Иван Граборов - Гончая свора
– Не бойся ничего. – протянулся к ней Лим, приготовившись к атаке. – Я рядом.
Когда он притронулся к Рмун, то потерял контроль над ситуацией и самим собой. Прикосновение было подобно невыраженному чувству от понимания первоматерии вселенной: он покачнулся и упал на колено, едва совладав с мощью зримых образов, зашумевших в его голове мелодичнее аккордов Вон`Мэ. Песнь разлилась в его голове с великолепием послевкусия от голограммных квэл-записей штормового Соату. Его поразила её чистота.
Рмун плавно взмыла в воздухе над долеритовой ложей и стала медленно-медленно подниматься в белом свете. Элв отовсюду заклацали жвалами, поворачиваясь на неё, затрясли хитиновой чешуёй, зашипели.
– Страшный-страшный воин почтил нас. – изрекла поток направленных образов песня. – Страшный воин, мы боимся тебя и трепещем.
Лим безотрывно следил за Рмун. Вид её тела, поднимающегося без стороннего физического воздействия, поражал.
– Это невозможно… – пришёл он в себя, встряхнувшись. – Это противоречит всему…
– Не всё то зло, что безобразно с виду. Не всё то зло, что с лёгкостью способно умерщвлять. – заклокотали жвалы чудищ наперебой песне. – Мы хотим помочь. Мы хотим просить прощения.
– Что?.. – почти надрывно вырвалось у Лима.
– Мы не хотели кро-о-ови… – шумел хитин. – Мы не хоте-е-ели… Но мы так желали быть великими и узнать тепло нового мира, преобразить его воздух. Мы не могли больше сделать чище наш дом. Мы не могли показать чистоту другим. И тогда мы оседлали небеса и отыскали дом Киз, не ведая о вас. Там последовал крах надежды. Ты победил нас тогда, страшный воин. Здесь мы впредь будем обречены.
– Кто вы такие? – встал и закружился Лим по сторонам, размахивая оружием. – Кто говорит со мной?!
– Мы часто от других существ назывались именами, которые сами не хотели иметь. Мы и теперь не желаем называться. Мы желаем только быть. Мы те, что вокруг и везде.
– Это вы напали на Клусс! – бросил он обвинением, тыча электрорубилом в сторону стен элв, что спешили в испуге перед ним раздвинуться. – Из-за вас она теперь обречена! Всё из-за вас!
Какое-то время образы не отвечали ему. Тройка чудищ переминалась, подрагивала шкурами, ворочалась и затем опять обратилась на Рмун.
– Мы ощущаем твою боль и понимаем её, страшный воин. Случилась великая беда, но мы не виноваты в ней. Великая ложь – всегда она, как и здесь. Сотворена была великая ложь. Мы видели это и прежде. Видели её и здесь. Мы желаем рассказать о том, что мы видели. Быть может воин видел схожее.
За полумесяцем дёрнулась тень. Самая большая тварь поднялась на задних лапах не без труда и теперь казалась неимоверной в своей жути. Передние отростки-лапы науськали её жвалы, взмыли над телом Рмун и, коснувшись друг друга, растянули над певчей тончайшую липкую нить, провисшую в середине и заблестевшую радугой в отсвете луча.
– Она слышит и разделяет нашу чистоту – такое впервые произошло за время нашего одиночества. Мы желаем вылечить её. Мы желаем помочь.
Двое других элв, отличных от прочих, забрались по телам землероек повыше и также над ней стали вынимать из себя нити и ткать полотнище немыслимо сложного узора.
Рмун перестала дрожать. Глаза её – две святыни, завлечённые туманом морока – широко раскрылись, а руки развелись от груди в стороны. К ледышкам-пальцам возвращалась кровь.
– Как…
– Ей придётся пройти по мосту радуги. – отвечали образы. Нить в лапах большущего чудища растянулась до еле видного волоска. Чёрные глаза двух других элв кружили подле, оглядывая материал и жужжа вкруг него. – Ей придётся пройти по опасной дороге от начала и до конца.
– Вы можете спасти её? – он схватился за возможность, не ослабляя напряжение мышц. – Вы правда способны на это?
– Мы и раньше видели эту хворь, что терзает её…
И элв через образы принялись рассказывать свою историю.
На Унк, что от изначалия времён был таким, каков есть, существовал, как и везде, всего один вид разумных существ, пробившийся из массы более примитивных, что жил и искал себе место под звёздами. Ими были элв, не те другие, чьи кольцевые строения, спрятанные под кромкой кратеров, фиксировал геф-проктор с корабля Доу. Древний период их полуразумного существования полнится противоборством выводков, убийствами за пищу, разобщённостью особей. Они не знали, чего хотят, не умели плести. Как первый элв почувствовал и понял, что чистота надпространства не менее важна чистоты в физически ощущаемом пространстве? Как он понял, что любая идея, кроме истинной, продолжит разобщать и нести всем выводкам угрозу? Как он смог убедить остальных? Элв мало помнили из того, что следовало перед эрой чистоты.
К планете в незапамятные времена истории причалили чужие корабли пилигримов, искавших новый дом, и элв, увидев закрывшие их солнце металлические громадины, пришли в замешательство. Они тогда не знали ничего о межзвёздных путешествиях и не думали, что может существовать какой-то другой разумный вид, кроме них самих. Поэтому элв испугались кораблей и в страхе ушли с поверхности в норы, затаившись и выжидая. Сошедшие с небес не были похожи на элв ничем: ни строением тела, ни образом мыслей. Собрался совет племён. Прибывших одни из элв воспринимали как миролюбивых поселенцев, а другие как врагов. Долго шумели элв под землёй и спорили ночами и днями напролёт, но так и не решились что-либо предпринять. Не было достигнуто единства во мнениях.
Прошло много лет и элв так привыкли жить под землёй, что и думать забыли о возвращении. Их организмы за поколение адаптировались к новым условиям и большая часть выводка не хотела покидать гнёзд, предпочитая просто не попадаться на глаза тем, кто в свою очередь уже обустроился на поверхности.
Так две крайне разные расы на одной планете долго сосуществовали вместе, находясь в шаге от открытия друг друга и будучи с тем невообразимо от него далеко. Новые владетели поверхности вскоре стали считать себя здесь хозяевами, полагая, будто пещеры и норы под выстроенным Большим городом пустуют.
Они и дальше были бы в том абсолютно убеждены, но общество элв не законсервировалось в определённом состоянии надолго. Оно бурлило мнениями, поиском модели жизни, и некоторые дети от выводка, взращенные под влиянием новых идей, тяготились тайной кораблей, занявших дно кратеров, что когда-то принадлежали им.
Кто первым из поселенцев увидел неосторожных элв, близко подобравшихся к поверхности, они и сами не помнили, но помнили точно, что бежал пришелец до Большого города невероятно быстро даже по их собственным меркам. Так началась трагедия их истории.
К той пещере вскоре пришло намного больше существ с поверхности и некоторые были вооружены. Когда они снова, на сей раз потрудившись в поисках, наткнулись на элв, объедавших мягкий хрусталик, то сперва хотели их прогнать в норы или убить, взяв на прицел, но один из числа пришельцев, звавшийся остальными Уттумом, им это настрого запретил, разглядев в насекомовидных существах признаки разумности. Уттум и сторонники его виденья, отнёсшиеся к элв без предубеждения, ходили к ним и с разрешения старших попытались понять их. Крахом окончилась затея, так как элв, даже старшие, ещё не настолько были могучи и сильны, чтобы уметь обращаться к непохожим на себя через песнь, а иначе и сейчас не умеют. В конечном итоге, тот Уттум, став к элв посланником и узнавший о них больше остальных, настоял и претворил в жизнь план совместного сосуществования. Поверхность и пещеры опять зажили отдельной жизнью и не пересекались. Единственное, что осталось от элв в умах видевших их пришельцев, так это недоверие, смешанное с боязливостью за покой возведённого наверху уюта. Им не понравился ни их вид, ни их цвета, ни запах, от элв исходивший.
Выводки поколениями сменялись и, пусть планету давно покинул постаревший Уттум, но мир, хоть и немного странный, сохранялся. Потом, в 57-й период сбора гидропонного урожая у поселенцев, когда своды тёплых пещер по обыкновению сотрясала работа машин жатвы, прибыли клахар, совсем чуждые даже для элв. Поселенцы приняли их лучше и радушнее, потому что клахар, невесть откуда, знали и понимали их язык, о чём сразу стало известно. Они, эти другие, назвались "Клахар" сами, первыми взяв слово, и это насторожило элв, ведь значило, что поселенцев клахар нисколько не боялись. Они старались сообщить им свои сомнения, но по-прежнему не освоились должно в песне и потому поселенцы воспринимали образы диалога с элв, как образы собственных снов. Кто же будет отвечать снам?
Клахар не пользовались для путешествий кораблями, но исчезали и появлялись в мирах мгновенно, стоило им обратиться к той шершавой сфере, что нёс один из них, предводительствуя. Это поразило поселенцев, так как большая их часть видела прибытие, и они, возбуждённые небывалым зрелищем, предлагали клахар своё жильё, свою еду, металлы, труд и особей для размножения, но таинственным путешественникам, все дары отвергавшим, нужен был только долерит особых, местных пород.
