я. Шилемаура мне очень нравится. - Очень необычное сочетание рас.
- Это правда, что черная раса здесь недавно? - спрашивает он.
- Их история об этом говорит очень определенно, но в земных архивах нет упоминаний о столь значительных исходах чернокожих общин в те века. Скорее, это уже вторичное переселение.
Он кивает и вынимает хардик.
- Что, уже? - поражаюсь я.
- Я учился у Буцудзен на Шагрене, - объясняет он. - Я там пробыл семь месяцев, и два из них - в горах у Буцудзен.
- То есть это правда, что они могут на порядок поднять емкость мозга, - вопросительно говорю я.
- Они ее не поднимают, - объясняет он. - Как бы открывают. Эти емкости есть у каждого, но их надо активировать.
- А это сложно?
- Честно сказать, технологии я не понял, - улыбается Легин. И тут мы приходим к шлюзам.
В глубине души я поражен. За время службы мне приходилось общаться или работать, наверное, с десятком гренадеров, и все они были в разной степени суперменами, но этот Таук превосходит все мои представления. Десса, Одиннадцать-Один, Эрна, сверхскоростной ридинг, два ордена - и все это пусть даже и в девятнадцать лет? Впрочем, говорят, Великий Ямадзуки получил первый орден в пятнадцать лет...
