Alma - Семнадцать мгновений Вейдера
Некоторых вещей даже Империя не меняет.
Вейдер склонил голову в притворном смирении:
Прошу простить мою дерзость, госпожа сенатор, - особого раскаяния, почему-то не слышалось. – Присаживайтесь. Нам надо поговорить.
Она многое узнала тогда. Кое о чем Мон подозревала, о многом – догадывалась, но то, что на самом деле происходит в Империи… ЭТО БЫЛО НЕМЫСЛИМО! Вейдер, ведущий свою игру против Таркина, Пестажа и Императора? И Бэйл, тот самый Бэйл, который за руку привел ее в подпольную организацию – одна из первых фигур контрразведки? Невероятно! Однако Темный Лорд будто и не собирался убеждать – он просто перечислил факты. Так, что становилось ясно: вот она, правда! Хотя верить не хотелось… Ведь, пока она и ее товарищи-заговорщики, грубо говоря, мутили воду, Вейдер фактически создавал для себя ту самую тайную армию, о которой мечтал Альянс. Благо, положение Темного Лорда при дворе открывало широкие возможности для подобных манипуляций. Слушая спокойный и обстоятельный рассказ Лорда о предстоящих «чистках» в Сенате, призванных оградить горе-подпольщиков от опасности, Мотма внезапно поняла и еще кое-что:
«А ведь он тоже не слишком рад. Что я… да и все мы для него? Балласт!»
Мон всегда отличалась проницательностью – еще одно качество, отнюдь не сделавшее ее жизнь счастливее. Вот и сейчас она каким-то шестым чувством поняла: между этими двумя нет полного согласия. С точки зрения конспирации – да и простой логики, привлечение ее в качестве союзника было делом невыгодным и ужасно рискованным. Никто в здравом уме…
«Будь честна с самой собой! Говоря «никто» ты думаешь «я». Я бы не рискнула. Я бы никогда не поставила свою жизнь – и успех всего дела в зависимость от человека, которому не верю полностью. Причем, говоря откровенно, совершенно бесполезного в данный конкретный момент. Почему же ОН это делает?».
Внезапно сенатор встретила взгляд, исполненный вековой мудрости – и увидела в нем понимание. Магистр не спеша поднялся с кресла.
Моя миссия закончена здесь. Навсегда. Остальное сделаешь ты.
Учитель… - ей показалось, или голос грозного Лорда действительно звучал почти умоляюще?
Нет, Энекин! Прошлого вернуть не можем мы. Ваше время пришло – а мое минуло безвозвратно, ммм...
Магистр кинул на Мотму еще один все понимающий взгляд:
Никто умельцем не рождается. До того, как мастером стать, долгий путь ученик пройти должен, - Мон задумалась, нет ли в этих словах какого-нибудь двойного смысла, но тут Йода продолжил.
Союз ваш – залог Изменений. Тех, которые мне не под силу оказались, – маленький Магистр окинул пристальным взглядом сначала одного, а потом – другую. - Привыкните к этой мысли пока.
* * * * *
Привыкла ли она к этой мысли?
За десять лет?
Нет.
В своих выступлениях она старалась поменьше вспоминать о Темном Лорде. Никогда не называла его заклятым врагом, как если бы Вейдер был для повстанцев не страшнее обычного адмирала. Лишь констатировала факты по принципу «главнокомандующий имперским флотом сделал то-то и то-то». Хладнокровно и деловито, в отличие от той же самой Леи Органы. В устах принцессы «Дарт Вейдер» звучало как грубейшее ругательство.
«Ясно, кто внушил тебе это, девочка. Твой милейший отчим, правда? Он-то терпеть не мог Энекина Скайуокера.»
Бэйл Органа довольно долго загораживал собой Альянс от Императора, но использование контрразведчика в таком репертуаре дорого обошлось повстанцам. Это ведь именно с легкой руки альдераанца в имперские СМИ просочилось название «Альянс за восстановление Республики». Худшей дискредитации для ее соратников не могло найти даже пресловутое бюро агитации и пропаганды! Только на этом названии Мон потеряла кучу возможных союзников – ее сверстники еще слишком хорошо помнили времена Старой республики, и далеко не каждый мечтал променять более-менее стабильное положение в Империи на анархию.
Еще отвратнее было то, что Бэйл и впрямь являлся на редкость талантливым человеком. Не считая Палпатина времен его блистательной сенаторской карьеры, Органа лучше всех известных ей политиков умел произносить пламенные речи и зажигать людей прогрессивными идеями. Прекрасно зная, кто такой альдераанец на самом деле, Мон долго не могла понять, откуда он черпает свое мастерство. Бэйл выращивал нездоровый идеализм подобно тому, как биолог растит в пробирке вредоносную культуру. Не впитывая его сам, Органа был способен заразить этим других. Что особенно касалось ее юных коллег.
Тех самых, которые после уничтожения Звезды Смерти нередко заявляли ей о необходимости серии ударов по любым имперским военным базам. Ведь имперцы – враги, верно? Значит, их всех надо уничтожать? Или, еще лучше – совсем недавно кто-то предлагал устроить акцию протеста в правительственном районе Центра Империи. Взорвать какое-нибудь столичное здание контрразведки – ах, как это революционно и здорово... И почему мы до сих пор этого не сделали?
Иными словами, во имя светлых целей, возьмемся-ка за бластеры и бомбы. Повоюем с тоталитаризмом! Мы боремся за правое дело, нам можно убивать!
«Если бы Альянс стал таким, я бы первой ушла из этой компании».
Конечно, они наносили удары, защищая внешние регионы от разора, репрессий и дискриминационных действий. Или когда отвлекали на себя внимание Императора и Таркина от какой-нибудь системы. Да и Палпатину уже давно было не до благополучия его подданных. В ранние годы Империи он позволял Темному Лорду брать ответственность за то, что случалось в той или иной системе. Теперь же Император стремился расставить всюду собственных людей, не заботясь о том, что эти люди вытворяют – главное, укрепить вертикаль власти! И, когда Вейдеру напрямую не разрешалось навести порядок по собственному усмотрению – он мог запросто передать это дело Альянсу. В результате на карте Галактики нередко появлялась маленькая независимая система, а политические аналитики Империи трактовали случившееся как гражданскую войну. Число планет, которые таким образом поддержали Восстание, неуклонно росло. В особенности это касалось нечеловеческих рас – как Таркин, так и Пестаж не испытывали к алиенам никаких чувств, кроме ксенофобии.
«Оправдывайся, Мон, оправдывайся… Ты всегда выбирала меньшее Зло. Но оно же не стало от этого Добром, правда? Разве под началом Таркина служили одни отъявленные негодяи?»
Нет. И вообще, уничтожить ВСЮ несправедливость невозможно в принципе. Но Зло – это когда ты не стараешься ничего изменить и перестаешь сражаться.
Если предположить, что гранд-мофф никогда не прорвался бы к власти и не начал строить свое любимое детище в виде боевой станции – вряд ли Альянс стал бы всерьез вооружаться. Скорее всего, так и остались бы секретной организацией разведчиков, политиков и дипломатов. Быть может, она и сейчас предпочла бы вернуться в то время – восемь лет назад, когда на фракцию республиканцев только-только наложили запрет в Сенате.
Конечно, тогда было нелегко – у них практически не было силовых структур, и то светлое будущее, за которое они призывали бороться, казалось туманом. В Галактике полно людей, которые всегда предпочтут жесткий порядок слабенькой парламентской власти, видя в демократических свободах лишь лазейку для анархии. Пока можно надеяться на реформы в Империи, они никогда не поддержат подозрительных подпольщиков из Сопротивления. Мон сумела это понять, даже будучи истым республиканцем по натуре. Как и то, что считать их всех априори врагами – нельзя.
На черное и белое мир делят только дети.
На самом деле, идеализм должен взрослеть.
Уроки сенаторской молодости не забываются – в те времена она считала государственный строй и законы Республики стопроцентно верными. Позже, изучив имперские порядки и близко познакомившись со всем творившимся при Палпатине беззаконием, Мон поняла – как это ни удивительно, но все взошедшие уродливые ростки были, оказывается, посеяны старым демократическим режимом. Она, безусловно, осталась верна своим республиканским идеалам – но раз и навсегда осознала, что народовластие само по себе является не более чем достаточно хорошей моделью взаимоотношений государства и общества, а не панацеей.
Или попробуем сравнить двух людей – Энекина Скайуокера и Дарта Вейдера. И тот, и другой были идеалистами. Но помилуйте, какова разница!Вейдер когда-то рассказал ей, как двадцать два года назад ввязался в серьезную не по годам интригу. И как потом, даже узнав об уничтожении Ордена и Республики, которым СЛУЖИЛ, понял, что не может убить Императора. Потому что это не разрешит проблем, а лишь усугубит ситуацию. И как в течение десяти лет пытался «сработаться» со старшим ситхом, пытался бороться с несправедливостью в Империи, а вместо этого приобрел славу палача. И уяснил себе, что один в поле – не воин. Более всего Мон удручало то обстоятельство, что ее союзник всерьез считал спасение его жизни Палпатином огромным долгом. Да он отдал этот долг сторицей! Но сейчас позиция Вейдера явно изменилась – видимо, Император вел себя так, что не давал никакой надежды обойтись без его прямого устранения. И, в отличие от ситуации, сложившейся двадцать лет назад, теперь именно его прогрессирующий разлад с самим собой и государственным благополучием угрожал выплеснуться военным хаосом и анархией.
