Питер Гамильтон - Дремлющая Бездна
Но на этот раз достоинства Аньи не произвели впечатления на ее собеседницу. Оскар посмотрел на вторую женщину, стоявшую у перил на балконе. На полголовы ниже Аньи, в модном белом платье с легким поверхностным мерцанием и красно–коричневом жакете с короткими рукавами. Прекрасный стиль без свойственного Анье избытка женственности. Женщина не оказывала Анье восхищенного внимания, к которому та привыкла. Это Оскар отчетливо видел. Язык тела Аньи и тон ее голоса давно стали для него открытой книгой. И чем больше она старалась произвести впечатление, тем сильнее проявлялось ее раздражение. Он даже позволил просочиться в Гея–сферу некоторой части своего удивления.
Должно быть, Анья его ощутила. Она капризно надула пухлые губки.
— Оскар, дорогой, я разговаривала с твоим давним другом.
Вторая женщина повернулась. И многозначительно улыбнулась.
Оскар выронил стакан; не только руки, но и все его тело мгновенно онемело от изумления. Осколки хрусталя и кубики льда со звоном раскатились по полированному дереву.
— Привет, Оскар, — сказала Паула Мио.
— Черт подери!
— Мы давно не виделись.
Оскар был не в силах даже застонать.
В Гея–сфере проявились искры тревоги, исходящие от наблюдающих за встречей его партнеров.
— Вы двое… — Джесарал обвиняющим жестом ткнул пальцем в сторону Паулы. — Я думал…
— Все в порядке, — сумел выдавить из себя Оскар.
— Что такое? — сердито спросил Джесарал у Паулы. — Ты сказала, что вы были друзьями.
— Были когда–то. Очень давно.
— Опять одно и то же! Все случилось до моего рождения.
— Верно, — подтвердил Оскар.
Его юз–дубль дал команду роботу–горничной убрать осколки бокала. Только тогда на лице Оскара появилась слабая улыбка.
— Как поживаешь, Паула?
— Как и всегда.
— Да.
Она ничуть не изменилась. По крайней мере в физическом смысле. Разве что ее длинные темные волосы стали на пару сантиметров длиннее. В отличие от него, получившего превосходное тело Прогрессора, клонированное из его собственной ДНК, улучшенное макроклеточными ячейками, укрепленными костями, более эффективными органами и большей продолжительностью жизни. В свои восемьдесят шесть он еще и не думал об омоложении, хотя признаки вновь прожитой жизни уже стали проявляться на лице — и Анья никогда не уставала ему об этом напоминать. Но Паула… Оскар решил, что она уже стала Высшей. Он почему–то представить себе не мог, чтобы она посещала клинику в угоду своему тщеславию.
— Так вы знакомы? — неуверенно спросил Дашику.
— Да. — Оскар откашлялся. — Вы не могли бы ненадолго оставить нас наедине?
Его партнеры обменялись тревожными взглядами, наполнив Гея–сферу ощущением беспокойства с немалой примесью раздражения.
— Мы будем снаружи, — сказала Анья, на ходу похлопав его по руке. — Только позови.
Робот–горничная собрал осколки и начал всасывать виски. Оскар попятился к дивану и тяжело опустился на мягкие подушки. Оцепенение начало проходить, и на смену ему пришел гнев. Он окинул Паулу сердитым взглядом.
— Тысяча сто лет. Спасибо.
— Я спасла твою ячейку памяти.
— И отдала ее под суд!
— Сегодня ты жив, как и в день полета на гиперглайдере, чего нельзя сказать о жертвах Абадана.
— Слезы Иисуса! Ты когда–нибудь перестанешь меня преследовать?
— Я не могу вызвать у тебя чувство вины. Ты сам это делаешь.
— Да–да. — Он поглубже уселся на диване. — Какого дьявола ты здесь забыла?
— Ты неплохо устроился. — Она повернула голову, оглядывая гостиную. — Анья искренне гордится домом. И я ее понимаю.
— Моя страховка в ККТ, спасибо Уилсону, была переведена в трастовый фонд в день завершения суда. Знаешь, как выглядят проценты за тысячу сто лет? Ты на них смотришь. Проклятая инфляция! Если бы не она, я мог бы купить себе планету.
— И у тебя прекрасные спутники, очень хорошие люди. Джесарал ведь совсем молод, не так ли?
— Так, — почти зарычал Оскар. — И еще у него большой член.
Паула усмехнулась.
— Ты не общался с Уилсоном после того, как вышел из клиники?
— Он оставил послание. И Анна тоже. Они оба давным–давно мигрировали в АНС. Я лично их не понимаю. Послушай, все это чепуха. Чего ты от меня хочешь?
— Я хочу, чтобы ты кое–что для меня сделал.
Оскар не мог поверить своим ушам. Он сидит в одной комнате с Паулой Мио и смеется.
— О боже, неужели ты изменилась за эти столетия. Ты хочешь, чтобы я сделал что–то для тебя? Ты, наверное, шутишь.
Ответная улыбка Паулы граничила с непристойной усмешкой.
— Точно.
Смех Оскара мгновенно умолк, оставив неприятное ощущение жжения в желудке.
— Ох, черт. Ты не шутишь.
— Конечно, нет. Это вполне серьезное предложение. Кто бы заподозрил нечто подобное?
— Нет. Ни за что. Иди и шантажируй кого–нибудь другого. Я лучше снова уйду в небытие.
— Ну же, Оскар, ты ведь не Джесарал, так перестань ему подражать. Я приехала не для того, чтобы тебе угрожать. Я обращаюсь к тебе с просьбой, потому что знаю тебя и знаю, чего ты хочешь.
— Вы меня совсем не знаете, леди!
Паула, сверкнув глазами, наклонилась к нему.
— О да, Оскар, знаю. Мы провели вместе последние дни твоей жизни. Я чуть не умерла, а ты погиб. И не говори, что мы не понимаем друг друга. Ты пожертвовал собой, чтобы спасти человечество. Ты благороден, Оскар. Угнетен чувством вины, но благороден.
Оскар изо всех сил старался ей не уступить.
— То был экстренный случай. Больше такого не повторится.
— Правда? Как ты думаешь, на кого я в последнее время работаю?
— Рискну предположить, что это АНС. Ты никогда не меняешься.
— Насчет АНС ты прав, но ошибаешься в другом. Я изменилась.
— Да уж, конечно. Одна и та же работа в течение тринадцати веков. Я тебя еле узнал. Паула, ты не можешь измениться, ты — это ты.
— Дальняя изменила меня. Она почти убила меня, но я поняла, что должна приспосабливаться. И я перестроила свою ДНК, чтобы убрать инстинкт импульсивного поведения.
— Оно и видно.
— Свободная воля способна преодолеть искусственно созданный инстинкт.
— Былое естество против формирования. Я уверен, философы бы с радостью тебя послушали. Почему бы не обратиться к ним? Ах, да, верно. Все они мертвы уже две тысячи лет.
— Ты пытаешься уйти от ответа. Стараешься перед самим собой оправдать свой страх.
— Нет, леди. Все абсолютно не так. Я отвечаю: нет. Я не буду тебе помогать. Хочешь, повторю по буквам? «Н», «е», «т». Нет.
— Как ты считаешь, насколько все плохо, раз я решилась обратиться к тебе?
— Мне все равно. Я не буду тебе помогать.
— Это паломничество, Оскар. Оно меня тревожит. Действительно тревожит.
Он уставился на нее, сомневаясь, что способен вынести еще одно потрясение.
— Послушай, я неплохо изучил эту историю. Впрочем, как и все другие. Флот остановит Окайзенскую Империю. АНС не позволит подняться в космос кораблям паломников. Не так уж плохо. А если дубоголовые бараны Иниго сунутся в Бездну, она поглотит половину Галактики.
— И ты считаешь, это все? Оскар, перед отправкой на Дальнюю мы с тобой были рядом с Найджелом. Тебе известно, насколько трудная сложилась тогда ситуация, как много неизвестных было задействовано в той игре. Так вот, сейчас еще хуже. Намного хуже. Бездна — лишь второстепенный фактор. Борьба начинается между фракциями. И это борьба за судьбу человечества. От ее результата зависит будущее нашей души.
— Я не могу тебе помочь, — сказал он уже чуть не плача. — Ради бога, я же просто пилот.
— Ох, Оскар. — Она опустилась перед ним на колени и сжала его руки. Ее пальцы излучали тепло. — Хватит скромничать. Я прошу помощи из–за твоего характера. Я знаю, как только ты согласишься, мне больше не надо будет беспокоиться о проблеме. Ты не подведешь меня, вот что важно.
— В тебе говорит ностальгия. Я же просто пилот.
— Ты был просто пилотом флота, когда спас нас от Звездного Странника. Я расскажу, что мне от тебя надо. А потом объясню, почему ты возьмешься за это дело. Если ты возненавидишь меня за то, что я открыла тебе глаза, что ж, пусть так и будет.
Он вырвал руки из ее пальцев.
— Говори, что ты хочешь, а потом уходи.
— Фракции прекрасно меня знают и следят за мной, как я слежу за их агентами. А я не хочу, чтобы они знали, что мне необходимо отыскать Второго Сновидца.
Оскар рассмеялся. Но его смех граничил с истерикой.
— Искать Второго Сновидца? Мне?
— Да. А знаешь, почему это сработает?
— Потому что никто такого не ожидает.
Он говорил тоном школьника, повторяющего бесполезное правило.
— Правильно. А знаешь, почему ты сделаешь это для меня? Прошу не стрелять в гонца.
Он насторожился. Нет, он не помнил ничего такого, чем она бы могла ему угрожать. «Неужели я стер часть памяти? Господи, неужели был второй Абадан?»
