Яна Ясинская - Выбор шатеры
Глэдис всё-таки это сделала! Передала кристалл Дэмониону! Иначе бы сейчас на глазах довольной улюлюкающей толпы с дикими воплями не корчился какой-то сумасшедший самоубийца, додумавшийся бросить вызов императору и прикоснуться к Жезлу Власти. Брезгливо морщусь. Всё же неприятное зрелище — видеть, как живой человек на твоих глазах превращается в изуродованную распухшую каменную статую.
Минута — другая и несостоявшийся соправитель Дария застывает, окончательно окаменев в несуразной позе. Мне кажется, или его глаза ещё сохраняют способность смотреть?
Оглядываюсь. Похоже, на сегодня желающих попробовать взять в руки Жезл Власти больше нет. Если, конечно, не считать самодовольного Атарксиса, который стоит там же на Плато Семи Ветров и надменно ржёт, глядя на окаменевшую жертву.
Придурок! Он даже не подозревает, что в самое ближайшее время его, возможно, самого ждёт та же самая участь.
Внезапно в голове мелькает дурная мысль, а что, если этому клоуну всё же удастся удержать в руках Жезл хотя бы минуту? Что, если Бэр всё-таки ошибся?
Меня снова охватывает паника. Если это произойдёт, то начнётся всенародный праздник, вкупе с салютом, во время которого и будет взорван звездолёт Эвана. У Дария появится соправитель, а у империи — будущее. При этом самодовольный болван вряд ли решит воспользоваться правом вето, которое полагается соправителю при его вступлении на трон и, соблюдая древние традиции, объявит сутки тишины — сутки, в которые нельзя никого убивать.
В день восхождения на престол соправителя, испокон веков отменялись даже запланированные казни — их заменяли ссылкой. Если бы Атарксис решил соблюсти традиции, то Эван был бы спасён. Никто из дарийских военных не отважится нажать на спусковой курок в такой день, иначе вся империя попадёт под проклятье древних. Но Атарксис не из тех, кто чтит традиции. Не уверена, что он о них вообще знает. Этого избалованного наследничка интересует только он сам и больше никто.
Если же всё выйдет так, как предполагает Глэдис и Бэр, и в липовом наследничке не окажется ни капли императорской крови, которая смогла спасти его от окаменения, то тогда…
Это всё равно ничего не меняет, — как жаль, что до меня доходит это слишком поздно.
Дэмонион всё равно уничтожит Эвана. Он не даст альтаирскому императору уйти живым. Император всё так же методично будет реализовывать свой план как в отношении Атарксиса (от которого он, очевидно, решил избавиться, иначе бы не вернул на Жезл настоящий кристалл), так и в отношении Эвана. Моего альтаирского мальчишку в любом случае ждёт неминуемая гибель.
Я настолько ухожу в свои невесёлые мысли, что и не замечаю, как погода резко меняется. Небо заполоняют чёрные грозовые тучи. Обжигающе ледяной, знакомый мне катарский северный ветер безжалостно хлещет по ногам и рукам, то и дело норовя сорвать старый плащ, в который я кутаюсь из последних сил. Но этот ледяной ветер — ничто, по сравнению с тем пугающим отчаянием, которое вьюжит в моей душе.
Господи! Как бы дорого я отдала бы, чтобы поговорить сейчас с Эваном! Выяснить, жив ли он, как у него дела… И тут мне на глаза попадается очередной «спорщик», всё ещё принимающий ставки, одновременно с этим говорящий с кем-то по видеосвязи.
Как же я раньше не сообразила это сделать! Ну, конечно же! Я же запомнила вызывной код Дэрэка!
Дождавшись, когда «спорщик» засунет прибор видеосвязи себе в задний карман и начнёт подбивать на ставки очередного зеваку, я незаметно вытаскиваю прибор и была такова!
С трудом выбравшись из толпы, торопливо набираю номер Дэрэка. Только бы ответил! Только бы ответил!
На этот раз мне не сказано везёт. Звонок достигает адресата. Очевидно, что они всё ещё находятся в пределах Дарийской империи, иначе бы связь прервалась.
— Дэрэк! Дэрэк! — очень плохое трясущееся изображение.
— Ада?!
— Как вы там? С вами всё в порядке?
— С нами ничего не в порядке! — злой, раздражённый. Краем глаза успеваю заметить перестрелку возле какого-то звездолёта. Вдали мелькают фигуры отстреливающихся Эвана и отца Марка. Если уж священник взялся за оружие, значит, дела действительно плохи.
— Айрис сказала Эвану, что это ты пронесла взрывчатку на звездолёт его отца. Это правда?! — вопрос Дэрэка вгоняет меня в ступор.
Всякое я ждала от дочери посла, но, чтобы на наврала ТАКОЕ! Это как же сильно ей нужен Эван.
— Я ничего никуда не проносила! — мне уже не важно, верит мне толстяк-землянин или нет. Его проблемы. Сейчас меня куда больше волнует жизнь Эвана. — Что у вас там происходит?!
Видеосвязь трясётся. Дэрэк разговаривает со мной, одновременно отстреливаясь от дарийских военных.
— Дерьмо, вот что здесь происходит! У нас меньше получаса, чтобы убраться Туса. Дэмонион приказал стрелять на поражение по всем стартующим кораблям. Если не успеем свалить, то дипломатический крейсер уйдёт, не дождавшись нас. Если ты действительно протащила ту взрывчатку, то, поздравляю, можешь радоваться… Ещё не много и ты будешь свободной вдовой…
Связь обрывается. И моя жизнь тоже. Всё ещё шипящий передатчик вываливается из рук и оказывается тут затоптанным зеваками.
Неужели это всё? Конец? Неужели ничего больше нельзя сделать, чтобы спасти Эвана? Если только… Взгляд, полный отчаяния, падает на Жезл власти.
…какая абсурдная мысль. Старательно гоню её прочь.
Мой полусумасшедший от отчаяния и безнадёги взгляд блуждает по пёстрой разношёрстной толпе дарийцев. В основном мужчины — горожане, ремесленники, войны. Впрочем, хватает и женщин, детей. Те, что побогаче, стоят ближе к Плато — занимают привилегированные места. Те, что победнее — стоят там, где и я — поодаль.
Стража, охраняющая Жезл Власти немного сместилась, и теперь я могу беспрепятственно рассмотреть императора, восседающего на троне. Рядом с ним стоит второй трон — пустующий. Трон соправителя.
Неужели сегодня Атарксис займёт его?
Мои раздумья прерывают громогласные трубы. Народ с неподдельным интересом взирает на то, как единственный законный наследник Дарийского престола направляется к Жезлу Власти. Поднимаю голову и я, с содроганием понимая, что сейчас решается не только судьба всей Дарийской империи. Сейчас решается судьба Эвана, чья жизнь висит на волоске и её счёт идёт на минуты.
Отчаяние. Безысходное и всепоглощающее. А ещё злость.
На жизнь, на судьбу, на себя. Такую беспомощную и никчёмную.
И страх. Страх от того, что всё уже предопределено и ты абсолютно ничего не можешь изменить.
Страх, перерождающийся в боль, которая стирает чувство самосохранения. Потому что внезапно ты отчётливо понимаешь: терять уже нечего. У тебя и так забрали всё. Что осталось? Никчёмная жизнь? Проклятая судьба? Отчаяние? Смирение?
Никогда не любила это слово — смирение. По мне так оно убивает куда лучше дреда.
Это так странно… Перед глазами, словно за минуту до смерти, пролетает вся моя до смешного несуразная жизнь.
Любовь Эвана, которую я, что греха таить, ничем не заслужила.
Равнодушие алкоголички матери, у которой я всё же умудрилась снискать странное уважение, порождённое страхом передо мной. Ещё бы — могу дредом и горло перерезать, если приспичит…
Нищета, голод и пробирающий холод Катара.
Сытость и роскошь Руара, за которую всегда приходилось платить слишком высокую цену.
А ещё — моя почти зачерствевшая душа.
О, да! Я могла бы до конца раствориться в Руаре. Я могла бы стать частью его. Моя рука не дрогнула бы, убивая. Я могла бы, не моргнув, предавать, лицемерить, играть чувствами других, если бы…
Если бы в моей жизни не было тех, кто мне по-настоящему дорог.
Если бы в моей жизни не было бы Бога, с которым меня познакомил отец Марк. А ещё — любви, которую создал этот самый, не вписывающийся в уклад Дария, милосердный и любящий Бог землян.
Любви к ближним… К Эвану, к брату, к Мэд и даже к моей беспутной мамаше. Ведь какая бы не была та же Акраба — она всё же моя мать.
Бог есть любовь, — именно так, всегда говорил отец Марк.
О, эта проклятая любовь! Это она перетасовала все мои карты! Разрушила все чётко выверенные планы! Как же она подвела меня! Сделала уязвимой! Зависимой от жизни других, дорогих мне людей! Это она — любовь заставила ставить интересы близких мне людей, превыше собственных. Это она — любовь — привела меня сегодня сюда на Плато Семи ветров — нищую оборванку с никчёмной судьбой, чтобы здесь в полной мере я смогла ощутить то, что называется отчаянием и обречённостью. Ведь я абсолютно ничем не могу помочь тем, кого по-настоящему люблю. Спасти их! Или…
…могу?
Самодовольный Атарксис подходит к Жезлу Власти. С какой самоуверенностью этот избалованный гордец протягивает руку к Жезлу! В его глазах нет ни капли сомнения в том, что, ещё немного, и он станет соправителем Дария.
