Дэвид Брин - Война за возвышение
Они еще какое-то время посидели молча. Появление Роберта помогло преодолеть напряжение. «Как глупо», — подумал Фибен. Сильвия ему нравится. Им не довелось много общаться, а эта возможность, наверно, последняя.
— Ты мне никогда... никогда не рассказывала о своем первом ребенке, — сказал он неожиданно, сам удивляясь своим словам. Разве его это дело?
Конечно, сразу видно, что Сильвия уже рожала и кормила ребенка.
Растяжки кожи очень привлекательны: ведь четверть самок вида Фибена вообще не могут рожать. «Но здесь и боль», — подумал он.
— Это произошло пять лет назад. Я была тогда совсем молоденькая. — Голос ее звучал спокойно. — ...мы назвали его Сичи. Его, как обычно, подвергли тестам и нашли... аномальным.
— Аномальным?
— Да, так сказали. В некоторых отношениях его нашли выдающимся... а в других «необычным». Видимых дефектов не было, но прослеживались некоторые «странные» свойства. Это обсуждали несколько специалистов. И Совет возвышения решил отправить его на Землю для дальнейшего изучения.
— Они очень хорошо к нему относились. — Она фыркнула. — Мне предложили отправиться с ним.
Фибен мигнул.
— Но ты не полетела.
Она посмотрела на него.
— Я знаю, о чем ты думаешь. Я ужасна. Поэтому я тебе и не рассказывала. Ты бы отказался от нашего договора. Ты думаешь, я плохая мать.
— Нет, я...
— Но в то время все казалось другим. Моя мать болела. У нас не было групповой семьи, и я считала, что не могу оставить ее на руках у чужих и, может быть, никогда больше не увидеть. Я обладала тогда только желтой картой. Я знала, что на Земле мой ребенок попадет в хороший дом... получит высокую оценку и вырастет в семье неошимпанзе высшей касты, либо ему уготована судьба, о которой я не хочу знать. Я так боялась, что улечу с ним, а потом его у меня отберут. И, наверно, боялась и стыда, если его объявят испытуемым.
Она смотрела на свои руки.
— Не могла решить и попробовала обратиться за помощью к человеку из местного отделения Совета. Он считал, что я родила проби. Сичи забрали, а я осталась. Через шесть месяцев мама умерла.
Она посмотрела на Фибена.
— А потом, через три года, пришло сообщение с Земли, что мой ребенок счастлив и хорошо развивается. У него синяя карта и растет он в семье, где все обладают синими картами. И меня повысили, дали зеленую карту.
Она сжала кулаки.
— Как я ненавидела эту проклятую карту! Мне отменили принудительные контрацептические ежегодные инъекции, и теперь мне не нужно просить разрешения, если я хочу зачать. Мне, как взрослой, доверили контроль над собственной плодовитостью. — Она фыркнула. — Как взрослой? Шимми, которая бросила своего ребенка? Они это игнорировали и повысили меня из-за того, что он прошел проклятое тестирование!
«Вот как», — подумал Фибен. Вот в чем причина ее горечи, того, что она раньше помогала губру. Это многое объясняет.
— И ты присоединилась к банде Железной Хватки из ненависти к системе? Решила, что при галактах дела пойдут по-другому?
— Ну, что-то вроде этого. А может, я просто рассердилась. — Сильвия пожала плечами. — Но немного погодя я кое-что поняла.
— Что именно?
— Я поняла, что система при людях плоха, но при галактах она будет гораздо хуже. Да, люди высокомерны, но они пытаются с этим бороться. Собственная страшная история научила их опасаться высоко... высоко...
— Высокомерия.
— Да. Они знают, в какую ловушку это может превратиться, если они будут подражать богам и сами поверят в свою богоподобность. Но галакты именно к этому привыкли и не ведают сомнений. Они так надменны... я их ненавижу.
Фибен задумался. За последние несколько месяцев он многому научился и решил, что свой случай Сильвия несколько переоценивает. Она говорит почти как майор Пратачулторн. Но Фибен знал, что галактические расы редко считают добрыми и вежливыми.
Да и вообще не его дело судить ее.
Теперь он понял ее упорную решимость заиметь ребенка, который с рождения имел бы по крайней мере зеленую карту. Нет сомнений. Она хочет самостоятельно выпестовать следующего ребенка и иметь внуков. Сидя рядом с Сильвией, Фибен все время ощущал ее нынешнее состояние.
В отличие от женщин, у шимми строго определенные циклы, и их очень трудно скрыть. В этом одно из основных отличий в социальной и семейной жизни двух родственных видов. Он чувствовал, что его это очень возбуждает, и ощущал вину за это.
Момент был неловкий, и Фибен не хотел еще больше испортить его своей бестактностью. Ему хотелось как-то утешить ее, но он не знал как.
Он облизал губы.
— Послушай, Сильвия.
Она повернулась.
— Да, Фибен?
— Я искренне надеюсь, что ты получишь... То есть я хочу сказать, что оставил достаточно... — Он покраснел.
Она улыбнулась.
— Доктор Су говорит, что все будет в порядке. А если нет, источник не пересох.
Он покачал головой.
— Я ценю твою уверенность. Но не стал бы биться об заклад, что вернусь. — И он посмотрел в западном направлении.
Она взяла его за руку.
— Ну, я не настолько горда, чтобы отказываться от лишней страховки. Твой взнос будет оценен высоко, если хочешь.
Он замигал, чувствуя, как учащается ритм сердцебиений.
— Ты хочешь сказать — прямо сейчас?
Она кивнула.
— Когда же еще?
— Я надеялся, что ты так скажешь. — Он улыбнулся и потянулся к ней, но она остановила его.
— Минутку, — попросила Сильвия. — Ты меня за кого принимаешь? Конечно, тут нет свечей и шампанского, но я бы предпочла прелюдию.
— Отлично, — сказал Фибен и повернулся, подставляя ей спину. — Давай сначала ты, потом я.
Но она покачала головой.
— Я не это имела в виду, Фибен. Нечто более стимулирующее.
Она порылась за деревом и достала цилиндрический предмет из резного дерева. Один его конец был туго обтянут кожей. Фибен широко раскрыл глаза.
— Барабан?
Она зажала небольшой самодельный инструмент коленями.
— Это твоя вина, Фибен Болджер. Ты показал мне нечто потрясающее, и другое меня теперь не удовлетворит.
И она начала искусно выбивать быстрый ритм.
— Танцуй, — сказала она. — Пожалуйста.
Фибен вздохнул. Очевидно, она не шутит. Эта хореоманьячка-шимми сошла с ума, что бы ни утверждал Совет возвышения. Но ему это нравится.
«Кое в чем мы никогда не станем подобны людям», — подумал он, взяв ветку, и попытался резко взмахнуть ею, затем отбросил и взял другую. Он уже чувствовал себя возбужденным и энергичным.
Сильвия била по барабану, быстрый веселый ритм заставил его участить дыхание. Блеск ее глаз воспламенял его кровь.
«Так должно быть. Мы сами по себе», — подумал Фибен.
Он схватил ветвь обеими руками и ударил по стволу, листья разлетелись в разные стороны.
— Уук... — сказал он.
Второй удар получился еще сильнее, и каждый следующий возглас звучал со все большим энтузиазмом.
Утренний туман рассеялся. Гром не гремел. Несклонная к помощи Вселенная не послала на небо ни одного облачка. Но Фибен решил, что на этот раз обойдется без молний.
Глава 78
ГАЛАКТЫ
Экспедиционные силы губру лихорадило сверху донизу. Начались споры по поводу распределения и снабжения, из-за поведения рядовых, презрение которых к вспомогательному персоналу достигло нового опасного уровня.
Днем во время молитвы многие солдаты Когтя надевали традиционные траурные повязки по утраченным Прародителям и присоединялись к священникам в общей негромкой молитве. Но менее набожное большинство, которое в таких случаях обычно сохраняло почтительное молчание, теперь словно специально использовало это время для азартных игр и громких споров. А часовые прихорашивались и пускали по ветру выпавшие перья, отвлекая верующих.
Ненужные звуки можно было услышать во время работы, ремонта и учений.
Насест-полковник, командир восточного укрепления, проводил инспекцию и явился свидетелем такой дисгармонии. Он не стал тратить время и приказал немедленно собрать весь штат укрепления. Потом пригласил главного чиновника лагеря и священника к себе на помост и обратился к собравшимся:
Да не будет сказано, отмечено, разнесено слухами,
Что солдаты губру потеряли свою преданность!
Разве мы сироты? Утрачены? Покинуты?
Разве мы не принадлежим к великому клану?
Какими мы были, каковы мы сейчас,
Какими мы должны быть?
Мы воины, строители, но прежде всего —
Мы соблюдаем подобающие традиции!
Так насест-полковник говорил некоторое время, к нему в убеждающем пении присоединились администратор и священник лагеря. И наконец смущенные солдаты и весь штат слились в пристыженном и гармоничном ворковании.
