Грег Бир - Наковальня звезд
— Мы снова будем ускоряться? — спросил он.
— Все горючее израсходовано, — ответил голос корабля. — Остался резерв только для поддержания жизни.
Однажды, в один из многочисленных часов изучения войн и истории Земли, Мартин наткнулся на рассказ о младшем лейтинанте Георге Гее. Он был пилотом истребителя во время Второй мировой войны. Его подбили, но он продержался в воздухе ещё несколько часов, стараясь подстрелить как можно больше вражеских кораблей. Ему нечего было терять, поэтому он лез в самую гущу сражения.
— Как долго это будет продолжаться7 — спросила Ариэль.
— Война? Я не знаю. Возможно, недели. Возможно, месяцы.
— Я надеюсь, что не так долго. Я устала, — захныкала она, как ребёнок.
Мартин убаюкивал её на своих руках.
Планета номер восемь — газовый гигант Миксер — увеличивался в объёме, как раздувающийся воздушный шар. Светящиеся оболочки газов наслаивались друг на друга оболочка подобно цветочным лепесткам. Тысячелетние конструкции… высокоразвитые технологии… бесчисленное множество разумных существ… Интересно, там есть более развитые, чем лестничные боги? О каких потенциальных возможностях левиафанцев они ещё не узнали? Кто же победит?…
Скоро тнас поглотит сон и избавляет от всех ненужных мыслей…
Корабль не больше, чем автомобиль…
Как много уцелевших с «Троянского Коня»?…
Большинство семян одуванчика скрылось с глаз. Разрушены они или просто выполнили свою роль? Скорее первое — ведь четыре планеты уже погибли, остальные под осадой… Что это? Божья сила? И как мы будем жить дальше с такой тяжестью на душе? А может быть прав Ганс, прав, что презирает нас?
…
Газовые гиганты медленно разваливаются на части… Неужели это действительно сделали мы?… Они все — как солнце сейчас… Знал ли Ганс, что мы сможем сделать это…
…
Нет посланий, хотя прошло уже два дня. Мы уносимся прочь от Левиафана. Много спим, едим редко, здесь нет пространства, чтобы подвигаться и размяться. Дыхание замедленное. Мы не открываем глаз от корчащихся гибнущих миров, их агония длится часами, днями…
Все вспененные каменистые планеты и луны ярко вспыхнули…
Все! Все! Господи иисусе, ВСЕ они!
…
Ариэль склонилась над ним, положив руку на плечо.
— Я не могу поговаривать с кораблём, — сказала она. — Он мне не отвечает.
Мартин попытался. Но ответа по-прежнему не было.
— Это значит, что мы скоро умрём?
— Я надеюсь, что нет.
Она прикоснулась рукой к серой стенке корабля:
— Эй! Поговори с нами!
…
Нет изображения, нет информации. Нужно взять себя в руки — поупражняться, потолкать друг друга. В борьбе она должна быть не слабее меня — вон какие у неё накаченные мускулы…
Надо рассказать ей о чём я мечтаю, о своих снах о Земле. О лесах, о реках, о нашем лесном доме в Оригоне с обширным внутренним двором. О моих игрушках, солдатиках, которых подарили мне родители купили…
Мы разговариваем, пока не начинаем страдать от жажды. Струйка воды со стены. Отходы до сих пор отсасываются чем-то работающим. Но мом молчит, и мы не можем ничего увидеть вне корабля. По-прежнему большее время мы спим или прислушиваемся к космическому гулу. Идут часы… Мы движемся, движемся…
…
Стало очень холодно. Мы крепко обнимаем друг друга. Но на другие движения у нас просто нет сил… Видел Теодора, играющего в карты с самим собой… Он улыбнулся мне. Предложил сыграть… Может быть, он приведение… Может быть, он собирается нас съесть…
Так много смертей… Триллионы, убитых нами… Интересно, как выглядят лестничные боги после смерти, когда от их тел остаются одни скелеты? Поле сражения заполнено телами мёртвых… Мы тоже стоим в очереди, ожидая смерти… Саламандра. Лягушонок, Бабар и акулы впереди, они рассерженно поглядывают на нас… Они не хотят, чтобы вы приближались, не желают ближнего боя, — объяснил Мартину Теодор.
…
— Мартин, проснись. Вот немного воды. Попей.
— А тебе?
— Я уже пила. Пей.
Он отсосал шарики из воздуха. Один попал ему в глаз, немного ожёг. Вода плохо пахла. Но это была вода.
Пищи не было.
Некоторое время Мартин не чувствовал голода, пока он ни увидел, как похудела Ариэль — тогда он словно ощутил её голод, хотя она и не жаловалась.
— Это продолжается, по крайней мере, шесть дней, — сказал Мартин.
— Это продолжается точно восемь дней.
— Откуда ты знаешь?
Она подняла правую руку и показала на средний палец.
— Восьмой. Я зубами откусываю ногти. Видишь? Длинных осталось только два.
…
Мои родители мертвы? Откуда я знаю? Может быть, мы вскоре встретимся. А Роза? Я вижу её в шеренге очереди. Она не смотрит на меня, кажется она не желает говорить со мной. Теодор направляется к ней. Ему что, ему не нужно беспокоиться о своём месте в очереди…
…
— Какой Теодор? — спросила Ариэль. Её губы потрескались и сильно кровоточили. Она выглядела эльфом — с большими голодными глазами и ввалившимися щеками.
— Он уже умер.
— На Ковчеге?
Мартин покачал головой. У него ныли шейные мышцы, кости похрустывали, мускулы атрофировались. А размяться нету сил.
— Нет, на «Спутнике Зари». Он покончил жизнь самоубийством.
Ариэль сморщилась, стараясь сосредоточиться.
— Может быть, я теряю память. Я не помню его.
Мартин посмотрел на неё и внезапно почувствовал неприязнь к ней. Его губы запеклись и началитрескаться, он облизал их.
— Он был очень смышлёным, — сказал он. — Намного сообразительнее, чем я.
Она покачала головой, и неприязнь возросла.
— А я помню его очень хорошо, — сказал Мартин, но у них не было сил, чтобы продолжить этот разговор дальше.
.
.
.
.
.
Капитан Блайг в лодке
делит добычу между
мужчинами
.
.
.
.
узкий пролив
.
.
.
.
Капли воды дождём упали на его губы.
— Мартин?
Что-то движущееся, поднимающееся, висящее. Давление рук на спину. Знакомые голоса.
— Двадцать два дня.
— Мартин.
Небольшая боль в руке ничего не добавила в общей боли во всём теле. Покалывание, острая боль, кости размалываются, в глазах только белая пелена и больше ничего.
Затем отблески света. Дождь, стучащий по шоссе на пути в Орегону. Отблески света в салоне машины — на полу. на потолке, везде.
— Привет.
Недолго осталось стоять в очереди смерти.
— Привет, — ответил он. Голос звучал гулко, подобно стуку камню, падающему со скалы.
— Ты выглядишь паршиво, мой друг.
Кто это? Кто-то знакомый?
Тень на свету. Другая тень.
— Я ничего не вижу.
— Знаете ли вы, что оба были мертвы? Я имею в виду фигурально. Ваши сердца остановились, но последняя остающаяся в корабле энергия окутала вас полем, так, чтобы вы не смогли сгнить. Какая-то неправдоподобная история, неправда ли? Так что придётся жить дальше, Мартин.
Кто бы мог так разговаривать?
Джой Плоский Червяк.
— Я на корабле? — спросил Мартин. — На «Борзой»?
— Мы подобрали вас пять дней назад. Ваши раны заживают. Вы выглядите уже лучше. Мы подобрали ещё четыре корабля. Спасено семь человек и семеро Братьев.
— Ариэль…
— Она жива. Но это все просто чудеса, Мартин.
Он увидел лицо Джоя более резко.
— Война7
— Она до сих пор продолжается. Мы до сих пор здесь, — Резко-проявившееся симпатичное лицо Джоя — брови дугой, широкая улыбка. Он крепко сжал ладонями руку Мартина. Кожа тёплая, сухая, будто бы нагретая солнцем.
Мартин изогнул шею и осмотрел себя — закутанного в оздоровительное поле, окружённого согревающим жжением электричества. Он расслабился. Сглотнул. Горло чувствительное.
— Ганс?
Улыбка Джоя исчезла:
— Мы делаем Работу. И этого достаточно.
Дополнительный список: Хаким Хадж, Эйрин Ирландка, Чэм Акула, Шелковистый, Сухая Кожа — Норман, Пронизывающий Взгляд — все они или погибли, или пропали без вести. Но скорее они были мертвы, так как прошло уже достаточно времени, как от них не поступало никаких вестей.
Мартин был ещё достаточно слаб, но он уже настаивал на том, чтобы покинуть оздоровительное поле и присоединиться к Гансу, внести свою лепту в происходящее сражение. Война шла двадцать четыре дня; и главные разрушения, как сказал Джой, было сделаны.
— Мы сделали из них отбивную, — с невесёлой улыбкой сообщил Джой. Затем он провёл Мартина в носовой отсек.
Ганс висел в гамаке перед дюжиной изображений. Его вид шокировал Мартина: волосы засаленные, лицо осунувшееся, от него шло зловоние чего-то приторно сладкого и пота. На Гансе были только шорты и майка без рукавов, его руки, на которых не было ни капли излищнего жира казались завязанными в узлы мускулов, ноги тоже. Он даже не повернулся, когда вошли Джой и Мартин.
Джакомо спал в углу, рефлекторно сжав руками гамак.
