Генри Каттнер - Долина Пламени (Сборник)
Впервые в истории была индуцирована телепатия.
Коуди в одиночестве сидел за пультом управления электронно-вычислительной машины. Времени уже не было совсем. С минуты на минуту должна была начаться экстренная телепередача — последний призыв ко всем обычным людям. Им будет предложен индуктор — условно. Ибо они не смогут им воспользоваться, только их дети.
Если они будут готовы принять индуктор и прекратить погром, лыски узнают об этом очень быстро: самые потаенные мысли обычных людей не могут быть спрятаны от телепатов.
Но если они не примут предложение, лыски будут знать и об этом, и тогда Коуди придется нажать некую кнопку на панели перед ним. И начнется операция «Апокалипсис». Через шесть часов вирус будет готов. Через одну-две недели девяносто процентов населения земли будут мертвы или при смерти. Погром может продолжаться до самого конца, но телепаты имеют возможность спрятаться, и прятаться слишком долго им не придется. Решать предстояло людям.
Коуди почувствовал, как в комнату вошел Элленби.
«Что ты думаешь?» — спросил он.
«Я не знаю. Это зависит от эготизма, тоже паранойи в каком-то смысле. Возможно, человек научился быть общественным животным; возможно, нет. Скоро узнаем».
«Да. Скоро. Это конец — конец того, что началось со Взрывом».
«Нет, — сказал Элленби, — это началось задолго до него. Это началось, когда люди впервые стали жить группами, и группы начали расширяться. Но прежде чем произошло какое-то окончательное объединение, случился Взрыв. Дальше была децентрализация, и это было неверное решение. Она вела к окончательному разъединению и контролю через страх. Она сделала стены между людьми выше, чем когда-либо. Агрессия теперь карается очень строго, а в подозрительном, тревожном, децентрализованном мире — уйма агрессии, готовой прорваться. Однако она подавляется сознанием — криминальным сознанием управляемого страхом общества, с детства заложенным в каждом человеке. Вот почему ни один взрослый нетелепат нашего времени не может воспринимать мысли, не может Люси, не могут другие».
«Она… никогда не сможет?»
«Никогда, — тихо подтвердил Элленби. — Это функциональная истерическая глухота — телепатическая глухота. Нетелепаты не знают, что думают другие люди, но им кажется, что они знают. И они боятся этого. Они приписывают другим свою подавляемую агрессивность; бессознательно они считают всех других потенциальными врагами — и поэтому не осмеливаются стать телепатами. Они могут хотеть этого сознательно, но в подсознании у них слишком много страха».
«Однако дети…»
«Если они достаточно маленькие, они могут стать телепатами, Джеф, как твой ребенок. Его сверх-я еще не сформировалось. Он может узнавать новое, и узнавать реально — все умы для него открыты, он будет расти и учиться, не запертый ни в каких стенах».
Коуди вспомнились слова одного поэта из прошлого: Что-то есть такое, что не любит стен. Слишком много стен выстраивалось, в течение слишком долгого времени, стен, отделявших человека от его соседа. В младенчестве, может быть, в раннем детстве каждый был способен воспринимать телепатические мысли благодаря индуктору. В младенчестве ум ребенка был цельным, здоровым и полным, способным научиться как речевому, так и мысленному общению. Но скоро, фатально скоро, вместе с ростом и обучением ребенка вокруг него вырастали стены.
Потом человек взбирался на свою стену и сидел на ней, как Шалтай-Болтай; и как-то, где-то, в долгом процессе взросления и познания разум портился навсегда. Это было падение — не только Шалтая-Болтая, а вечное падение самого человека. А потом…
Вся королевская конница, вся королевская рать не могут Шалтая-Болтая собрать.
Для Люси это было безвозвратно поздно.
«Как насчет параноидов? — спросил чуть погодя Коуди. — Они были телепатами в детстве. Что случилось с ними?»
Элленби покачал головой.
«На этот вопрос, Джеф, я не знаю ответа. Может быть, это наследственная дисфункция. Но они теперь не имеют значения: они являются меньшинством среди телепатов — очень незначительным меньшинством. Они были опасны только потому, что мы были меньшинством среди нетелепатов, и легко могли превратиться в козлов отпущения. Этого не будет, если…»
«Как насчет секретного волнового диапазона?»
«Можно сделать так, что индуктор будет способен настраиваться на волну любой длины, излучаемой человеческим мозгом. Никаких стен больше не будет».
«Если наше предложение будет принято. Если нет» если погром будет продолжаться… тогда на мне по-прежнему лежит ответственность за операцию «Апокалипсис».
«Разве это твоя ответственность? — спросил Эл-ленби. — Даже наша ли это ответственность? Нетелепаты сами сделают выбор».
«Передача начинается, — сказал Коуди. — Интересно, многие ли ее прослушают».
Толпа, волной катившаяся через город Истердэй под тайным управлением параноида, вихрем закружилась перед большим домом с широкой террасой. При виде нескольких мужчин, стоявших в ожидании на террасе, толпа разразилась криками. Параноид, однако, был в нерешительности.
Зато мужчина рядом с ним не колебался, — он с ревом бросился вперед. Раздался резкий треск, и под его ногами взметнулась пыль.
— У них есть оружие! — закричал кто-то.
— Взять их!
— Линчевать!
Толпа подалась вперед. Снова щелкнула винтовка.
Предводитель толпы — не параноид, а номинальный вожак — выругался и упал на землю, обхватив руками ногу.
На веранде выступил вперед человек.
— Убирайтесь отсюда, — решительно сказал он. — Убирайтесь — быстро.
Предводитель смотрел на него в изумлении.
— Док! — произнес он. — Ты же не лыска. Какого черта ты здесь делаешь?
Доктор медленно покачивал винтовкой.
— Среди нас здесь много нелысок, — ответил он, оглядев стоявших молча людей. Тут были представители нескольких рас, но в настоящий момент это не интересовало толпу. Линчеватели старались разглядеть на крыльце людей, которые, как они знали, были лысками; оказалось, что каждый из них окружен вооруженными нетелепатами, выжидающими с холодной решимостью.
Однако их было не так много, этих защитников.
Это пришло в голову и предводителю. Он поднялся, разглядывая свою легкую рану на икре, и бросил взгляд через плечо.
— Мы можем взять их! — крикнул он. — Нас десять против одного. Пойдем и убьем их всех!
Он повел толпу за собой.
Он умер первым. На террасе низенький человечек в очках и со щетинистыми усами вздрогнул и на мгновение опустил ружье. Но он не сдвинулся со своего места, оставаясь в ряду решительно настроенных людей.
Толпа отхлынула.
Последовала долгая пауза.
— Сколько, по-твоему, времени вы сможете нас сдерживать, док? — выкрикнул кто-то.
Убитый лежал на земле между двумя группами.
Воздух колыхался от зноя. Солнце незаметно двигалось к западу. Толпа сдвинулась теснее, — плотная, готовая к убийству масса выжидала, стоя в солнечном свете.
Вдруг внутри дома зажегся телеэкран и раздался голос Элленби, обращающегося ко всему миру.
Видеопередача закончилась.
Разумы лысок были заняты прощупыванием, выяснением, поисками ответа в разумах, которые не могли скрыть от них свои истинные желания. Это был опрос, гарантировавший достоверность результатов, И через несколько минут опрос будет закончен. Будет дан ответ. От этого ответа зависели жизни всех тех, кто не был телепатом.
Джеф Коуди в одиночестве сидел перед электронной машиной в ожидании ответа.
Нормальный человек, нормальные люди могли дать лишь один ответ. Ибо индуктор, впервые в человеческой истории, означал единство, основанное на реальности. Он открывал дверь настоящим и величайшим приключениям, проникновению в загадки науки, искусства и философии. Он возвещал последний и решительный бой против Илиона самой природы — широкой, огромной, неведомой Вселенной, в которой человек боролся и сражался и каким-то образом выжил.
Любой из ныне живущих взрослых мог дожить лишь до начала этого грандиозного предприятия, но их дети увидят все.
Нормальные люди могли дать лишь один ответ. Нормальные люди.
Коуди посмотрел на панель, блестевшую перед ним.
Земля наполнилась от них злодеяниями.
Да, мог быть и другой ответ. И если этот ответ будет получен… Конец всякой плоти пришел пред лице Мое.
Я истреблю их с земли!
Коуди мысленно заглянул в будущее. Он увидел себя, нажимающего кнопку на панели; увидел, как операция «Апокалипсис» захлестывает землю, подобно новому потопу; как тонет в разрушительном приливе и вымирает раса людей, и на всей планете, а может быть, и во всей Вселенной, в живых остаются только телепаты. Он вспомнил жуткую боль одиночества, которую испытывают лыски, когда умирает кто-то из них.
![Генри Каттнер - Этот мир-мой! [Авт. сборник]](/uploads/posts/books/75416/75416.jpg)
